Несбитый летчик
В апреле будет ровно восемь лет, как возбудили уголовное дело на эксдиректора федерального казенного предприятия «Аэропорты Севера» Павла Халина. За это время дело несколько раз возвращали следствию, в суде рассматривали четверо судей, сменились адвокаты. Наконец, человек лишился работы, потерял здоровье. Да что там говорить, за это время он уже мог сесть в тюрьму и даже выйти на свободу. И только железная военная закалка не позволила Халину опустить руки.
31 марта в Якутском городском суде будет зачитан приговор. На что рассчитывает подсудимый и о том, как ему пришлось сидеть в камере, Павел Халин рассказал нам в интервью.
СПРАВКА «ЯВ»:
До Якутска Павел Халин руководил Иркутским аэропортом. Работал в структуре Росавиации, а также в ООО «Аэропорт-менеджмент». Павел Владимирович закончил Качинское училище летчиков, Военновоздушную академию им.Ю. А. Гагарина, Академию госслужбы, а также работал в структуре Министерства обороны РФ.
ГОСКОНТРАКТ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ
О громком возбуждении уголовного дела мы писали в далеком 2013 году. Тогда силовики устроили целые маски-шоу с обысками на предприятии. Павлу Халину следствие инкриминировало мошенничество в особо крупном размере, растрату, злоупотребление полномочиями. Речь идёт о госконтракте по реконструкции взлетно-посадочной полосы «Чокурдах». В отношении представителя подрядчика ООО «Газстройсервис» Ахмеда Котикова возбудили дело о мошенничестве в особо крупном размере. Общую сумму ущерба следователи оценили в 100 миллионов рублей. В ходе предварительного следствия Халин и Котиков вину в совершении инкриминируемых преступлений не признали. Не признаёт вину Павел Владимирович и на суде. А вот его «подельник» сейчас находится в бегах. По некоторым сведениям, улетел на родину в Ингушетию. И это, на минуточку, человек, который находился под подпиской о невыезде. — В общей сложности, под следствием нахожусь восемь лет, из них у судьи Габышева дело рассматривалось четыре года и два месяца.
— Вы всё это время под подпиской о невыезде?
— Да, под подпиской. Никуда не выпускали. На работу не устроишься, из квартиры меня выгнали.
— Из служебной?
— Нет, это было жилое помещение, выделенное по соцнайму. Но взяли и подтасовали документы и через суд изъяли. Противно даже вспоминать. Через суд в 2013 году пытались меня отстранить от работы не получилось. Но потом всё-таки лишили меня её.
— Как вы сейчас живёте, точнее сказать, на что живёте?
— У меня пенсия военного летчика есть. На жизнь не жалуюсь. В своём последнем слове я сказал судье Габышеву, что меня оболгали, обокрали, оклеветали моё честное имя. Когда я был офицером, всегда считал, что суд это храм правосудия. Но со временем понял, что это далеко не так.
— Сколько судей рассматривали ваше дело?
— В 2015 году была судья Кулаковская. Она хотела выделить в отдельное производство дело по Котикову. Но я изучил УПК, выделить в отдельное производство на этапе судебного следствия — невозможно. В общем, судья потом вернула дело обратно следствию. А вообще первый раз дело возвращал следователям транспортный прокурор Ким. Второй раз, получается, судья Кулаковская. В третий раз дело было возвращено судьёй Денисенко. Потом уже судья Оконешников вернул. Сейчас моё дело рассматривает судья Габышев.
— Интересно, почему всё так долго рассматривается, как вы думаете?
— Да, потому что доказательств у них нет, предъявляют абсурд полный. Да, за это время я уже мог отсидеть и выйти на свободу, если бы был виновен.
— Так куда «пропали» 100 миллионов, растрату которых вам инкриминирует следствие?
