А с чего вы взяли, что дети врут?

В последнее время в некоторых СМИ и в соцсетях идет активная поддержка двух педагогов, обвиняемых в насильственных и развратных действиях по отношению к детям. Речь идет о Максиме Местникове и Николае Слепцове, ставшими фигурантами громких уголовных дел.  В их защиту публикуются открытые письма. Надо сказать, что под одним из них даже подписался зампред республики Дмитрий Садовников. Пишутся статьи в электронных СМИ, в которых твердо убеждается, что подсудимые пострадали от «детской клеветы» и «заказа». Обвинения во лжи летят в адрес детей, проходящих в этих уголовных делах в качестве потерпевших. Причем, сторона поддержки акцентирует внимание и на том, мол, эти дети из якобы неблагополучных семей. Но минуточку! Даже, если они из неблагополучных семей, то неужели с ними можно, как это называется на языке юристов, совершать насильственные действия? Аналогичная ситуация была в так называемом «деле отца Мелетия», когда попу было предъявлено обвинение по статьям «насильственные действия» и «развратные действия». Тогда двое пострадавших мальчиков и их родственники испытали на себе всю «поддержку» местной паствы. Их буквально заклевали! Семья одного из мальчиков была вынуждена переехать из Якутска в другой регион, потому что оставаться здесь было невозможно и опасно.

Большинство считает, что обвинение, особенно, если это касается насилия над детьми, строится исключительно со слов заявителей, но в этом большое заблуждение. Дети, подвергшиеся сексуальному насилию, «прогоняются» через десятки опросов, допросов у следователей, проходят судебно-психиатрические экспертизы, с помощью психологов их проверяют на оговоры. Этим детям приходится пройти тяжелый путь, вспоминая все болезненные моменты, о которых они наверняка хотят забыть. Мы понимаем чувства родных и друзей обвиняемых, которым сложно поверить в виновность их близких. Но если вы хотите их поддержать, то ограничьтесь именно поддержкой, а не огульно настаивайте на лжи детей.

Почему в России часто не верят детям, пережившим сексуальное насилие? Этот ключевой вопрос мы задали экспертам «ЯВ».  

«Дети, которым не поверили взрослые, не раз становились мишенью для повторного насилия»

Ксения ИВАШКОВСКАЯ, практический кризисный психолог, эксперт в области партнерских и семейных отношений, травмотерапевт, тренер и наставник. Стаж работы 20 лет:

- Ксения, почему детям чаще не верят?

- Дети - наименее опытный, наименее защищенный и недееспособный возраст. Это значит, что дети не могут сами представлять свои интересы в суде, это делают вместо детей взрослые, несущие ответственность за ребенка. И это не вопрос, верить или не верить, это обязанность - проверить сведения, применяя науку и закон.

Можно понять людей, которые пытаются защитить и поддержать своих близких, коллег или друзей, обвиняемых в преступлении. С одной стороны, на что бы годилось наше общество, если бы люди мгновенно отворачивались от своих близких. Но в силу личных, деловых связей, защиты репутации профессионального сообщества люди соглашаются на защиту одного человека и обвинение во лжи другого человека еще до того, как виновность или невиновность сторон установлена законом, очерняя репутацию и формируя предвзятость к самому существу защиты ребенка.

Для общества это информационная борьба, раскачивание общественного мнения. А для детей-участников следствия и их семей - это серьезная атака на права несовершеннолетнего, это моральный и психологический вред, потому что это - агрессия, когда они получают обвинения в лицо от совершенно посторонних людей, отвержение и осуждение в общественных местах, в школах. Для ребенка детство - это возраст, когда личность только формируется. Поэтому мало того, что дети получают такие же глубокие психологические травмы, как и взрослые, еще дети получают глубокий страх перед жизнью после такого опыта.

- Сегодня не поверили ребенку, завтра… Какие могут быть последствия?

