Следствие ведут

25 июля — День сотрудников следственных органов РФ. В честь профессионального праздника мы поговорили с Айнур Керимовой, следователем СК РФ по РС(Я). Стаж работы у нее, как выяснилось, уже десять лет.

— Айнур Идаятовна, следователь — это же скучная работа? Все время надо писать... Это оперативники бегают, ловят преступников, а вы же в кабинете сидите постоянно!

— Я бы так не сказала. Есть интересные дела, которые захватывают. Но, конечно, это не экономические, коррупционной направленности. Там да, бывает однообразно: сидишь, выписки просматриваешь, сопоставляешь цифры, документы, и все же большинство дел интересные.

— Все же у оперативников работа поинтереснее будет...

— Они же подозреваемых приводят к нам, и вот тут самое главное — закрепить доказательную базу, так как злоумышленники могут в любой момент показания поменять или вообще отказаться от них, ссылаясь на статью 51 Конституции РФ. Поэтому нужно самой искать доказательства, сопоставлять факты, слова и т. д. Это своего рода шахматная партия, которую надо обязательно выиграть. Поймать преступника сложно, но сложнее доказать его вину.

— Вы родились в Якутске?

— В Якутии, в Бердигестяхе Горного улуса.

— И прямо с детства мечтали стать именно следователем?

— Ну, скажем так, не с самого детства. Мечта появилась в студенческие годы, когда я уже училась на юридическом факультете.

— Почему выбрали юриспруденцию изначально?

— У меня старшая сестра училась на юридическом факультете, и тогда время было такое, что многие поступали или на юридический, или на экономический. Я выбрала первое, а уже во время учебы целенаправленно выбрала уголовное право.

— Какое дело вам особенно запомнилось за те десять лет, что вы работаете следователем?

— Таких дел много... Если учитывать, что в месяц мы по два-три дела сдаем (направляем в суд), то за десять лет солидная цифра получается. Конечно, более интересные дела у меня появились, когда я поступила работать в Следственный комитет в 2023 году. Совсем другая категория преступлений — против личности (убийства в основном), против половой неприкосновенности (изнасилования и т. д.) и т. п. Например, у меня в производстве недавно было дело, в котором фигурант дистанционно через телеграм отправлял свои непристойные фотографии несовершеннолетней, которая живет в Якутске. Было установлено, что он находится за пределами республики, в другом регионе. Организовали командировку и на месте его нашли, задержали, он дал признательные показания. Преступление было раскрыто, по подследственности дело направлено в регион проживания. Там оказалось, что у него есть и другие аналогичные эпизоды.

— То есть он маньяк?!

— Будет судебно-психиатрическая экспертиза, и по ее результатам сделают вывод, так или нет. Мы не можем сами судить, маньяк ли он.

— Ну все равно виртуальный извращенец!

— Еще запомнилось дело: двое молодых людей грабили магазины, одевшись в камуфляж и закрыв лица масками. Несколько эпизодов было: врывались в помещение, пугали предметом, похожим на оружие, забирали деньги из касс.

— Фильмов насмотрелись, что ли? Они не понимали, что везде видеокамеры стоят?

— В том-то и дело, что выбирали объекты, где, по их мнению, не может быть камер. Это раз. Во-вторых, после каждого эпизода они прятали одежду и награбленное имущество где-нибудь под домом, оставляя там пометку, чтобы, если их задержат после ограбления, при них ничего подозрительного не было. Все равно им это не помогло.

— Айнур Идаятовна, вы говорите, у вас два-три дела каждый месяц. Вот как вам дают дела, как это происходит? Вас собирают и каждому вручают?

— Нет, у нас в производстве дел намного больше двух-трех. У каждого следователя по 10–11 дел одновременно, бывает даже больше. А в месяц заканчиваем расследование двух-трех дел, которые направляем в прокуратуру, а оттуда они идут в суд.

— О, десять-одиннадцать дел в производстве! Это же надо целый график составить: тогда-то допрос того-то, потом выезд на место преступления, запросы составить и тому подобное?

— Да, нам приходится очень тщательно и продуманно планировать свое рабочее время, какие следственные действия надо произвести и когда. Обычно заблаговременно, за неделю планировать приходится. Должны быть расписаны все следственные действия по всем уголовным делам.

— Это же много! Десять дел, в каждом — обвиняемые, потерпевшие, свидетели!

