"Хочу, чтобы внуки мной гордились!"
Репутация. Это то, что зарабатывают годами, а потерять могут за минуту. В нашем городе немало людей с кристально чистой репутацией. И один из них — это безоговорочно признают даже его оппоненты — полковник Николай Кульбертинов. Он 40 лет жизни посвятил правоохранительным органам, а ныне работает в компании «Саханефтегазсбыт» замгендиректора по безопасности.
КУТУРУК
— Когда вы учились в шестом классе, вас отобрали в знаменитую Чурапчинскую спортивную школу к тренеру Дмитрию Коркину. Вам борьба по жизни, в карьере помогает?
— Самодисциплина. С детства живу по расписанию. В семь утра у меня зарядка. Раньше была учеба, тренировки, потом служба. Каждый четверг хожу в зал. Сейчас играю в теннис, раньше играл в волейбол. Это образ жизни. На мое сломанное ухо люди незнакомые смотрят и говорят: «А! Борец!». Я всегда учил патрульных: «Будьте спортивными! Подтянутыми! Вы забываете, что идете в форме, а на вас люди обращают внимание на улице. Можете снять фуражку, закурить. Это некрасиво! А когда идет спортивный, подтянутый, коротко остриженный блюститель порядка — любо-дорого посмотреть!».
— Расскажите о ваших родителях. В какой атмосфере вы росли в 60-е годы?
— У меня было прекрасное детство. Нас в семье девять детей. Я средний. Всех нас воспитали работящими и честными — это самое главное. У меня всегда были свои домашние обязанности, которые я выполнял. А в шестом классе вообще стал полноправным членом бригады сенокосчиков и наравне с мужиками работал. Мне после лета надо было возвращаться на учебу в Чурапчу, но между сенокосом и учебой отец мне давал неделю отдыха. И это было счастье! Для меня отец — пример. Я был его кутурук (хвостик). Куда он, туда и я. По пятам за ним ходил и на охоту, и в сельсовет, и за продуктами. Буквально везде сопровождал. У нас всегда были моторные лодки, менялись только моторы: «Ветерок», потом начали выпускать более мощные «Нептун», «Вихрь». И поскольку я был его кутурук, то отец доверял эти моторы на сезон мне. Говорил: «Ты теперь хозяин!». А потом доверил ружье. А что еще надо мальчику-подростку? Моторная лодка и ружье! Мои родители — обыкновенные люди. Папа был рабочим совхоза «Токкинский», мама — дояркой. Отец умер давно, а мама дожила до 93 лет, ее не стало в прошлом году.
— У вас была возможность остаться в профессиональном спорте?
— Да. Дмитрий Петрович Коркин возлагал на меня надежды. После 10- го класса хотел меня оставить и сделать профессиональным борцом. И он был расстроен, что я выбрал учебу, а не спорт.
— Почему вы выбрали Одесский политех?
— Посоветовал Константин Сергеевич Постников, директор Чурапчинской школы. Мы с друзьями и поехали. Все четверо поступили. Только на месте я понял, что это сильнейший технический институт в СССР. Мы пробили дорогу землякам. После нас в Одессу поехали учиться многие якутяне. Мы свободно ездили на землячества и в Харьков, и во Львов, и в Ригу.
— Тяжело давалась учеба?
— Я бы не сказал. В кино любят показывать, что студенты боятся на экзаменах сопромата. Я этот сопромат щелкал как семечки, так же как и теоретическую механику, математику. По сопротивлению материалов, будучи студентом, писал научную работу и выступал с докладом перед научным советом института. Так что сопромат мне ставили автоматом. В высшей математике я вообще проблем не знал.
— Могли пойти по научной стезе?
— Это не моё.
— Одесса — это ваша юность, молодость. Вам больно наблюдать за тем, что сейчас происходит на Украине?
— Очень больно. Сергей Бодров-младший говорил: «Когда идет война, не надо говорить про ошибки, потому что решение принято». Сначала надо поддерживать свой народ, а потом, когда все закончится — а все обязательно когда-нибудь закончится, — попытаться снова навести мосты между людьми.
— В 1983 году вы пришли в милицию. Как? После сопромата?
— После окончания вуза я сначала работал инженером на транспортном предприятии в Олекминске. А потом по комсомольской путевке меня определили инспектором по ОБХСС — отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. Так и пришел в органы.