— Тут целая история. 15 июня 2011 года я уехал в командировку с последующим отпуском. Вышел на работу только 18 августа. В этот период находился за пределами Якутии. С 15 июня по 30 июля ФКП «Аэропорты Севера» проведен открытый конкурс на право заключения госконтракта на выполнение строительно-монтажных работ по объекту «Восстановление ИВПП аэропорта «Чокурдах» на сумму 100 миллионов рублей. Победителем открытого конкурса было признано ООО «ГазСтройСервис». Но по итогам конкурса полная стоимость по контракту составила 98 млн 500 тысяч. То есть, когда я приехал из отпуска, контракт был заключен. Однако работы не могли начаться, так как с нами Росавиация не согласовывала этот госконтракт. В итоге всё-таки Нерадько согласовал, после телеграммы от правительства республики, но с условием, что мы будем судиться с предыдущими подрядчиками, которые в 2010 году не выполнили часть работ.
— Судились?
— Начали судиться в 2011 году, но подрядчик выиграл. Потому что наши сотрудники, как выяснилось, подписали все акты выполненных работ. Первый транш по госконтракту в размере 29 миллионов поступил 20 октября 2011 года. Эти средства направляются подрядчику — «ГазСтройСервису». А 24 октября закончился срок выполнения госконтракта. 25 ноября 2011 года мы направляем письмо в Росавиацию о согласовании переноса финансирования путем заключения допсоглашения. А также изменение техзадания вместо выполнения работ на ВПП — приобретение щебня для реконструкции. 28 ноября я уехал в командировку в Росавиацию. 1 декабря нам согласовывают Допсоглашение и перенос финансирования, так мы это называли. На самом деле это зачет аванса по окончании работ. Сроки выполнения работ были продлены до конца августа 2012 года. Мне в Москву докладывают, что 14 декабря и. о. директора по строительству ФКП Максимов принял щебень. Я подписываю в Москве документ КС-3 о стоимости работ. 23 декабря с Росавиации перечисляются еще 60 миллионов. 26 декабря прилетаю в Якутск всего на один день, подписываю документы, уточняюсь насчет щебня. А затем на новогодние праздники улетаю на отдых в Китай. Прилетаю обратно только 13 января.
— По факту купили щебень?
— Да, купили и даже нам поставили. На складе якобы в Мохсоголлохе лежало. Документально всё лежит. «А строительно-монтажные работы не выполняли, 8 млн 100 тысяч рублей вернули в бюджет».
— А вы лично видели этот щебень?
— Я что, строитель? Директор по строительству Максимов доложил мне, что щебень на месте. В субботу, 26 ноября, я улетаю в командировку и весь этот период нахожусь в Москве, потом в Хабаровске. Так вот этот период мне вменяют, что я у себя в кабинете «бил по морде» Максимова и заставлял подписывать акты. Хотя у меня на руках командировочные. Котикова в городе также не было. 4 ноября он улетает в Ингушетию и прилетел в Якутск 9 февраля.
— Кто такой Котиков в вашей истории?
— Он якобы мой подельник. Если честно, я определил, что Котиков — это Котиков, когда мне его в СИЗО показали. До этого видел его всего один-два раза и думал, что он водитель. Он вместе с Гафаровым (безработный родственник председателя конкурсной комиссии В. П. Цоя) приходил в ФКП. По должности Ахмед Котиков заместитель директора «Газстройсервиса». Директором является Гагиев и он же главный бухгалтер предприятия. То есть, по сути, единственный распорядитель средств. Именно на него был оформлен счет в «Таатта-Банке», с которого, как потом выяснилось, снимала деньги некая Казакова. В течение трех месяцев после поступления средств она снимала в банке небольшими суммами — всего 85 миллионов. В своих показаниях она говорит, что передавала эти деньги Гафарову. Котикова на тот момент в Якутске не было.
— В суде допрашивали подрядчиков?
