+1! Одним академиком больше

30 мая генеральный директор Федерального исследовательского центра «Якутский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук» Михаил Лебедев был избран академиком Российской академии наук. Михаил Петрович стал пятым ученым в республике, который удостоен этого звания, второй — из народа саха, вслед за своим учителем и наставником, академиком РАН Владимиром Ларионовым.

Михаил Петрович — выдающийся ученый, чьи работы в области технологии неорганических и композиционных материалов получили признание не только в России, но и за рубежом. За свою карьеру он опубликовал более 420 научных трудов, включая десять монографий и 46 патентов.

Мы не могли не побеседовать со столь ученым мужем, и сегодня он в гостях у «ЯВ».

— Михаил Петрович, в чем заключается ваша научная деятельность? Разработки, открытия?

— Основное направление научной деятельности — исследование физико-механических характеристик изделий с покрытиями, нанесенными высококонцентрированными источниками энергии с использованием порошковых материалов. Показал, что изменение параметров рабочего режима узла требует разработки технологии упрочнения поверхностей деталей машин с учетом градиента температуры и возникающих высоких напряжений в паре трения, и установил, что применение в составе порошковой смеси покрытия твердосмазочных добавок графита при использовании соответствующей технологии позволяет в три-четыре раза снизить уровень напряжений второго рода с одновременным повышением износостойкости до двух раз по сравнению с традиционной технологией.

Дополнил представление о механизме зарождения и развитии разрушения в поверхностных слоях пар трения качения при отрицательных климатических температурах, предложил пути предотвращения разрушений сколом изделий, связанных с уменьшением релаксационного объёма при усилении силовых постоянных кристаллической решетки.

Разработал комплекс технологических решений и новые порошковые материалы для нанесения покрытий с последующей термической обработкой, обеспечивающей формирование износостойких поверхностей трения, предназначенных для использования в широком диапазоне рабочих температур и при высоких контактных нагрузках.

— Каково это стать академиком РАН?

— Это длительный и кропотливый труд. В 1981 году начал работать в этой системе стажером-исследователем и тогда, конечно, понимал значение АН Советского Союза. Мы были в составе Сибирского отделения АН. Началась настоящая научная работа. Она увлекла. И в течение 45-ти лет занимаюсь исследовательской деятельностью. Конечно, когда я был стажером-исследователем, младшим научным сотрудником, знал, что есть члены-корреспонденты, академики.

— Это легенды.

— Да. Николай Васильевич Черский тогда был председателем Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР. Он очень много сделал для Якутского научного центра. Тем не менее каждый солдат мечтает о маршальских погонах. И я также знал, что надо стремиться. Но это не было главной целью, что я должен стать академиком. Просто труд, исследования и долгие годы стали основой для того, чтобы меня избрали академиком Российской академии наук.

Сама процедура выборов тоже сложная. Эксперты кропотливо и серьезно смотрят, чтобы претендент имел научный багаж, чтобы был специалистом в соответствующей научной области. Статус академика — это государственный статус. Поэтому человек, достигший такого звания, должен обладать характеристиками, присущими государственному деятелю. Я избран по отделению химии и науки о материалах РАН. По должности как генеральный директор Федерального исследовательского центра курирую работы, связанные с развитием науки. И поэтому должен представлять не только собственные исследования, которые касаются тематики, но и вопросы, которые примыкают к этой теме. Необходим комплексный подход: участие в конференциях, правительственных и международных форумах, на которых обсуждаются результаты научных исследований, также требуется много научно-организационных решений. Этот статус дается не только как ученому мужу, но и в то же время как государственному деятелю, которой должен прилагать усилия, чтобы страна развивалась.

— Огромная ответственность. Как ее нести на плечах? Как выдерживаете?

— Выдерживаю, потому что были очень хорошие учителя и наставники. Прошел хорошую научную и организационную школу, начиная от стажера-исследователя до генерального директора Якутского научного центра.

— Кто был первым учителем? Кто вас направлял?