- Дети, которым взрослые так и не поверили и не заявили о преступлении, не раз становились мишенью для повторного насилия и были, таким образом, психологически серьезно покалечены. Это факты российской и международной судебной практики, ею можно интересоваться и изучать. Такие многоэпизодные уголовные дела ежегодно возникают в следственной практике. И практикующие психологи регулярно принимают взрослых и подростков, которые пережили насилие в детстве и были обвинены во лжи или провокации насильника, и так и не получили ни поддержки, ни помощи. Для ребенка это крайне тяжело, такое отношение взрослых искажает отношение ребенка к себе, к своему достоинству, к справедливости и к отношениям между людьми.

За многие годы характер обвинений детей взрослыми никак не изменился, детей всегда обвиняют в фантазировании, склонности избегать наказания или мстить при помощи лжи. Но если взрослые не приложили многолетних усилий к защите ребенка, его моральному воспитанию и созданию доверительных отношений, то таким взрослым трудно вызвать ребенка на откровенность, что и приводит взрослых к решению списать свою некомпетентность на порочность характера ребенка. За доказанную в суде, подчеркиваю, ложь ребенка в любом случае отвечают взрослые. Наша ответственность взрослых - родителей, педагогов, юристов, психологов, врачей и всех, кто связан с детством, огромна, поэтому уголовные дела о преступлении против половой неприкосновенности и любые иные преступления в отношении несовершеннолетних тщательно расследуются, и это не происходит быстро, в этом смысле время тоже работает на установление истины. Следствие ничего не упрощает, проверочные процедуры могут только добавляться.  В отношении и детей, и взрослых действуют проверенные юридические инструменты.

Достижением права является то, что вероятность обмана со стороны любого участника следствия любого возраста проверяет не общественное мнение. Однако культура правовой защиты детей в нашей стране только переживает свое становление. Людям, которые хотят поддержать обвиняемую сторону, следует ограничиться именно поддержкой, не пытаясь усилить доверие к взрослому, недоказанно настаивая на лжи ребенка, только потому что он ребенок. Это противоречит гуманистическим традициям педагогики, детской психологии и Конституции как основному закону РФ, наконец. Наша задача, как специалистов, так и неравнодушных наблюдателей, набраться терпения и наблюдать за добросовестным установлением истины.

«ПРИНЦИП: ЕСЛИ Я НЕ ВИДЕЛ, ЗНАЧИТ, ЭТОГО НЕ СУЩЕСТВУЕТ»

Алена ШКУЛЕПО, семейный психолог-консультант:

- Если бы не было доверия к детям, то не было бы уголовного дела.  По опыту, общаясь с детьми маленького возраста, отвечу так: они не могут сочинять про какие-то половые или сексуальные вещи в силу своего возраста. Даже, если знают что-то в «этой» теме, то их знания в общих, размытых чертах. Опытный следователь, который работает вместе с психологом, в состоянии выявить, где ребенок сочиняет, а где нет. По этому поводу изобретена целая процедура.

У нас в целом общество не очень ориентировано на мнение детей, и до сих пор считается, что до определенного возраста ребенок вообще ничего не соображает и не понимает. Хотя дети, даже с новорожденного возраста прекрасно чувствуют, что происходит с родителями. Например, они очень хорошо считывают тревогу и тут же ее транслируют, резко просыпаясь по ночам или плачем.

В нашей ментальности сложилось, что с одной стороны - дети для нас являются очень важными людьми, а с другой - абсолютно подчиняемыми. Если в нашем достаточно патриархальном обществе нередко отрицается личность взрослого, то о личности ребенка даже не приходится говорить. Поэтому такое недоверие к детям. К тому же, играет позиция взрослого: «я умнее, сильнее», и очень часто в головах взрослых не укладываются те вещи, которые происходят с детьми. Это тоже защитный психологический механизм: «Если я этого не видел, значит, этого не существует».

«ЛГАТЬ О СЕКСУАЛИЗИРОВАННОМ НАСИЛИИ ОЧЕНЬ СЛОЖНО»

Анжела ПИАЖЕ, психолог некоммерческой организации «Тебе поверят» (Санкт-Петербург):

- Анжела, почему детям, особенно пострадавшим от сексуального насилия, в нашем обществе не верят? Почему нам проще сказать: «он придумал», чем поверить?

