Жнец из Верхнего мира Кунай Хотуурдаах

Хорошо, что есть в этом году с кем поговорить подробно на тему якутской мифологии и пангениологии. На этот раз знаток якутской старины, доктор филологических наук Иван Алексеев — Уйбаан Хомус заказал прелюбопытную тему — рассказать о злом духе Верхнего мира, известном как Сенокосчик Куонай или Кунай, покровителе и тиране сенокосчиков. Мол, пора сенокоса.

СОБРАНИЕ ЗЛЫХ ДУХОВ И ЖНЕЦ

12 июля якуты, не чуждые православной веры, отмечали как Бөтүрүөп таҥаратын күнэ (Петров день). Следующий день называли абааһы мунньаҕа (собрание злых духов). Считалось, что нечистые силы собирались и в течение трех следующих ночей обсуждали и составляли список тех, кто останется нынче в живых. Список этот назывался Yрүҥ Бичик или Yрүҥ Сурук — Белая Книга или Белая Грамота.

На деле же мунньах этот проводили духи Срединного мира Ой Саҥай, включая злого духа Тэргэн и его семейство, неподвластное воле ойууна, а также имеющие округлые животы и груди, с поясами из коры тальника, с ошейниками из сена, духи деревьев и зеленой травы ойуу-бичик эрэкэ-дьэ­рэкэ во главе со своим дедом Орооҥойдоох Тээhэки. Последние и обегали все оби­таемые дворы, заглядывая в окна и иные отверстия, чтобы составить тот список — антагониста Черной Грамоты Хара Сурук (список тех, кому суждено умереть в этом году), составляемой водяными духами сүллүүкүн на «якутские святки» Таҥха.

Также присутствовали и отдельные духи Верхнего и Нижнего миров, не боящиеся духа летнего зноя. К примеру, покровитель сенокосчиков Кунай Хотуурдаах. Он был, вероятно, из рода злых духов «чёрные всадники» (хара мөрүөннээхтэр) старца Верхнего мира Хара Сыл­гылаах. Говорили старцы, что он с раскатами грома спускался верхом на жеребенке без шкуры.

Известно, что в XIX–XX столетиях люди считали, что спускается он с небес на Петров день. Посостязаться с лучшими сенокосчиками. Потому если якут не успевал сделать первую проходку с косой по пастбищу, то и предпочитал это сделать после абааhы мунньаҕа. Поскольку считали, что именно в эти дни за лучшим сенокосчиком может пристроиться сам Кунай Хотуурдаах и начать состязание. Этот дух неутомим в работе. Потихоньку начинал догонять того, кто косит, и, куда бы человек ни повернул, тот косил траву чуть позади и сбоку. В конце концов злой дух мог догнать и полос­нуть своей острейшей косой по лодыжкам сенокосчика, отчего тот мог начать страдать ногами. Или даже по пояснице — по почкам или же жилам.

Во времена стародавние считали, что Кунай Хотуурдаах спускается на Срединную землю в самый пик сенокоса. Когда окрас птенцов турпана-анды становится почти взрослым («четырехглазые»), а они сами встают на крыло — это конец июля, т. е. именно сейчас.

Как рассказывал нам на лекциях в университете некогда в прошлом уже веке популяризатор идей народной философии якутов Анатолий Павлов — Дабыл, наши предки называли кунай хотуурдаах человека, который косит первым траву, символически открывая сенокос. Приступал к этому человек неспешно, останавливаясь для отдыха. Кормили землю, окропляя кумысом и небольшими совсем кусочками еды. Первые скошенные снопы использовали в качестве символичной комаромахалки-дэйбиир, стегая себя по телу, представляя, что впитывают силу-сүр травы. Назывался этот ритуал якобы «от сүрүн таа­рытыы».

ПЕРВОЕ УПОМИНАНИЕ О ЖНЕЦЕ

Откроем хрестоматию якутских исторических преданий и легенд «Саха фольк­лора», составленную народным писателем Суоруном Омоллооном и выпущенную в 1947 г., а в переработанном и дополненном виде — в 1970 годах.

Там на двух страницах повествуется о Кунай Хотуурдаах. Записано предание в 1938-м фольклористом Андреем Саввиным у болтогинского знатока легенд Федора Бугуйданова. Слышал я и устные пересказы этой истории от различных современных рассказчиков. Перескажу здесь вкратце в общих чертах эту историю, миксуя сюжеты и нюансы в исполнении различных рассказчиков.

Было это в стародавние времена, когда в Болтогинских землях властвовал боотур и богач Ньырҕаайы, глава двух родов, умерший около 1660-х гг. в возрасте 50 лет. Кстати, это предок болтогинских Кривошапкиных. В том числе, потомков Н. Д. Кривошапкина — Уот Субурусского.

Однажды в начале лета к Ньырҕаайы явился праздношатающийся бродяга — очень высокий худющий молчаливый человек, который держал свою голову немного набок. Имел он лишь косу, смахивающую на якутский хотуур, однако костяной. Из кости невиданного в наших краях крупного животного.

