Другая мумия. Из «околомузейного» городского фольклора
Многие горожане с детства помнят, что на первом этаже в этнографическом отделе Краеведческого музея в Якутске находился стеклянный ящик, в котором экспонировались останки женщины в якутской традиционной одежде. В городском фольклоре ее помнят, как «беспокойная мумия». Якобы пугала она ночных сторожей.
Беспокойный экспонат
Про этот экспонат рассказано и написано много. И чаще всего информация преподносится несколько искаженно. Мол, это мумия шаманки. Другие до сих пор утверждают, что это было тело Болугур Айыыта — женщины, после своей смерти превратившейся в злого духа, не дающего покоя живым обитателям тех краев в Амге.
На самом деле та мумия была не из Болугура, хотя тоже из-за реки. В 1937 году музейные сотрудники организовали археологическую экспедицию в I Моорукский наслег Мегино-Кангаласского района. Были раскопаны девять могил в местности Киис Тиирбит, принадлежавших известному родоначальнику морукских якутов и воину XVIII века Аба Уос Дьорҕо. У него было много жен и наложниц, а также детей от них. Вот их-то могилы и были раскопаны и исследованы музейными археологами. Останки одной из его невесток в богатом убранстве были перевезены в Якутск.
В эпоху развитого социализма и в годы поголовного атеизма ни о каких «проказах мумии» не было слышно. Однако в 90-х руководство музея озаботилось вопросами охраны. На вахте теперь сидел вооруженный сотрудник отдела вневедомственной охраны.
Тогда и произошел случай с сотрудницей вооруженной охраны. Ей привиделось ночью, что мумия встает, ходит и даже подходит к вахте.
Земля слухами полнилась.
В конце концов все это надоело дальним потомкам. Подключились к этому делу администрация села Суола (Моорукский наслег) и искусствоведы. Вместе они путем бюрократических войн добились захоронения невестки родоначальника в тех же родовых местах. Это произошло 14 апреля 1998 года.
Однако это не единственная мумия, находившаяся в закромах музея. Некоторые из них хранились в фондах еще в 70–80-е гг. И про одну из других мумий мы и хотим поведать.
Рассказ старожила
Старожил города В. Кривошапкин как-то рассказывал нам следующее: «Это было в середине 60-х гг. Тогда мы учились в средних классах школы. Развлечений для детворы тогда было — дворовые игры да чтение книг, конечно, про путешествия, приключения, ну и фантастику. Как-то повадились играть мы на территории Краеведческого музея. То ли у кого-то из наших приятелей родители там работали, то ли что. B старых кирпичных монастырских кельях мы лазили постоянно, и никто нас не гонял — и по чердаку, и в самих кельях. Со стороны музейного двора некоторые двери в кельи были открыты. Как-то пришли, и чуть ли не последняя закрытая на замок дверь в келью оказалась открыта. Мы туда. А там — прямо «оружейка и сокровищница пиратского корабля»! Кремневые ружья и пистолеты, чуть ли не тромблоны. У некоторых дульная часть с раструбом, как в фильмах-сказках. Сабли, шашки, бебуты. Видно было, что это давно не экспонировавшиеся в музее вещи. Кожаные ножны очень ветхие, клинки подернуты ржавчиной. Зато у фузей (ружей) ударно-спусковые механизмы рабочие, не холощеные — ясно было, что это не по правилам. На старинную мебель и посуду мы вообще не обратили внимания, а они тоже были.
Но играл я там, в этой «сокровищнице», лишь разок. Наткнулся я в дальнем углу на стеклянный «гроб» (то есть витрина в виде нижней части гроба и покрытая сверху и с боков стеклом), а внутри черная-пречерная мумия. И притом не та, что в музее была. Другая. Чуть заикой не стал от неожиданности. Что-то очень страшное было, если можно так сказать, в выражении черепа с остатками кожи. Мои приятели потом рассказывали, что через несколько дней в том помещении пусто стало. Одно никчемное барахло только — старые доски, железная фурнитура наличников. Видать, все перенесли в то основное хранилище — в монастырь. Ах да. Особенно страшным мне показалось то, что в ногах трупа стояли якутская резная деревянная чаша и берестяное ведерцо, какое можно было тогда увидеть в деревнях — ягоды собирали в таких туесах».
1978-й год
Времена и нравы менялись.
Вплоть до конца 80-х, а может, и позже, в средней школе № 2 рассказывали о том, что «парни из нашего параллельного класса нашли на музейной территории человеческий череп и играли им в футбол». История эта, оказывается, относится к 1978 году. В футбол никто не играл, но ряд школьников (из другой школы притом) утащили оттуда мумифицированный череп.
Рассказывает Виктор, горожанин давно переехавший в другой регион: «Был такой грех. В 78-м мы, школьники, залезли внутрь холодного (понятно, что охраны внутри не было) музейного склада — бывшая церковь Спасского монастыря. Нашли ту мумию (другую, чем на экспозиции). У нее были остатки национальной одежды, везде на ней были бусины белого, черного, синего, изумрудно-синеватого цвета, а также очень тонкие медные монеты (частью были пришиты к одежде, частью лежали так). Они были иностранные. С изображением императоров, гербов, солнца и луны, птиц, парусных галер. Я даже прочитал там “pfenn” — то бишь пфеннинг. Теперь-то я понимаю, что это были монетовидные счетные жетоны.