— В 1993 году вы стояли у истоков создания Северо-Восточного управления по борьбе с организованной преступностью. В начале 90-х вся страна была под бандитами. Расскажите, как это было у нас, в Якутии?
— Криминальный мир был довольно пестр, многие группировки боролись за свое влияние. То, что было создано РУБОП (региональное управление по борьбе с организованной преступностью МВД РФ. Существовало в период с 1993 по 2001 гг. — М. Р.), это было оправдано. Без них было бы тяжело. Страна развалилась, власти толком не было, безденежье, безработица — на этом фоне повылезали криминальные элементы из всех щелей.
— ОПГ в чистом виде у нас были?
— А как же! Еще какие ОПГ! Я возглавлял отдел, который так и назывался — «отдел по подрыву экономических основ организованных преступных групп и преступных сообществ». Я же ОБХСС-ник, вот меня и кинули на этот фронт работ. Было красивое дело «Стройбанка». Похищали деньги прямо внутри банка сотрудники, прямо с корсчета переводили средства на фирмы-однодневки. У нас же в стране было дикое поле. Тогда это было в порядке вещей: законов не было, всё менялось стремительно. А нечистые на руку люди всегда находили сотни способов незаконно обогатиться. В те годы я знал множество сценариев, по которым можно было совершить экономическое преступление. И сотрудники «Стройбанка», когда мы начали их раскручивать, в один самолет загрузили все машины, ценности и улетели в Москву. Одного мы достали потом в Азербайджане, но он накануне срочно стал гражданином этой страны, и нам его не выдали. Другой находился в бегах шесть лет, знаменитый был аферист. Вернулся в Якутию, и я его один взял на дачах в районе улицы Билибина. Он сказал, что в окно видел меня, но уже устал скрываться.
— Были опасные ситуации в поле, когда была реальная угроза жизни?
— Нет. На такие операции по задержанию опасных преступников выезжал СОБР.
— Вы много лет были начальником УВД. Как менялась преступность в городе?
— Если брать структуру преступности, то раньше было очень много грабежей и краж. Помню даже цифры: в 2006 году, когда я был начальником 1-го ГОМа, в Якутске было зарегистрировано 12 698 преступлений, и в основном имущественного характера. Но каждый год аналитики приводят нас к тому, что преступления превалируют все больше в сфере мобильного мошенничества. Грабежей стало меньше. Везде установлены видеокамеры. Пять лет назад мы вообще не знали про IT-преступления. Сейчас — до 30% от общего объема.
— Что вы имеете в виду под IT-преступлениями?
— Мошенничества, которые совершаются по телефону или через интернет. Это современный бич. И такие преступления раскрывать очень трудно, потому что зачастую мошенники находятся в других городах или даже странах. Наш народ любит верить чужим людям. Психология такая: «Если мне звонят, то, значит, я еще кому-то нужен». Одна дама перевела незнакомцам 12 миллионов рублей! Это ужас! Уму непостижимо. Причем отправляла в течение долгого времени, частями. Копила на недвижимость, а стала бедной. Мы знаем много случаев, когда гражданам запудривали мозги дистанционно. Люди будто входят в транс. И это касается вменяемых современных людей, которые уверены, что никогда не попадутся на эту удочку. А что уж говорить про доверчивых стариков?
— За все годы руководства городом за что вам обидно? Что вы не докрутили?
— Не успел отремонтировать здание третьего отдела городской полиции.
— Да! Действительно! В первое отделение на ДСК приходишь, как в шикарный офис, а в Мархе страшный рваный линолеум, облупленные стены, древняя мебель. Жуткий контраст, хотя вроде они делают одно дело…
— Я просто не успел. Было много моментов, связанных и с федеральными, и с местными деньгами, но нельзя было делать все сразу. Третье отделение полиции — моя боль. Люди не должны работать в таких условиях, я убежден. Не хочу ни в коем случае кинуть камень в адрес нынешнего руководителя, просто сам знаю эту «кухню» изнутри, владею информацией и ситуацией. Я всегда старался создать нормальные условия для сотрудников. Чтобы у них были автомобили, топливо, рабочие места. Если у тебя совесть перед ними чиста, то тогда можно спросить с них по работе по полной программе! Тогда есть моральное право что-то требовать от подчиненных. И у меня эта проблема внутри осталась как незаконченное дело.
ГРУЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
— Николай Иванович, не могу не спросить про этот сюжет. Вы были «сосланы» в Оймякон после скандального новогоднего корпоратива полицейских, в ходе которого коллеги выбили глаз начальнику первого отдела полиции Якутска. Всегда хотел спросить: вы там присутствовали при драке?
— (Смеется). Нет, меня не было.
— Вас сделали крайним.
— Я никогда не оспаривал это наказание. Обычно под Новый год мы подводим итоги и торжественно вручаем награды по номинациям, допустим, «Лучший отдел», «Лучший кабинет» и так далее. Все награды вручил, немного посидел и поехал домой. И тут тебе известие про драку полицейских! Но что случилось, то случилось. Знаете, ни о чем не жалею. В Усть-Неру через год моего пребывания приехал министр Владимир Прокопенко. Была встреча с активом всех предприятий, администрацией, депутатами райсовета. В большом зале после всех вопросов-ответов Владимир Николаевич спрашивает: «Есть еще вопросы?». И тут тянет руку один гражданин и говорит: «Товарищ министр, у меня одна просьба: вы только Кульбертинова у нас не забирайте!». И через некоторое время меня возвращают в Якутск на прежнее место.
— Кто принял решение вернуть вас в Якутск?
— Владимир Прокопенко, министр внутренних дел.
— В 2017 году вас вернули в Якутск. В одну воду вошли дважды.
— Я не могу влезть в душу министра. Он принял такое решение. Приказ не стал обсуждать. И я ему благодарен. Когда вернули в Якутск на то же место, это было неоднозначное решение министра. И для меня было важно, что этим жестом он дал понять, что доверяет мне.
— Какая преступность в Оймяконье? Все же друг друга знают.
— Там хищение золота. Если брать удельный вес количества пропавших без вести, там самый высокий показатель. Люди бесследно исчезают. То ли медведи съели в лесу, то ли погиб в результате разборок. Там вахтовый метод, в сезон приезжает до трех тысяч человек со всей страны. Не все из них возвращаются на родину.
— Как вы относитесь к «висякам»?
— Безумно жаль пострадавших и их родственников. Для них это трагедия. Я всегда говорил подчиненным: «Вы из себя не стройте крутых! Раз вам дали форму и пистолет, это не значит, что после этого вы не перестаете быть людьми. Вы поставлены для того, чтобы наводить порядок». Всегда прошу ставить себя на место пострадавших. Я болезненно воспринимаю нераскрытые преступления, тем более по убийствам. Невозможная ситуация по синским девочкам — как в воду канули.
— А палочная система есть? Полицейских же премии лишают, если «висяк».
— Такого нет. По итогам года в МВД выдается 13-я зарплата. Отделения полиции сами решают, кого поощрить. Я в эти вещи никогда не лез. Сумма положена следователям? Я отдаю. А как распорядятся, это они сами решают. Конечно, если у человека есть выговор, то никакого денежного поощрения. А выговор схлопотать очень просто, например, по волоките. А делать «палки» ради премии — это смешно.
— Почему в прошлом году вы ушли в отпуск с последующим увольнением? Почему ушли из полиции, которой посвятили жизнь?
— Я начал об этом думать, когда ко мне подкрадывалась цифра в 60 лет. Раньше ведь служили до 60-ти. Этот момент все равно когда-нибудь наступил бы.
— Не жалеете?
— Нет. Я освободился от тяжелого груза ответственности. И за личный состав, и за оперативную обстановку в городе. Здесь же ежеминутно что-то случается. Каждое утро вставал и думал: что там с личным составом? Что случилось за ночь? Утром звонил в дежурку — и первый вопрос: «Что с личным составом?». Когда отвечали, что все в норме, позволял дальше докладывать по форме. Этот груз ответственности надо мной довлел всю жизнь. Меня спасало только то, что я спортсмен. За всю жизнь спортивную пятницу ни разу не пропускал.
— За 38 лет в органах вам какие-то бонусы полагаются?
— (Смеется). Если помянут добрым словом, и то хлеб!
— Вы полковник?
— С утра был полковником.
— В Якутии есть оборотни в погонах? Коррупция?
— Ну вы же сами пишете. Были, конечно. В любой профессии есть люди, которые не дорожат своей честью. Полиция — часть общества. И во власти есть коррупционеры, которые свой карман путают с государственным.
— А вам предлагали взятку?