— Ни Гогиева, ни Котикова, ни Гафарова в суд не вызывали. Гафаров, как только началось расследование, тут же продал квартиру и уехал в Азербайджан. Гогиев уехал в Ингушетию и больше здесь не появлялся. Котиков сейчас в бегах. Казакову допросили. Так вот, началось всё с показаний Максимова, который утверждал, что якобы действовал по моей указке. Позже, правда, он открестился от своих показаний. Он признался, что подписал акты у себя в кабинете. Сдавала работы, подписывала акты, ставила печать подрядчика именно Казакова, не в кабинете Халина в штабе № 1, а в кабинете Максимова в штабе № 2, Халина при этом там не было, он был в Москве.
— А Котиков что говорит?
— В 2017 году он был подсудимым в суде. У нас уже проходили допросы, а он уехал. Начал мне врать, что якобы болеет. Нас вызывают в суд и показывают справки, что Котиков болен. Я потом специально все больницы объездил и не нашел его ни в одной. Попросил ознакомить с материалами дела. И тут я открываю том 45, а там билет Котикова, который приобщили к материалам дела.
— Его объявили в розыск?
— Как только он уехал, должны были объявить в розыск, но не сделали этого. Только через год, после моей жалобы в Генпрокуратуру, Следственный комитет РФ и Верховный суд России. В суде ни разу Котиков не допрашивался. А его показания, которые он давал на этапе следствия, не оглашаются без его участия. Но я читал их на этапе следствия. Он там говорит, что все работы выполнялись, всё покупалось. И больше ничего.
— Как вы оказались в Следственном изоляторе?
— В 2013 были обыски. Летом появился новый эпизод, и мне вручили подписку о невыезде. Потом в этом же году хотели отстранить от работы, не получилось. Но тут я заболел, ушел на больничный. Это было в 2014 году. Сидел дома. Когда возвращался домой с поликлиники, меня встретили с наручниками. Увели в ИВС. Потом в суд, а там говорят: Халин сбежал из Якутии, и мы его задержали.
— Сколько сидели в СИЗО?
— Где-то восемь месяцев. В Якутске — четыре с половиной месяца. А потом меня в Иркутск этапировали.
— У вас там была отдельная вип-камера?
— Нет, конечно. Какая там вип-камера. В СИЗО нет такого. Просто там делят сидельцев по статьям. Мне довелось сидеть в одной камере с Валерой Доржиевым. Такой порядочный и хороший человек. Рад, что познакомился с ним, хоть и в странной обстановке.
— С матерыми уголовниками не сталкивались?
— Только когда был в Табаге на больничке. Меня туда повезли лечиться. Был в палате с бывшим заммэра Сергеем Петровым. И он мне там рассказал, кто здесь смотрящий, кто такие черные и красные. Потому что я раньше в одиночке сидел, ничего толком и не знал. А меня, когда в суд возили, спросили: ты черный или красный. Я вообще понять не могу — что? Отвечаю, наверное, зелёный. В итоге посадили в «стакан» (одиночная камера). Так как не знали, куда меня посадить. Мне Петров сказал: говори, что ты чёрный. Так как черные — это типа четкие пацаны. Это смешно, конечно, звучит. Но вот такая иерархия. Кстати, удивительно, но, как только прибыл в СИЗО, все знали, кто я, по какой статье подозреваемый, за что и откуда родом. Там все друг к другу обращаются исключительно на «ты». Там нет должностей, званий, чинов и так далее.
— В Иркутске почему оказались?
— Сразу после возращения с больнички мне сказали, что этапируют в Иркутск. УФСИН заказал целый самолет, чтобы везти заключенных в Ленск, а потом двоих доставить в Краснодар, а меня в Иркутск. В самолёте рядом со мной сидел заключенный, который сказал, что мы земляки. Спрашивал, куда меня везут, и как только узнал, что в Иркутск, говорит: ну всё, Паша, конец тебе, будут пытать. Это мне потом рассказали, что Иркутская колония — самая страшная и суровая в РФ. Есть даже документальный фильм — «СИЗО Иркутска, территория пыток». Слава богу, всех ужасов, которые мне описали, там не было.
— А вас в карцер сажали когда-нибудь?
— Нет, зачем. Я же не нарушитель.
— Что за история с психиатрической больницей?