— А еще в производстве есть материалы доследственной проверки. Два раза в месяц мы дежурим круглосуточно, и все происшествия за это время фиксируются, составляются материалы, проводится проверка, и в последующем они могут стать основой для возбуждения уголовного или административного дела. При этом уголовные дела остаются в производстве дежурившего следователя. — Но ведь за сутки может всякое произойти — ДТП, угоны, кражи, падение из окна, убийство, грабеж и т. д. И это все вам достается?!

— Нет, мы выезжаем на дела только по своей подследственной направленности. В нашем случае это преступления против личности и половой неприкосновенности.

— А остальные?

— Ими занимаются следователи СУ МВД или транспортной полиции и т. д. Но вот несовершеннолетними занимаемся мы, будь они подозреваемыми или жертвами преступлений.

— Где вам было легче работать — в МВД или здесь, в Следственном комитете?

— В МВД проще было, так как в СК категория преступлений посложнее — тяжкие, особо тяжкие, — можно сказать, более запутанные, что, конечно, интереснее.

Перед нашей беседой я застала отрывок разговора Айнур Идаятовны с мужчиной средних лет, который был осужден за нехорошие дела в составе ОПГ (организованной преступной группы). И не могла не задать такой вопрос:

— Вот вы допрашиваете разных людей. А не страшно ли вам?!

— Вы имеете в виду, могут ли допрашиваемые на меня напасть? В случае, если подследственный подозревается в тяжком или особо тяжком преступлении, его, конечно, сопровождают оперативные сотрудники. Я не остаюсь один на один с ним, и попытка нападения исключена.

— А у нас есть специальные комнаты для допросов, как в кино показывают: с тайными окнами, пустые, только привинченные стол и стулья?

— Нет, у нас обычные кабинеты. Конечно, в следственном изоляторе допрашиваемый находится за решеткой, но тайных окон там нет.

— Самое главное качество следователя, на ваш взгляд?

— Хорошим психологом должен быть.

— То есть понимать, с кем общается, как с ним говорить?

— Обязательно должна быть тактика ведения допроса в зависимости от того, какой человек сидит перед тобой. Линия поведения разная всегда.

— Бывают же люди, которые по своей маргинальности не понимают речи без мата. Но вы же не материтесь?

— Конечно, нет. Иногда можно тон повысить, если не понимает, показать, кто главный в разговоре, но все в рамках закона. Важно сразу поставить точки над «i», чтобы подследственный понял, куда его доставили, что будет происходить и т. п. Так что при допросах у меня командирский голос. Потом если становится понятно, что человек осознал свою вину, раскаивается, то нужно уже по-другому с ним поговорить...

— О, вы специально вырабатывали командирский голос? Прямо перед зеркалом тренировались?

Смеется: — Нет, у меня от природы такой, еще с детства.

— Я понимаю, что при таком количестве дел у вас немного свободного времени, однако как вы предпочитаете его проводить?

— Да, у следователей мало свободного времени, мы обычно не считаемся с часами — это работа, а это нет. Но все же есть выходные у нас, к примеру, после того, как сдали законченные дела. И все свободное время я стараюсь проводить с семьей, никак иначе. У меня дочка маленькая, четыре года, она и так редко меня видит.

— Но ей нравится мамина форма?

— О да, нравится!

— Спрашивать про то, что вы любите готовить, наверное, лишнее? Скорее всего, вы просто заказываете еду?

— Времени, конечно, не хватает, но, когда есть возможность, я обязательно варю супы. На работе в основном всухомятку перекусываешь, или второе, чтобы быстро поесть. А супчику наваристого очень хочется.

— Как вы справляетесь с негативом? Ведь вы ежедневно с ним сталкиваетесь!

— Конечно, приходится все дела, которые в производстве, пропускать через себя, сопереживаешь потерпевшим, и это морально тяжело. Со временем учишься с этим справляться.

— Может, медитации, йога там или еще что-то в этом роде?

— Мне очень помогает то, что после работы я приду домой и обниму свою дочку, кажется, ее нежные руки снимают весь негатив, всю усталость, и на следующий день с новыми силами снова иду на службу.

— А есть какое-то особо любимое занятие?

Смеется: — Расследовать уголовные дела!

— Спасибо за беседу, и успехов вам в дальнейшей работе!

Ирина ЕЛИСЕЕВА