Афанасий Афанасьев: "Не могу без сцены"
18 октября исполнилось 60 лет народному артисту Якутии, заслуженному артисту РФ и республики Афанасию Афанасьеву. При встрече Афанасий Дмитриевич сразу признался в любви к нашей газете:
— Очень давно читаю, особенно обожал, когда она «толстушкой» была. Так что привет всем знакомым журналистам «ЯВ»!
— Афанасий Дмитриевич, вас можно назвать танцором балета?
— Правильнее говорить — танцовщик, не танцор. Хотя мой проект, который я веду уже седьмой год, называется «Браво, танцор!». (Улыбается). А так моя профессия называется «танцовщик народного профессионального танца», в которой я работаю сорок пять лет. Ну это по записям отдела кадров. На самом деле танцую с шести лет и до сих пор.
— У меня такой вопрос. Вы родились в 1963 году в селе ЫтыкКюель (тогда Алексеевский район, сейчас Таттинский улус). И немного непонятно: как вы, сельский мальчишка, решили стать профессиональным танцовщиком? То есть это сейчас много разных творческих кружков, студий, школ, проектов «Танцы», а тогда же такого особенно не было…
— Так получилось, что я хоть и родился в Ытык-Кюеле, но в детстве жил в разных местах, поэтому был во многих детсадах и деревенских школах. И вот в Бютейдях (это в МегиноКангаласском улусе) приехала молодая девушка работать в сельском Доме культуры. Мне тогда лет шесть было. А Александре Винокуровой лет 18 всего. Она сейчас заслуженный работник культуры республики. Тогда Александра Гаврильевна выбрала меня, пригласила в ДК и стала ставить со мной танец «Охотник». Почему именно меня? Думаю, ей сказали, что есть такой маленький, худенький, узкоглазенький Афоня, который может танцевать. До этого наш пионервожатый Альберт Петрович сделал со мной кубинский танец.
— Ого, в сомбреро?
— Какое сомбреро в те времена! (Смеемся). Белая рубашка, черные брюки, и откуда-то взялись черные туфли. И была песня «Куба — любовь моя». Сельский баянист подобрал мелодию, и я на сцене исполнял такие движения. Афанасий Дмитриевич встает и показывает, вскидывая руку под возглас «Куба, вива!».
— До сих пор помню, хотя прошло больше полувека. Сейчас у меня в гостях кубинец, я ему рассказывал эту историю. Тогда меня поразило то, что сельчане после выступления мне хлопали, очень понравилось. Позже мы поехали в село Диринг, и там я тоже показывал этот кубинский танец. А в детсаду мы исполняли африканские танцы в честь лозунга «Свободу Анджеле Дэвис!». Интересно, что не якутские, эвенские, эвенкийские и т. д., а именно кубинские, африканские…
— Ну да, тогда же интернационал был.
— Да-да, дружба народов. И вот позже мы переехали обратно в Ытык-Кюель. Там меня нашла… Мой собеседник задумался немного и потом продолжил:
— Я понял, что меня всегда находили сами. Будучи мальчишкой, я не рвался гонять в футбол, ходить в борцовский зал или, там, на бокс. А когда узнал, что в Татте создали первый в Якутии детский ансамбль танца и они съездили в Москву выступать на ВДНХ (это 1971-й год), то с грустью сказал маме: «Эх, если бы я туда записался, то тоже бы в Москве побывал…». И как будто в ответ на мой вздох к нам в школу пришла Августа Федоровна Клакинова (она сейчас заслуженный работник культуры РС(Я)) набирать мальчиков. Помню, она зашла в класс, мы все встали, как обычно. Учительница говорит: «Вот хореограф», мальчишки все пригнулись сразу, а я, наоборот, выпрямился еще больше. И Августа Федоровна выбрала меня: «Приходи после обеда в народный театр». Он был имени Платона Ойунского. Я был такой счастливый! Прибежал домой, закинул портфель, кинулся к маме (она в пекарне работала), перекусил, а сам все время думал о том, что меня взяли на танцы. Наконец, пришел в клуб, а там холодно так было. Слышу, где-то далеко на втором этаже играет фортепиано. А я до этого момента вообще никогда не слышал его вживую. Пошел на звуки музыки и попал в огромный зеркальный зал с большими окнами. И там у станков (я не знал, что это так называется!) занимались девочки. Я заглянул, а Августа Федоровна кричит: «Заходи, заходи, мальчик!». И начались занятия. Что интересно, у меня тело как будто само понимало, что нужно делать: нога вытягивалась как надо, лопатки сходились, руки разворачивались. Словно организм от природы был ориентирован на занятия танцами. И еще одно воспоминание. Летом лежу на траве, вижу в небе пролетающий самолет и думаю: «Возьми меня с собой, увези туда, где люди танцуют по-настоящему!».