— У меня был инсульт в 2017 году. На самом деле, мне очень крупно повезло. Перед этим прочитал материал про инсульт. А через три дня упал и потерял сознание. Очнулся, подполз к зеркалу и понимаю, что не могу улыбнуться и так далее. Звоню в скорую, говорю, что потерял сознание. При этом я нормально разговариваю. Но называю совсем другой адрес. Мне в скорой сказали на всякий случай дверь в квартире оставить открытой. Лежу и слышу, что мимо проносится вой сирен, ну думаю, это не за мной. И тут раздаётся телефонный звонок, звонят со Скорой и спрашивают, вы нам назвали точный адрес? Через три минуты уже ко мне забегают в квартиру и сразу на носилки. Три дня в реанимации провел. Вот после инсульта у меня стало сильно скакать давление. А я как раз в это время ходил в суд, и там сразу давление поднималось. Тогда мне врачи сказали, что у меня реакция на стресс и направили в дневной стационар. Кололи капельницы, которые очищают организм, общался с психологом. Но из-за этого раздули целую историю. Судья дал разрешение на присутствии в суде СМИ, а прокурор огласил мой диагноз, при этом оба упирали на то, что они сомневаются в моей вменяемости. Это вообще-то ч. 2 ст. 137 УК РФ, но они же неприкасаемые. Мне потом даже назначали психиатрическую экспертизу. Но экспертиза признала, что я вменяем.
— Как вы думаете, каким будет приговор?
— Обвинительным, это я вижу по ведению уголовного процесса, прокурор от прений вообще отказался, надзорного дела у него нет. Но у меня уже готова апелляционная жалоба. Она у меня была раньше на 150 листах. Шутка ли, 10 эпизодов ведь вменяют. Пришлось сократить.
[/b]— А Котикову заочно вынесут приговор?
— Видимо. Котикову уже два раза заочно выносили приговор. Думаю, 24 марта приговор Котикову опять отменят, и это уже во второй раз. До этого ему давали 8 с половиной лет колонии. Но потом отменили это решение.
— Может ли приговор Котикову повлиять на ваш приговор?
— Конечно, это преюдиция. Суд не имел полномочий это делать. УПК РФ такое не предусматривает. Этим нарушается принцип правосудия.
Надежда СИВЦЕВА
, фото предоставлено П.Халиным
31 марта в Якутском городском суде будет зачитан приговор. На что рассчитывает подсудимый и о том, как ему пришлось сидеть в камере, Павел Халин рассказал нам в интервью.
СПРАВКА «ЯВ»:
До Якутска Павел Халин руководил Иркутским аэропортом. Работал в структуре Росавиации, а также в ООО «Аэропорт-менеджмент». Павел Владимирович закончил Качинское училище летчиков, Военновоздушную академию им.Ю. А. Гагарина, Академию госслужбы, а также работал в структуре Министерства обороны РФ.
ГОСКОНТРАКТ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ
О громком возбуждении уголовного дела мы писали в далеком 2013 году. Тогда силовики устроили целые маски-шоу с обысками на предприятии. Павлу Халину следствие инкриминировало мошенничество в особо крупном размере, растрату, злоупотребление полномочиями. Речь идёт о госконтракте по реконструкции взлетно-посадочной полосы «Чокурдах». В отношении представителя подрядчика ООО «Газстройсервис» Ахмеда Котикова возбудили дело о мошенничестве в особо крупном размере. Общую сумму ущерба следователи оценили в 100 миллионов рублей. В ходе предварительного следствия Халин и Котиков вину в совершении инкриминируемых преступлений не признали. Не признаёт вину Павел Владимирович и на суде. А вот его «подельник» сейчас находится в бегах. По некоторым сведениям, улетел на родину в Ингушетию. И это, на минуточку, человек, который находился под подпиской о невыезде. — В общей сложности, под следствием нахожусь восемь лет, из них у судьи Габышева дело рассматривалось четыре года и два месяца.
— Вы всё это время под подпиской о невыезде?
— Да, под подпиской. Никуда не выпускали. На работу не устроишься, из квартиры меня выгнали.