— Всегда отвечаю на этот вопрос, вспоминая школьные годы. В 9–10-м классах я учился в Майинской средней школе в Мегино-Кангаласском улусе. Это была одна из самых хороших школ и таковой до сих пор считается. И в старших классах у нас помимо основных предметов ввели автодело. Теоретическую часть вел прекрасный инженер Петр Дмитриев, и он как-то на одном из занятий рассказал о том, что среди выпускников нашей школы много выдающихся личностей. Одна из них — Владимир Ларионов. Он окончил школу с золотой медалью и поступил в Бауманку. Затем приехал в Якутск и в институте занимается научной работой, важными специальными технологиями, связанными с космосом, разработкой технологий, и нужно равняться на него.

— Действительно хороший пример. Выпускник сельской школы — в Бауманке редкость. В те времена, чтобы туда поступить, нужно было сначала добраться до Москвы, сдать экзамены. Светлая голова.

— Совершенно верно. У него отец — охотник, мама — домохозяйка. Даже как он добирался до Москвы, была целая история. На каком-то полустанке вышел за водой и опоздал на поезд. Но у него была жилка: вижу цель — не вижу препятствий. Пошел к начальнику станции. Объяснил, откуда едет и куда. Его пожалели и следующим по­ездом отправили бесплатно в Москву. Доехал, успел до вступительных экзаменов. И вот наш преподаватель Петр Семенович говорил, что надо хорошо учиться и работать, как Володя Ларионов. Потом так получилось, что, когда я поступал в Институт физико-технических проблем Севера стажером-исследователем, Владимир Петрович оказался там заместителем директора по науке.

— Ого. Увидеть кумира детства собственными глазами.

— Да-да. Я до этого, конечно, уже слышал о нем. А тут он пригласил меня к себе. В кабинете разговаривали, обсуждали, что закончили одну школу. Расспросил, кто родители и

т. д. Конечно, в итоге попал в отдел, который курировал Владимир Петрович. Он тогда еще был кандидатом технических наук. Решением директора Института физико-технических проблем Севера (в то время возглавлял член-корреспондент АН Латвии Юрий Уржумцев. — В. Б.) и Владимира Петровича была организована группа по новым материалам и технологиям с использованием высокотемпературных воздействий, порошковых материалов. Руководителем назначили Владимира Тюнина. Он был непосредственным руководителем группы. В процессе работы выяснилась потребность прохождения аспирантуры, причем в центре, в ведущих научных школах.

— Ну, конечно, где набираться опыта, если не в центре.

— И я поступил в аспирантуру Института металлургии Байкова, уже под руководством доктора технических наук, известного специалиста по материалам Владимира Кудинова, заведующего лабораторией института. Это то, что касается моих руководителей и научных консультантов. Огромную роль, конечно, сыграл Владимир Петрович. Он следил, курировал вместе с Уржумцевым. Они поверили в меня. Когда я защитил докторскую диссертацию, Юрий Степанович сразу пригласил меня на должность главного ученого секретаря Якутского научного центра, затем — заместителем председателя ЯНЦ СО РАН по науке. Так шаг за шагом, планомерно, согласованно, не перескакивая, шел к своему званию.

— Вы говорите, в 1981 году пришли работать стажером. Потом начались суровые 90-е. Как выжили в это время и остались в науке? Многие ваши коллеги не выдержали маленьких зарплат, развала научных центров и ушли кто куда.

— Это было сложное время, но мы помним, что страна жила. Как-то выдерживали. Особенно сложно было в академических научных средах. Например, в моем Институте металлургии на Ленинском проспекте в Москве, а это огромный институт, порядка двух тысяч сотрудников, была колоссальная территория, лабораторный парк. И как раз в это переходное время сотрудники приходили на работу только на один день, чтобы получить заработную плату. И говорили, что ее хватало только на то, чтобы мы при­ехали и уехали, то есть на проезд. Тем не менее выдержали. У меня на самом деле тот период прошел в более-менее мягком режиме. В 1992 году меня пригласили участвовать в конкурсе на заведующего кафедрой машиноведения ЯГУ. Это кафедра, которая курирует все инженерные базовые дисциплины: теоретическая механика, сопротивление материалов, теория механизма и машин, детали машин, технология строения машин и т. д. Прошел по конкурсу. Стал заведующим кафедрой и 28 лет работал в этой должности с 1992 года и по совместительству — с 1999 до 2020 года. В научных институтах было тяжело, и многие мои коллеги ушли в другие системы. Помню, кандидаты наук сидели на барахолке и что-то продавали. Было и такое.