Наши пацаны оторвали голову мумии и потом пугали девок в школе, за что их потом таскали в милицию. Правда, кажется, большого скандала удалось избежать».
Что стало потом с головой и телом мумии — никто не ведает. А вот предыстория-то известна.
Путешествие парижан в Якутию
В середине августа 1912 года корреспондент газеты «Якутская окраина» встретился в Якутске с французским путешественником Даниэлем Бюссоном, возвратившимся с поездки по реке Лене до самых низовьев. Месье Бюссон и его компаньон месье Марэ (иногда пишут Мирэ), привлеченный в это путешествие в качестве кинематографического оператора и фотографа, пребывали на тот момент в Якутской области около полутора месяцев. Д. Бюссон был командирован со своим товарищем французским правительством и Парижским географическим обществом. Их целью являлось общее ознакомление с краем, фото- и кинофиксация, этнографические и антропологические сборы. Даниэль Бюссон поделился с сотрудником газеты, что Якутская область представлялась ему «краем неведомого ужаса», о чем ему приходилось слышать даже в Москве. Якутск и красоты речных берегов Лены от верховьев до устья произвели на них прекрасное впечатление. Месье Марэ фиксировал увиденные красоты и диковинки на кинопленку. Обещали прислать копию фильма для проката в якутских синематографах. Однако же вскоре началась Первая Мировая война. Стало не до этого. К сожалению, судьба этих кинопленок достоверно неизвестна.
Мумия из кургана
Снимал Марэ и в Якутске. Тогда же через несколько дней были зафиксированы на пленку раскопки кургана близ дачи Петра Акепсимовича Кушнарева. Были найдены несколько скелетов инородцев (т. е. якутов). Притом один из которых попал в антропологическую коллекцию Д. Бюссона.
«Якутская окраина» от 23 сентября 1912 г. сообщала своим читателям:
«Въ Музеѣ. Сегодня для обозрѣнія посѣтителей выставляется въ Музеѣ трупъ-мумія, обнаруженный при раскопкахъ близъ Мальтанской пади, въ 8 верстахъ отъ города. По этому поводу мы можемъ сообщить подробности. Выставляемый трупъ представляетъ изъ себя трупъ женщины-инородки, совершенно окаменѣлый. Сохранилась кожа на лицѣ, на рукѣ, часть волосъ и пр. Нѣкоторыя части оголены и представляютъ собою обыкновенные человѣческіе кости. Тѣло инородки покрыто сохранившейся одеждой, на которой находятся шитыя волосомъ украшенія. Украшеніями же являются прикрѣпленные кругляки-монеты, насколько можно разобрать, пфенинги. Къ какому времени относятся монеты, установить пока не удалось. Въ ушахъ инородки сохранились серьги.
Мумія установлена въ музеѣ въ томъ же самомъ видѣ, въ какомъ она обнаружена. Въ ногахъ стоитъ чаша и туясъ, находившіеся въ такомъ же положеніи въ могилѣ. Точная давность муміи не установлена и является только предположеніемъ, что инородка была похоронена лѣтъ 200 тому назадъ».
Остается добавить здесь, что упомянутая в газете Мальтанская падь ныне обозначается на картах, как Молтанская — та самая падь, что на Птицефабрике. Курган был между падью и домами загородного хозяйства П. Кушнарева, некоторые из них сохранились на ул. Студенческой.
Сами раскопки сняты на кинопленку и сфотографированы французом Марэ. Один снимок известен.
Чтобы посмотреть на «окаменелую» мумию Молтанской пади, музей начали посещать горожане и гости Якутска. Известно, что посещаемость увеличилась в 5–6 раз. Фото мумии в 1912 году сделал консерватор музея, политссыльный эсер А. К. Кузнецов (покинул пределы Якутской области в следующем году).
Пфенниг / пфенинг
В романоязычных странах Европы назывались жетон, а в германоязычных — рехенпфенниг. Чеканились на тонкой медной пластине с XIII по XVII вв. Хотя использовались вплоть до XIX в. Использовались как счетные камешки для линованных счетных досок. Также использовались как заменители денег (фишки) в играх, подобно современным фишкам для казино или покерным фишкам.
В Восточной Сибири чаще попадались пфенниги голландские и немецких княжеств. С XVII в. эти жетоны массово завозились и в наши края. Якуты и тунгусы украшали ими одежду и конскую упряжь.
Преемственность страшилок
Так откуда же появились страшные истории о ходячих останках невестки морукцев? Старожилы, помнившие пролет над Якутском дирижабля LZ-127 в 1929 году, рассказывавшие автору этих строк в 80-х много историй из довоенного городского фольклора, утверждали, что и тогда та мумия в стеклянном гробу продолжалась экспонироваться. И точно так же горожане в тесном кругу шушукались, рассказывая о мумии удаганки, о том, что она встает и ходит по ночам, до леденящего ужаса пугая ночных сторожей…
Архетип устойчив, особенно если связан с бессознательными и алогичными страхами. Так легенда молтанской мумии плавно передалась мумии моорукской.
Владимир ПОПОВ