Богач Ньырҕаайы спросил у бродяги, мол, сможешь ли потрудиться на сенокосе. Тот ответил утвердительно и остался на постой. И вот этот странный человек начал изо дня в день просто валяться на нарах. То ли спит, то ли просто лежит — непонятно. Лишь когда приносили ему поесть, то он ел. Съедал при этом все, сколько бы ни принесли. И дальше лежит.

Челядь жалуется своему властителю Ньырҕаайы, мол, бродяга ест за пятерых и не думает даже начинать сено косить.

Сходил Ньырҕаайы в конце от ыйа (июля) к работнику и спрашивает его: «Намерен ли ты сдержать свое слово? У других людей работники почти скосили все свои алаасы».

На что отвечает вопросом тот не­многословный худой человек: «Птенцы турпанов-анды стали ли четырехглазыми по окрасу?»

Ньырҕаайы и говорит: «Да. Птенцы анды стали четырехглазыми, уже встают на крыло. Вставай и ты. Сено косить будешь».

Человек встает, ест от пуза все, что принесли, но не ложится обратно, как это было всегда, а спрашивает: где же ему скосить траву?

Показывают ему хадьымал Маталах в долине реки Амги. Место это обширное, однако всё в кочках да заросшее сильно ельником. Два дня не емши, не отдохнувши, косил это сенокосное угодье странный человек. На третий день, скосив всю траву, начал человек скашивать своей косой огромные ели под корень, словно это был всего-навсего камыш.

Люди забеспокоились. Кто это — человек ли, абаа­hы ли? Разве человек может так одним ударом перерубать целые деревья? На уговоры не поддается, косит ели, как и косил. Падают огромные деревья, крупные кочки летят в стороны. Срединный мир дрожит.

По указу Ньырҕаайы его люди накидывают на шею злого духа несколько арканов-оҕуур. Но Кунай Хотуурдаах тащит силачей, заарканивших его за шею, как будто даже не замечая. А потом, по-лошадиному фыркая и издавая ржание, мотнет головой пару раз, и все арканы полопались, силачи валяются позади бешено рубящего деревья духа.

Людям ничего не остается, как со всем уважением вызвать мегинскую шаманку Иҥнэри Удаҕан, супругу ойууна Учитель Гагара Куоҕас Бахсы. Говорят, что, прибыв, Иҥнэри Удаҕан «үөппүт», что означает «взывать к своим предкам, заклинать именем своих великих предков». В результате злой дух, не переставая крутить своей косой над головой, вошел в воды Амги-реки и, переправившись, ушел в южном направлении. Никто из присутствующих больше не видел его никогда. Куда направился, неизвестно.

А Иҥнэри Удаҕан и говорит Ньырҕаайы: «Прослышав о твоих богатствах, про твое славное имя (албан аат), прославить тебя приходил сын черноконных верх­них духов Кунай Хотуурдаах. Мне еле-еле удалось прогнать этого сильного духа из этих краев».

Тот скот Ньырҕаайы, что ел траву, скошенную духом, весь пал: духи забрали. Хотя остался другой скот, ведь Ньырҕаайы владел кроме Маталах еще многими другими сенокос­ными угодьями и пастбищами.

А с тех пор, говорится в варианте истории Бугуйданова, не стало в Маталах рощиц и ельников да высоких кочек-дулҕа. За лето начали брать отсюда восемь тысяч копен-бугул сена.

МУОТААН УТОЧНЯЕТ

Мой дед, олонхосут Муо­таан, очень хорошо знал историю Намского и Кобяйского улусов, особенно дописьменную историю из фольклора. И вот он называл Кунай Хотуурдаах не иначе как Куонай.

До прихода русских жил в намских землях властитель Чорбоҕор Баатыр. Некогда он устроил пир на ысыах. И прибыл туда сам Тыгын Дархан. Выставил он для состязаний в трех видах прыжков (кылыы, ыстаҥа, куобах) через двенадцать берестяных меток своего лучшего прыгуна Тэллэмики Сүүрүк. Однако его легко победил намский ловкач Куонай Кылыыhыт.

Говорили в народе, по словам Муотаана, что Куонай Кылыыhыт также славился своим дьиэрэҥкэй үҥүү — «копьем с гибким «пляшущим» древком из привозной древесины типа ясеня, видимо». По другим сведениям, у него был дьиэрэҥкэй хотуур — «пляшущая коса», то есть тоже с гибкой гнущейся рукоятью. Так хорошо им косил траву, а равно всё что можно и нельзя, что, преставившись, стал духом косьбы сена, вознесшись к духам теп­лого Южного неба.

По мнению Муотаана, Куо­най можно понимать как «держать голову чуть набок». Другие сказители так и описывали Кунай Хотуурдаах. Слово «Кунай» имеет параллель в кыпчакских языках, в частности в каркалпакском: кунжый — «сильно исхудать». И эта семантика подходит к высокому и худому облику этого духа.

Владимир ПОПОВ