— Конечно. Помню, был обыкновенный семейный скандал. Родители одной стороны — очень влиятельные и уважаемые люди. Они хотели их развести. Я объективно разобрался и сказал родителям: «Пусть молодые живут счастливо! Как они хотят». И мне предлагали мзду. Я только посмеялся. Все зависит от воспитания, я же рассказывал про родителей. От морально этических норм. Мой внук, допустим, в будущем пойдет устраиваться на работу и назовет свою фамилию. И его спросят: «Кем вам является Николай Иванович?». Хочу, чтобы мой внук ответил с гордо поднятой головой: «Дед!». Иные мои коллеги, чье имя было на слуху в связи с коррупцией, точнее, их потомки, наверное, не совсем гордятся своей фамилией. И потом, я столько лет честно служил, чтобы в одночасье все перечеркнуть? Пусть даже не подходят ко мне со взятками! (Смеется).
УЩЕРБ НА МИЛЛИАРД
— Вы советник мэра Якутска. Что советуете?
— В основном по правоохранительной теме. Я звено между муниципалитетом и органами. Помогаю в знакомой сфере. Да и не по своей тоже. Когда собаки растерзали доцента СВФУ Сардану Слепцову, я помогал мэру, общался с родственниками, ездил с ним на панихиду. Я готов помогать там, где смогу.
— Давайте о работе в «Саханефтегазсбыте». Вы занимаетесь безопасностью. Говорят, вы расследуете хищение топлива в особо крупных размерах. Это так?
— Да. Не хотел бы раскрывать подробностей, но в Хандыге мы выявили ущерб более чем на миллиард рублей.
— Ого! Кто обвиняется?
— Не спешите, идет расследование, скрупулезная оперативная работа. Все узнаете. Могу сказать лишь, что мы действовали оперативно, чтобы закрепиться, утвердиться, собрать доказательную базу и сделать так, чтобы не были уничтожены документы. А для этого нужно было возбудить уголовное дело. Мы напрямую обратились к министру. Хищения на такую сумму случаются у нас не каждый год. Работаем.
— А как можно украсть миллиард? Расскажите схему!
— (Смеется). Способов хищения много. Вы не представляете, каким криминальным талантом обладают злоумышленники. Это ужас, до чего додумываются! Там огромный систематический пласт мошеннических действий. Хищения длились годами.
— Но технически как?
— Сливают с цистерн. Закрывают документами. А как? Вариантов много.
— Это ОПГ?
— Да, по моим понятиям — ОПГ. Там всё очень серьезно. Группа лиц, как принято выражаться. И таких людей надо наказывать, чтоб другим неповадно было. И так бензин достается огромным трудом, чтобы его воровали миллиардами!
— А может, такие хищения у вас происходят не только в Хандыге?
— Сейчас наше пристальное внимание приковано к Чокурдахской нефтебазе. Там заправочная станция находится возле нефтебазы. Сейчас у меня работают практические специалисты, которые буквально до сантиметра могут измерить объемы, а также эксперты-ревизоры, которые работают с документами.
ПОПРОСИЛИ ЗЕМЛЯКИ
— Говорят, что вы собираетесь в Ил Тумэн от Олекминского улуса? Прямо спрашиваю в лоб: зачем вам мандат депутата?
— Я родом из Олекминского района. Осенью прошлого года от ковида умер депутат Арсентий Николаев. Я его лично знал, а с его братом учился в одном классе. Через 40 дней после его смерти, перед Новым годом, в Якутске на землячестве меня попросили выставить свою кандидатуру.
— Были сомнения?
— Это для меня новое. Да, я руководил столичной полицией, в силу работы часто мелькал, был на слуху, но, по сути, был непубличным человеком. А тут надо выступать на республиканском уровне. У меня есть юридическое образование, хотя всю жизнь работал в полиции. Но я хорошо понимаю законодательные процессы, которые происходят в Госсобрании. Если бы меня пригласили на управленческую работу, я бы думал дольше. А мандат, по сути, это общественная нагрузка. И почему бы не помочь родному району? Мне уже немало лет, может, стоит остаток жизни посвятить этому делу? Олекминский район — это остров, отрезанный от мира. Там нет федеральной трассы. Летом — водный маршрут, зимой — зимник. Раньше Олекминск считался житницей Якутии, это была наша внутренняя Украина. Одни совхозы чего стоили! Сейчас могу помочь в силу своей работы в «Саханефтегазсбыте» сетью автозаправочных станций. Я не строю огромных наполеоновских планов, но что-то решить все-таки могу. У нас программно-целевой метод составления бюджета. И как депутат я смогу лоббировать финансирование района. Могу определить узкие места и поставить вопрос ребром. Научился за долгие годы.