— Итак, вы окончили 10 классов и…?
— О, я не окончил десять классов. У меня с учебой как-то не очень хорошо было. Занимался в ансамбле «Дружба», даже летал на гастроли в Иркутск. И тут после восьмого класса уехал с другом в Якутск, здесь в филармонии был набор учащихся в Ленинградскую школу танца. Оттуда приехал педагог Павел Леопольдов. И вот Петр Пестряков и Афанасий Босиков порекомендовали ему взять меня. Он посмотрел и решил, что берет. Так что я уехал в Ленинград учиться. Это были прекрасные 1979–80-е годы. Моя мечта, просьба к самолету исполнилась. Я улетел в город на Неве учиться танцевать по-настоящему!
— Родители-то как отпустили?
— Меня мама одна воспитывала, она работала обувщиком. Мария Алексеевна Афанасьева… Если бы она тогда не разрешила, то остался бы я в деревне. Но она вздохнула, когда узнала о моем поступлении (я ей по межгороду позвонил), и сказала: «Езжай, конечно, сынок!».
— Да, это фантастика — из деревни уехать сразу в Ленинград, культурную столицу страны!
— Скажем, это прыжок гранд жете, то есть самый длинный прыжок в балете. Да, в свое время я хотел стал артистом балета, но не получилось.
— Балет — сложно очень все-таки…
— Народный танец тоже сложный. В балете важна отточенность движений, техника, а в народных танцах нужна характерность, эмоциональный рисунок. И что еще, меня тянуло к современным танцам (джаз, модерн и т. д.). Это когда я в Московском государственном институте учился, молодой же был, после армии.
— То есть вы в армии были?
— Конечно, отдал свой долг Советской Армии. Служил в танковых войсках, в Забайкальском военном округе.
— И как?
— Отлично! После мягких танцевальных туфелек надел жесткие кирзачи, в которых бегал по утрам кроссы по забайкальским степям.
— Но ведь артисты в основном служили в ансамблях там, театрах…
— Я — нет, был командиром экипажа, сержантом, водил танк, стрелял на стрельбищах. Но в то же время начальник штаба, узнав, что я артист, попросил меня проводить в офицерском клубе занятия с женами офицеров. То есть я практически руководил секцией шейпинга. Сейчас бы сказали, что я был фитнес-инструктором. Женщины любили мои занятия, приносили мне тортики, кормили в офицерской столовой. Даже спортивную форму и кроссовки подарили, дефицит по тем временам, а их мужья в ГДР, Польше, Чехословакии служили, оттуда привозили интересные вещи. Так что я в армии и танк научился водить, и танцы свои не забывал. Еще с земляками-сослуживцами поставил якутский танец под «Якутяночку», и мы выступали по праздникам — в День танкиста, 23 февраля и др. И вот весной я демобилизовался, пошел работать в Государственный ансамбль, а осенью мы поехали на гастроли по Забайкалью, и даже в нашу часть заехали. Меня днем офицеры мои увидели: «Сержант Афанасьев, вы почему в гражданке?» — а я приглашаю: «Товарищ Тимошенко, приходите вечером в клуб на концерт, мы тут на гастролях». Вечером на концерте все были, мои женщины тоже радовались, видя меня на сцене. Подарили цветы и вручили грамоту от части. Я вот думаю: мне хореография дала очень многое в жизни. Особенно дисциплину. Поэтому и в армии мне было не трудно с хорошей физической подготовкой. А в 1987 году в Москве были Игры доброй воли, мы там в культурной программе участвовали на открытии и закрытии. И после окончания я остался абитуриентом Московского института культуры. Еще, главное, земляка своего уговаривал: «Пошли, вместе поступим». Он забоялся, а я нет. И поступил, став единственным якутом на факультете. Мой любимый педагог Игорь Смирнов, народный артист СССР, говорил, что я самородок. Помню, участники камчатского знаменитого ансамбля «Мэнгэ» учились в институте заочно, я с ними танцевал, на гастроли ездили. Но главное, обошел все театры по своему студенческому билету — Большой театр, зал Чайковского, «Россия» и др. Всяко проходил, по пропускам, по знакомству. Иногда удавалось и бесплатно пройти. «Ты откуда, мальчик? Из Якутии? Денег нет, наверное… Ну, проходи, проходи». А еще (это была моя великая тайна!) я подрабатывал в ресторане «Пекин» в варьете. Сейчас ничего такого в этом нет, но тогда в России только зарождались различные шоу, и это было все полулегально. А «Пекин» держала кавказская мафия, и устроиться туда на подработку было трудно.