— Из служебной?
— Нет, это было жилое помещение, выделенное по соцнайму. Но взяли и подтасовали документы и через суд изъяли. Противно даже вспоминать. Через суд в 2013 году пытались меня отстранить от работы не получилось. Но потом всё-таки лишили меня её.
— Как вы сейчас живёте, точнее сказать, на что живёте?
— У меня пенсия военного летчика есть. На жизнь не жалуюсь. В своём последнем слове я сказал судье Габышеву, что меня оболгали, обокрали, оклеветали моё честное имя. Когда я был офицером, всегда считал, что суд это храм правосудия. Но со временем понял, что это далеко не так.
— Сколько судей рассматривали ваше дело?
— В 2015 году была судья Кулаковская. Она хотела выделить в отдельное производство дело по Котикову. Но я изучил УПК, выделить в отдельное производство на этапе судебного следствия — невозможно. В общем, судья потом вернула дело обратно следствию. А вообще первый раз дело возвращал следователям транспортный прокурор Ким. Второй раз, получается, судья Кулаковская. В третий раз дело было возвращено судьёй Денисенко. Потом уже судья Оконешников вернул. Сейчас моё дело рассматривает судья Габышев.
— Интересно, почему всё так долго рассматривается, как вы думаете?
— Да, потому что доказательств у них нет, предъявляют абсурд полный. Да, за это время я уже мог отсидеть и выйти на свободу, если бы был виновен.
— Так куда «пропали» 100 миллионов, растрату которых вам инкриминирует следствие?
— Тут целая история. 15 июня 2011 года я уехал в командировку с последующим отпуском. Вышел на работу только 18 августа. В этот период находился за пределами Якутии. С 15 июня по 30 июля ФКП «Аэропорты Севера» проведен открытый конкурс на право заключения госконтракта на выполнение строительно-монтажных работ по объекту «Восстановление ИВПП аэропорта «Чокурдах» на сумму 100 миллионов рублей. Победителем открытого конкурса было признано ООО «ГазСтройСервис». Но по итогам конкурса полная стоимость по контракту составила 98 млн 500 тысяч. То есть, когда я приехал из отпуска, контракт был заключен. Однако работы не могли начаться, так как с нами Росавиация не согласовывала этот госконтракт. В итоге всё-таки Нерадько согласовал, после телеграммы от правительства республики, но с условием, что мы будем судиться с предыдущими подрядчиками, которые в 2010 году не выполнили часть работ.
— Судились?
— Начали судиться в 2011 году, но подрядчик выиграл. Потому что наши сотрудники, как выяснилось, подписали все акты выполненных работ. Первый транш по госконтракту в размере 29 миллионов поступил 20 октября 2011 года. Эти средства направляются подрядчику — «ГазСтройСервису». А 24 октября закончился срок выполнения госконтракта. 25 ноября 2011 года мы направляем письмо в Росавиацию о согласовании переноса финансирования путем заключения допсоглашения. А также изменение техзадания вместо выполнения работ на ВПП — приобретение щебня для реконструкции. 28 ноября я уехал в командировку в Росавиацию. 1 декабря нам согласовывают Допсоглашение и перенос финансирования, так мы это называли. На самом деле это зачет аванса по окончании работ. Сроки выполнения работ были продлены до конца августа 2012 года. Мне в Москву докладывают, что 14 декабря и. о. директора по строительству ФКП Максимов принял щебень. Я подписываю в Москве документ КС-3 о стоимости работ. 23 декабря с Росавиации перечисляются еще 60 миллионов. 26 декабря прилетаю в Якутск всего на один день, подписываю документы, уточняюсь насчет щебня. А затем на новогодние праздники улетаю на отдых в Китай. Прилетаю обратно только 13 января.
— По факту купили щебень?
— Да, купили и даже нам поставили. На складе якобы в Мохсоголлохе лежало. Документально всё лежит. «А строительно-монтажные работы не выполняли, 8 млн 100 тысяч рублей вернули в бюджет».