- Существует устойчивое мнение, что дети в целом много врут, и даже в теме сексуализированного насилия. Мол, они способны легко фантазировать, быть источником выдумки или инструментом чей-то корысти, специального оговора. Однако, здесь не учитывается тот факт, что врать о сексуализированном насилии достаточно сложно. Даже взрослому выдавать развернутую картину: «где, что, как происходило», указывать детали, контекст, пересказывать эту картину большому количеству людей, тем более, в ходе следственных действий, очень и очень непросто.

Тем не менее, люди, когда слышат подобные истории, факты, склонны реагировать шоком и автоматическим недоверием. Взрослым кажется, что ребенок не так понял, неправильно трактовал прикосновения, что-то перепутал. Еще учитывается тот факт, что когда ребенок рассказывает о пережитом  насилии, его повествование может быть разорванным,  непоследовательным, но именно так «работают» нанесенные психологические травмы. У него всплывают какие-то детали, меняется описание, характер воспоминаний может быть вспышкообразным. Тем более, если ребенок вовлечен в процесс следственных действий, это само по себе оказывает большое давление. Ему приходится проходить многочисленные допросы, многократно пересказывать разным, не всегда бережно настроенным людям, что с ним произошло. Это тоже способно придавать рассказу детей специфический характер.

Когда общественность видит, что ребенок рассказывает такие страшные факты о людях, которые в глазах той же самой общественности не представляются злодеями, а вполне достойными, уважаемыми людьми, то случается противоречие в восприятии. Здесь слова взрослого человека очень часто перевешивают слова ребенка, который «не так понял», «неправильно трактовал», «не так отреагировал». Это приводит к тому, что детям редко верят и редко поддерживают их правду.

Еще может присоединиться общее недоверие людей к правоохранительной системе. У многих сложилось мнение, что все подобные дела сфабрикованы, что это инструмент давления, что полиция не может грамотно разобраться в ситуации и заранее ангажирована. Однако крайне важно не переносить недоверие к системе на восприятие отдельных случаев.

С точки зрения экспертизы нашей организации «Тебе поверят» я могу утверждать, что в подавляющем большинстве случаев те кейсы, с которыми мы работаем, как раз говорят о том, что дети годами страдали от сексуализированного насилия и напротив, никому не могли признаться в происходящем.

Дети боятся, что им не поверят, осудят. Они охвачены стыдом и виной, страхом и непониманием. Они не знают как описать происходящее, не могут подобрать слов, не знаю ЧТО это вообще с ними произошло, нередко запуганы и связаны манипуляциями автора насилия.

Проблема сексуализированного насилия над детьми - не та тема, на которую детям легко фантазировать. Это совершенно непривлекательная тема для эксплуатации, ведь, как правило, люди не верят и осуждают.

В нашем обществе отсутствует развернутая дискуссия по проблеме сексуализированного насилия над детьми. А отсюда очень низкая информированность по теме. Почему ребёнок не всегда может найти защиту у родных? Как действует автор насилия? Почему насилие имеет хронический характер? Какие действия считаются сексуализированным насилием? Что с этим делать?

Из-за низкой информированности многие не понимают, как вообще происходят такие преступления.  Когда человек сталкивается с информацией о сексуализированном насилии, узнает о нем в ближнем круге, тем более в своей семье, то он испытывает сильнейшее сопротивление, стресс, нежелание встраивать эти факты в свою реальность. Это страшно, небезопасно, дико. Это требует реакции, решения ситуации, работы с последствиями. Нередко взрослому легче как будто вернуть ответственность ребёнку: «тебе показалось», «ты нафантазировал», "ты специально врёшь про этого человека".  Это сделать проще, чем находиться в той реальности, где над детьми совершают сексуализированное насилие.

Сопротивление и шок – это реакции, которые присущи всем нам на глубоко неприятные, поражающие нас события. Нам хочется "отменить" такую правду.

 

 

Екатерина ЧЕМЕЗОВА.

Фото:https://lh3.googleusercontent.com/proxy/1Vdqj5-fGUlU0jFryc84IwMe6qWkxbxiyPB_Fs7aqg-ts0hH0b1craUTflAIbNjh9LxYQ4373-nD2harz2UOakJ581wSvni4-_a-gQ