— Платили хорошо?
— Да, нормально, но было страшно, что узнают в институте. Тогда сразу бы исключили, так как советские студенты не имели права танцевать вульгарные танцы. Мне везло, а некоторых девочек выгоняли за работу в клубах. Помню, как-то земляка своего провел в ресторан на шоу. Посадил его на балконе, внизу богатая публика сидела. После выступления подхожу к нему (уже переоделся): «Ну как тебе?». Он в шоке: «Я такого вообще никогда нигде не видел! И тебя там не увидел, ты где был?». Естественно, он меня просто не узнал. Там такое шоу, костюмы, все блестит, все в золоте, блестках. А сейчас этим вообще никого не удивишь…
— Прочитала, что вы танцевали «Ламбаду».
— Это еще в начале 90-х было. В Москве купил кассету с «Ламбадой» (дорогие они были!), привез сюда, мы в «Чароите» с девочками разучивали и танцевали. И вот журналистка была, Галина Крылова, она в ансамбле танца работала, которая как-то предложила: «Чемпионат России будет по ламбаде, вы бы с Леной Сергеевой (артистка Саха театра) съездили бы, может, место какое-нибудь займете». Мы поехали. Правда, потом немного пожалели об этом.
— Почему?
— Мы там как лошади загнанные были, первый тур, второй, третий. Триста пар со всей страны, пока все перетанцуют. В жюри были еще танцоры из Бразилии, они оценивали и технику, и эмоции. В общем, мы заняли 3-е место из шести призовых с титулом «Приз зрительских симпатий». И это было прорывом для Якутии! Журналисты федеральных СМИ удивлялись: «Вы же на Севере живете? И как умудряетесь еще бразильские танцы исполнять?». Я отвечал: «Мы на снегу босиком танцуем». Они в шоке, а я уже серьезно: «У нас в Якутии очень продвинутая молодежь, талантливая везде — в драме, опере, балете!». В общем, удивили москвичей и гостей из Бразилии. Но, когда вернулись домой, наткнулись на неприятие: «Мы, саха, бедрами не виляем, ламбада — не наш танец, мы должны осуохай танцевать». Было грустно, но поднял самооценку наш Михаил Ефимович. На совещании по вопросам культуры он обратил внимание на меня: «Афанасьев, это ты же ламбаду танцуешь? Правильно, молодежь должна заниматься современными танцами!». После чего косых взглядов в нашу сторону поменьше стало. Хотя не только у бразильцев в танцах есть эротические мотивы, взять северные народы — коряки, чукчи, эвенки и т. д. Тоже очень энергичные движения.
Коллектив Национального театра танца поздравляет Афанасия Афанасьева с юбилеем и желает дорогому коллеге крепкого здоровья, неиссякаемой творческой энергии, успехов на просветительском поприще, воплощения проектов, благополучия, надежных людей рядом, душевного тепла, добра и счастья. К 60-летию артиста Национальный театр танца 4 декабря в 17 ч. на сцене Культурного центра «Сергеляхские огни» представит премьеру спектакля «Кэрэни кытары сэргэстэһэн», повествующего о судьбе танцора с его откровениями и тайнами, фантазиями и реальностью, взлетами и падениями, серыми буднями и торжествами.
— Афанасий Дмитриевич, вы танцуете всю свою жизнь. Вот честно, не надоело?
— Нет, я еще хочу танцевать! Вот смотрите, в шесть лет я увидел лица зрителей, услышал их аплодисменты, а потом вернулся к ним уже профессиональным танцором, наблюдая за тем, как в их глазах появляется удивление: «Оказывается, вот как надо танцевать!». И нет, мне не надоело. Вчера (разговор был 8 ноября. — И. Е.) я выписался из больницы, сухожилие на ноге растянул, и тут же прибежал на репетицию. Не могу без сцены, только там я живу по-настоящему!
— Но, простите, 60 лет — это далеко не 18… Болеете чем-то возрастным?
— Ничем (смеется), только спина и суставы побаливают, но это издержки профессии. Мы же и в холодных клубах выступали, и в холодных автобусах на гастроли ездили. И никогда не было такого: «О, нет, помещение не отапливается, мы не будем тут работать» или «Не поедем, пока теплую машину не найдете». Для артиста главное — это встреча со зрителем, ради этого он готов на все.
— Я не спрашиваю, делаете ли вы зарядку по утрам.
— Мне движения на репетициях и выступлениях хватает. Но по утрам, когда яичницу себе готовлю, включаю телевизор и начинаю танцевать. Мы, артисты, должны быть всегда в форме, ведь мы на виду, публичные люди. Главная наша задача — дарить людям красоту!
Ирина ЕЛИСЕЕВА.