— А вы лично видели этот щебень?
— Я что, строитель? Директор по строительству Максимов доложил мне, что щебень на месте. В субботу, 26 ноября, я улетаю в командировку и весь этот период нахожусь в Москве, потом в Хабаровске. Так вот этот период мне вменяют, что я у себя в кабинете «бил по морде» Максимова и заставлял подписывать акты. Хотя у меня на руках командировочные. Котикова в городе также не было. 4 ноября он улетает в Ингушетию и прилетел в Якутск 9 февраля.
— Кто такой Котиков в вашей истории?
— Он якобы мой подельник. Если честно, я определил, что Котиков — это Котиков, когда мне его в СИЗО показали. До этого видел его всего один-два раза и думал, что он водитель. Он вместе с Гафаровым (безработный родственник председателя конкурсной комиссии В. П. Цоя) приходил в ФКП. По должности Ахмед Котиков заместитель директора «Газстройсервиса». Директором является Гагиев и он же главный бухгалтер предприятия. То есть, по сути, единственный распорядитель средств. Именно на него был оформлен счет в «Таатта-Банке», с которого, как потом выяснилось, снимала деньги некая Казакова. В течение трех месяцев после поступления средств она снимала в банке небольшими суммами — всего 85 миллионов. В своих показаниях она говорит, что передавала эти деньги Гафарову. Котикова на тот момент в Якутске не было.
— В суде допрашивали подрядчиков?
— Ни Гогиева, ни Котикова, ни Гафарова в суд не вызывали. Гафаров, как только началось расследование, тут же продал квартиру и уехал в Азербайджан. Гогиев уехал в Ингушетию и больше здесь не появлялся. Котиков сейчас в бегах. Казакову допросили. Так вот, началось всё с показаний Максимова, который утверждал, что якобы действовал по моей указке. Позже, правда, он открестился от своих показаний. Он признался, что подписал акты у себя в кабинете. Сдавала работы, подписывала акты, ставила печать подрядчика именно Казакова, не в кабинете Халина в штабе № 1, а в кабинете Максимова в штабе № 2, Халина при этом там не было, он был в Москве.
— А Котиков что говорит?
— В 2017 году он был подсудимым в суде. У нас уже проходили допросы, а он уехал. Начал мне врать, что якобы болеет. Нас вызывают в суд и показывают справки, что Котиков болен. Я потом специально все больницы объездил и не нашел его ни в одной. Попросил ознакомить с материалами дела. И тут я открываю том 45, а там билет Котикова, который приобщили к материалам дела.
— Его объявили в розыск?
— Как только он уехал, должны были объявить в розыск, но не сделали этого. Только через год, после моей жалобы в Генпрокуратуру, Следственный комитет РФ и Верховный суд России. В суде ни разу Котиков не допрашивался. А его показания, которые он давал на этапе следствия, не оглашаются без его участия. Но я читал их на этапе следствия. Он там говорит, что все работы выполнялись, всё покупалось. И больше ничего.
— Как вы оказались в Следственном изоляторе?
— В 2013 были обыски. Летом появился новый эпизод, и мне вручили подписку о невыезде. Потом в этом же году хотели отстранить от работы, не получилось. Но тут я заболел, ушел на больничный. Это было в 2014 году. Сидел дома. Когда возвращался домой с поликлиники, меня встретили с наручниками. Увели в ИВС. Потом в суд, а там говорят: Халин сбежал из Якутии, и мы его задержали.
— Сколько сидели в СИЗО?
— Где-то восемь месяцев. В Якутске — четыре с половиной месяца. А потом меня в Иркутск этапировали.
— У вас там была отдельная вип-камера?
— Нет, конечно. Какая там вип-камера. В СИЗО нет такого. Просто там делят сидельцев по статьям. Мне довелось сидеть в одной камере с Валерой Доржиевым. Такой порядочный и хороший человек. Рад, что познакомился с ним, хоть и в странной обстановке.
— С матерыми уголовниками не сталкивались?