— Вы состоите в партии «Единая Россия»?
— Я сторонник.
— Почему не вступите?
— (Смеется). Не дозрел.
— Выборы мэра Олекминска недавно выиграл молодой Сергей Щебляков, противостоявший ему единорос Иван Несмелов проиграл. Не боитесь, что свободолюбивые олекминчане вас «прокатят»?
— В Олекминске самодостаточные люди. Их больше интересует не политика, а уродится ли нынче картошка. Район спокойный, сильной политизированности не было. Но в последнее время Олекминский район — поле битвы для разных сил. Почему голосуют протестно? Это менталитет самих олекминчан. У жителей есть свое мнение, им не нравится, когда кого-либо навязывают. Это правильно. Когда Щебляков выиграл, я его сразу поздравил. Это выбор народа, и его нужно уважать. Я коммуникабельный человек. Готов работать с тем, кого выбрал народ. Не делю людей на категории: этот — за власть, этот — оппозиция, если у нас одни цели и задачи.
ОХОЧУСЬ НА СОБОЛЯ С СОБАКОЙ
— Прославленный снайпер Иван Кульбертинов кем вам приходится?
— Дальний родственник. Все думают, что это мой отец. Он троюродный родственник по линии деда. Но в Олекме все Кульбертиновы — родственники. Снайпер прославил не только Якутию и СССР, но и весь мир. Есть шесть легендарных снайперов, в том числе и один немец по ту сторону фронта, на счету которых сотни врагов. И из этой шестерки двое — якуты. Кроме Ивана Кульбертинова, в этом списке еще и Федор Охлопков. Я невероятно горжусь родством! Один раз ваш автор Андрей И, он тоже олекминский, подошел ко мне и говорит: «Хочу написать о вас книгу! Вы идеально подходите! Полковник, сын снайпера!». Я расхохотался. Говорю, не тот случай. Он, видимо, расстроился.
— Тогда знаменитая спортсменка-лучница Степанида Артахинова — тоже вам родственница?
— Да. И вот она как раз прямой потомок Ивана Кульбертинова. Не видно? Посмотри, как метко стреляет из лука!
— Вы часто бываете в Олекминском улусе?
— Каждый год. Где-то видел статью, что я в 16 лет уехал из Олекмы и больше не возвращался. Это неправда. Я уехал в 13 лет. Но всегда возвращался. Даже работал там. И всегда каждый год ездил и езжу на родину.
— И что там делаете?
— Рыбалка, охота. Люблю ходить на соболя с собаками, как это делали мои предки. Если повезет, то на месяц: с 10 октября по 10 ноября. Мне нравится тайга. Я там отдыхаю. У нас невероятная красота, если отъехать на моторке за сотню километров! На водоплавающую дичь езжу с друзьями, но мне нравится более серьезная охота, как у кадровых охотников. Люблю выслеживать. Байанай даст — хорошо, не даст — не обижаюсь.
— Вы не афишируете свою семью. Почему?
— А зачем? Это личное. С супругой растили троих детей. У меня много внуков. Помимо своих детей растили и дочь сестры моей жены, так что ее детей я тоже своими внуками считаю. И всеми горжусь. Жена всегда держит дом, это мой тыл. Мне с ней повезло.
СПРАВКА «ЯВ»
Николай Кульбертинов родился 22 августа 1960 года в Олекминском районе ЯАССР. Службу в милиции начинал в 1983 году оперуполномоченным ОБХСС ОВД Олекминского райисполкома. В 1982 г. окончил Одесский политехнический институт автомобильного хозяйства, в 1995 г. — Хабаровскую высшую школу милиции, в 2004 г. — Академию управления МВД России. В 2009 году был назначен на должность начальника управления внутренних дел по Якутску. В мае 2021 года назначен советником мэра Якутска Евгения Григорьева. С мая этого же года — заместитель генерального директора по собственной безопасности АО «Саханефтегазсбыт». Награжден медалями и нагрудными знаками МВД России, почетными грамотами МВД по РС(Я). Мастер спорта СССР по вольной борьбе.
Михаил РОМАНОВ.