В образовании, возможно, полегче было. Зарплату особо не задерживали. Однако, помню, получил ее, и надо лететь в Москву в командировку. Мне выдали два миллиона, а в то время авиабилет стоил один миллион рублей в одну сторону.

— То есть тоже только на проезд.

— Да, на один рейс до Москвы. Мне повезло, что была очень большая поддержка моих родителей и семьи. Мой отец воевал. В 1942 году после окончания школы, сразу на следующий день его призвали в армию, и он пошел защищать Родину. Участвовал в боях в страшном Ржевском котле. Так как окончил школу и знал русский язык, его отправили не в обычную пехоту, а в 40-й гвардейский минометный полк. Был разведчиком-наблюдателем при артиллерийских установках «Катюша». Получил ранения двух ног. С этими осколками на тот свет так и отправился. Он до последних дней благодарил медиков, которые его лечили. В госпитале хотели ампутировать ноги, а он по-русски кричал: «Не надо резать!» И в итоге медики что-то выковыряли и ноги оставили. После он немного ковылял, но, тем не менее, даже на охоту ходил. В 90-е ветеранов было еще много, но государство есть государство, чем-то помогало, хоть и приходилось стоять в магазинах в огромных очередях.

— Помню, около 31-й школы был ветеранский магазин.

— Именно, мама каждый месяц в день отоварки отцу говорила: «Давай, заводи машину, поедем». И у нас обычно консервы, масло и все остальное, что выдавали, было. Поэтому поддержка в те годы от родителей была мощная, теми же продуктами.

— Вы сейчас преподаете?

— С 1992 года, как только меня избрали заведующим кафедрой, был преподавателем ЯГУ по совместительству. Опять же статус академика РАН связан с образованием. За это время в нашей стране были введены новые образовательные стандарты, специальности, специализации. С федеральным центром и ведомствами надо согласовывать, чтобы все было приведено в соответствие со стандартами. Была проведена большая методическая и организационная работа. В то же время как заведующий кафедрой я опирался на свой коллектив, в основном это были выпускники центральных технических вузов. Мы выдерживали планку из ведущих научных образовательных школ и экспертов высокого класса. Подготовка студентов была повышена, многие выпускники теперь работают в разных сферах и благодарят за полученные знания.

— Какие студенты были тогда и какие сейчас? Чем отличаются?

— Тогда была советская система. Конкретный стандарт. К примеру, по теории механизма и машин надо было обязательно сдать курсовую работу. Не сдал — в график не вошел...

— Все, отчислен.

— Да. Как-то этот порядок был приемлем для всех. Вспомнил одного студента — выпускник по деталям машин... Был у меня преподаватель Николай Николаев. Очень скрупулезный, строгий. Если ему не сдал курсовую, то все, свободен. И вот был один заочник из Вилюйского района. Хороший парень. Но курсовую не сдал, ошибки наделал. Николай Гаврилович его на отчисление отправил. Сказал, пусть годик еще дополнительно изучает. На следующий год паренек приходит, приносит работу. Николай Гаврилович говорит: опять не то. Я предложил вынести работу на комиссию. Парня жалко. Хочет учиться. Преподаватель ни в какую. Даже комиссию убедил. Опять отправил заниматься. В итоге с третьего или четвертого раза сдал и сказал, что он наконец понял, что надо делать и как все устроено. Строгость пошла на пользу.

Сейчас все-таки студенты другие. Они подготовленные интернетом. Всегда есть ответы на вопросы. Более раскрытые, мобильные, оперативные. В целом подготовка, конечно, начинается со школы, базовые предметы — физика, математика, биология, химия. Но все-таки в последнее время идет усечение. Тот же Николай Гаврилович все время говорил, что ведет на третьем курсе «Детали машин» и половину времени читает физику, теоретическую механику, высшую математику, которую они уже должны были знать, а ему им это приходиться объяснять.

— На третьем курсе?

— Да. Я курирую базовые школы Российской академии наук, поэтому постоянно общаюсь с учителями и преподавателями образовательных организаций. Спрашиваю, почему так. Школьников больше готовят к ЕГЭ, и это плохо, не дают вникнуть в предмет. Хотя есть и такой парадокс. Дети, которые отлично знают предмет, когда поступают, на первом курсе все знают, все решают, и им автоматом ставят оценки по высшей математике. Им делать нечего, остается масса свободного времени. Когда дело доходит до третьего курса, начинается сопромат, надо прилагать усилия, а они уже привыкли, что им ставят автомат, и особо не занимаются. Итог — вылетают. Очень много таких случаев. Поэтому никогда нельзя расслабляться. Нужно заниматься, работать.