— Только когда был в Табаге на больничке. Меня туда повезли лечиться. Был в палате с бывшим заммэра Сергеем Петровым. И он мне там рассказал, кто здесь смотрящий, кто такие черные и красные. Потому что я раньше в одиночке сидел, ничего толком и не знал. А меня, когда в суд возили, спросили: ты черный или красный. Я вообще понять не могу — что? Отвечаю, наверное, зелёный. В итоге посадили в «стакан» (одиночная камера). Так как не знали, куда меня посадить. Мне Петров сказал: говори, что ты чёрный. Так как черные — это типа четкие пацаны. Это смешно, конечно, звучит. Но вот такая иерархия. Кстати, удивительно, но, как только прибыл в СИЗО, все знали, кто я, по какой статье подозреваемый, за что и откуда родом. Там все друг к другу обращаются исключительно на «ты». Там нет должностей, званий, чинов и так далее.
— В Иркутске почему оказались?
— Сразу после возращения с больнички мне сказали, что этапируют в Иркутск. УФСИН заказал целый самолет, чтобы везти заключенных в Ленск, а потом двоих доставить в Краснодар, а меня в Иркутск. В самолёте рядом со мной сидел заключенный, который сказал, что мы земляки. Спрашивал, куда меня везут, и как только узнал, что в Иркутск, говорит: ну всё, Паша, конец тебе, будут пытать. Это мне потом рассказали, что Иркутская колония — самая страшная и суровая в РФ. Есть даже документальный фильм — «СИЗО Иркутска, территория пыток». Слава богу, всех ужасов, которые мне описали, там не было.
— А вас в карцер сажали когда-нибудь?
— Нет, зачем. Я же не нарушитель.
— Что за история с психиатрической больницей?
— У меня был инсульт в 2017 году. На самом деле, мне очень крупно повезло. Перед этим прочитал материал про инсульт. А через три дня упал и потерял сознание. Очнулся, подполз к зеркалу и понимаю, что не могу улыбнуться и так далее. Звоню в скорую, говорю, что потерял сознание. При этом я нормально разговариваю. Но называю совсем другой адрес. Мне в скорой сказали на всякий случай дверь в квартире оставить открытой. Лежу и слышу, что мимо проносится вой сирен, ну думаю, это не за мной. И тут раздаётся телефонный звонок, звонят со Скорой и спрашивают, вы нам назвали точный адрес? Через три минуты уже ко мне забегают в квартиру и сразу на носилки. Три дня в реанимации провел. Вот после инсульта у меня стало сильно скакать давление. А я как раз в это время ходил в суд, и там сразу давление поднималось. Тогда мне врачи сказали, что у меня реакция на стресс и направили в дневной стационар. Кололи капельницы, которые очищают организм, общался с психологом. Но из-за этого раздули целую историю. Судья дал разрешение на присутствии в суде СМИ, а прокурор огласил мой диагноз, при этом оба упирали на то, что они сомневаются в моей вменяемости. Это вообще-то ч. 2 ст. 137 УК РФ, но они же неприкасаемые. Мне потом даже назначали психиатрическую экспертизу. Но экспертиза признала, что я вменяем.
— Как вы думаете, каким будет приговор?
— Обвинительным, это я вижу по ведению уголовного процесса, прокурор от прений вообще отказался, надзорного дела у него нет. Но у меня уже готова апелляционная жалоба. Она у меня была раньше на 150 листах. Шутка ли, 10 эпизодов ведь вменяют. Пришлось сократить.
[/b]— А Котикову заочно вынесут приговор?
— Видимо. Котикову уже два раза заочно выносили приговор. Думаю, 24 марта приговор Котикову опять отменят, и это уже во второй раз. До этого ему давали 8 с половиной лет колонии. Но потом отменили это решение.
— Может ли приговор Котикову повлиять на ваш приговор?
— Конечно, это преюдиция. Суд не имел полномочий это делать. УПК РФ такое не предусматривает. Этим нарушается принцип правосудия.
Надежда СИВЦЕВА