С другой стороны, мои новосибирские коллеги приезжают, проводят различные олимпиады. Отбирают одаренных детей и говорят: процент одаренных детей, которые готовы к научной и исследовательской работе, сохраняется. И в глухой деревне, и в городе.

— Есть звездочки.

— Они всегда есть, и с ними нужно особенно заниматься, если они настроены на науку. Нужна усидчивость, скрупулезность. Работа в науке сложна тем, что результат мы лишь прогнозируем. Что-то ожидаем. Даже есть такая графа в плане. Но, чтобы получить результат, мы должны пройти новый путь. Если на производстве, работая на конвейере, ты приноравливаешься к выполнению задачи, знаешь: чем больше ты сделал, тем больше зарплату получил. Почет и уважение. В науке — нет. Что получишь, неизвестно. Каждый день надо искать что-то новое. Это особая отрасль деятельности человека — пройти по новому пути и добыть новые знания. Не каждому под силу.

— И не факт, что результат будет.

— Мы говорим, что отрицательный результат — это тоже результат. Не получилось, значит, нужно пробовать другой путь.

— Каковы перспективы развития промышленности в нашей стране? Слишком долгое время производства разрушались, многое закупалось за границей. Сейчас с этим сложности.

— Вопрос очень важный и нужный. Об этом руководство страны, правительство, в регионах все знают. Действительно, упущено время, когда мы говорили: ничего не надо развивать. Купим все готовое и привезем. Не будем вкладывать. То, что сейчас введены санкции и различные вызовы, подстегнуло к тому, что мы должны развивать свое. Тем более научный потенциал не потерян. Он есть. На сегодня цель Академии наук также связана с решением этих задач. И руководство страны и академии говорят, чтобы мы занимались не только фундаментальными исследованиями. Они, конечно, важны, и ими надо заниматься. Великое сильное государство без фундаментальных исследований невозможно. Но в ходе фундаментальных исследований мы должны приходить к практическим решениям. К примеру, наш Нобелевский лауреат Жорес Иванович Алферов, получивший премию за разработку полупроводниковых гетероструктур и создание быстрых опто- и микро­электронных компонентов, результаты своих первых исследований проводил 50 лет назад. Еще тогда были заложены основы полупроводниковых устройств, которые сейчас используются в мобильных телефонах. Переходы, характеристики — все это было описано. И тогда, если бы он сказал, что это будет так широко применяться, никто бы не поверил. Тем не менее хорошо, что он этим занимался, и это выстрелило через 30–40 лет. Поэтому, если взять химическую промышленность, мы сегодня начинаем эти вопросы решать. Но опять же за один день это не получится, поэтому мы начинаем с малотоннажных технологий. То есть часть огромной технологии мы должны показать, получить и на базе малотоннажной технологии двигаться к крупным химическим кластерам. Правительство об этом знает. Поддержка химической отрасли идет. Но надо же и социальную часть, и аграрную, и здравоохранение, образование поддерживать.

— Давайте теперь поговорим о вас. Любимое блюдо?

— Как я уже говорил, окончил Майинскую школу, то есть родом из сельской местности, поэтому все блюда, связанные с нашим бытом очень близко. Но до сих пор вспоминаю пирожки, которые пекла мама... Вкуснее нет. Но теперь жена Ульяна Михайловна пирожки печет, и они как у мамы получаются. Сначала удивлялся, а потом понял, в чем секрет. Ульяна Михайловна на общественных началах главный диетолог Минздрава республики. И знает, что от ингредиентов, состава продуктов зависит конечный результат. Чтобы получились вкусные, нужно использовать качественные продукты, местное мясо, масло. В последнее время особенно молодежь к этому тоже привыкла, и я очень поддерживаю эту тенденцию. Сейчас много приборов, приспособлений, которые готовят продукты, полезные для здоровья: пароварки, мультиварки. Пока дочери не подарили аэрогриль, как-то скептически к ним относился. Что это? Сварил без соли, без сахара — и нормально. А там даже не надо варить, солить, и блюдо из обычных картофеля, рыбы, мяса получается вкусным. Мне очень нравится.

— Вы сами готовите?

— Один день в году я стою на кухне.

— 8 марта!

— Совершенно верно. Готовлю картошку и салат из свежих огурцов со сметаной. Называю их «по-академически» (смеется).

— Рецепт в студию! Хотя для этого надо, наверное, сначала стать академиком.

— Раньше картошку жарил на сливочном масле на сковородке. Теперь ту же картошку готовлю на аэрогриле. Получается рассыпчатая, не как пюре. Почти как фри, с корочкой. Еще салат из свежих огурцов, заправленный свежей сметаной, очень вкусный получается праздничный рацион. Моим очень нравится.

— Как начинается ваш день?

— Заметил, что до 45 лет без будильника не мог проснуться. Как только 45 исполнилось, оказалось, семи часов в сутки для сна хватает. Просыпаюсь в седьмом часу, в полседьмого обязательно подъем. Тут, кстати, стоит отметить положительные стороны пандемии. У нас есть дачный участок на Покровском тракте. Там и септик, газ, котел. Раньше вечером приезжал, утром рано уезжал в город, принимал душ, завтракал. Во время пандемии мы осели на даче и теперь уже почти постоянно там живем. Утром выбежал на участок, походил вокруг дома. Сосны, березы, свежий воздух. Прибор показывает, сколько еще надо пройти шагов до нормы.

Ульяна Михайловна тоже мало спит. С утра мне специальную полезную кашу и другие здоровые завтраки готовит.

— Здорово, когда собственный диетолог в доме.

— Да, мне тоже говорят, что повезло. Все в соответствии с наукой о питании принимаю. А я всегда парирую и рассказываю, как дети диетологию применяют. «Мама, что будем кушать?» Ульяна Михайловна открывает холодильник — и...: «Та-а-ак, сейчас что-нибудь сделаем!» Вот и вся диетология (смеется).

— Сколько у вас детей?

— Две дочери.

— Пошли по вашим стопам?

— Да. Старшая, как мама, окончила медицинский университет «Пироговку» в Москве. Она педиатр. После ординатуры поступила в клиническую ординатуру, затем в аспирантуру и в этом году должна закончить. Но уже работает в Москве в научном институте.

— Семейные традиции?

— Как в обычной семье. Новый год всегда мы должны быть вместе, дни рождения. Дети прилетают. Сейчас анализируем обстановку и думаем, что правильно сделали, что в свое время, когда девчонки еще были школьницами, много где были. Поездили и по России, и за границей. Девочки помнят. Вспоминают, что были в Музее Прада, в Барселоне видели олимпийский стадион. И, конечно, есть семейные традиции, которые исходят от наших родителей. Иногда удивляюсь, откуда они что-то знали, кто научил. Видимо, на генном уровне передается, что надо помогать, друг друга понимать.

— На даче сажаете что-то?

— В последние годы жизни наш учитель и наставник, член-корреспондент РАН Никита Гаврилович Соломонов даже настаивал, чтобы мы у него на дачном участке брали саженцы яблони, черемухи, облепихи, сирени, рябинокизильник и другие деревья. Мы теперь понимаем, что это очень хорошее занятие — поливать, собирать ягоды, любоваться и довольствоваться красотой природы. Там еще, оказывается, надо мужское и женское дерево. Спрашиваю, как узнать. Говорит, никак. Надо просто сажать.

— То есть вас к земле все-таки приучают?

— Да, удобрения какие-то вношу, главное, поливаю. Слежу и навещаю. Яблоня, черемуха цветут. Хорошо растут. Академик Игорь Бычков как-то приезжал, сосенку посадил, и она уже вымахала. Такая же высокая, как и академик. Выросла резко.

В прошлом году в Новосибирске сотрудник нашей транспортной службы подарил три куста черемухи, привитые вишней. Ягоды не черные, а красноватые и больше размером, чем у обычной черемухи.

— Ого. Прижились?

— Два деревца как-то не очень, но одно зеленеет. Так что у нас на даче есть черемуха, привитая вишней. В прошлом году сирень брал в Ботаническом саду. Тоже растет. Выдержала зиму. Такие у нас традиции.

Беседовала Виктория БУШУЕВА