Ямщики: кабала и грустная песня
О том, кто такие государевы ямщики и чем они занимались в Якутии, мало кто знал до появления книги Анатолия Соколова «По следам государевых ямщиков». Тем более примечательно, что ее автор не является профессиональным историком и писателем.
Выходец из ямщицкой семьи с Еланской почтовой станции (так называлась Еланка ранее), он заинтересовался этой темой еще в детстве, слушая рассказы близких, наблюдая за непростым ямщицким бытом. Сейчас продолжают выходить публикации на эту тему, в том числе и Соколова, появилось объединение потомков ямщиков, проводятся фестивали ямщицкой культуры, в Еланке открыт музей. В своем интервью Анатолий Соколов рассказывает о том, как с его легкой руки «ямщизм» стал заметной частью культурного наследия в Якутии, вспоминает интересные факты о Иркутско-Якутском почтовом тракте и своей родной Еланке.
— Когда вы заинтересовались темой государевых ямщиков? До вас ведь никто этим в Якутии не занимался.
— С малых лет. Я родился в деревне Еланка в ямщицкой семье Соколовых. Оба деда и отец — ямщики, по вечерам у нас собирались соседи, тоже ямщики. И, естественно, почти все разговоры про свои ямщицкие дела, лошадей, сани, кошевки и сбруи, разные нехорошие случаи… Мне было интересно, и я всегда охотно слушал их рассказы и многое вспоминаю и храню. Как я узнал впоследствии, в 1772–73 годах в Якутию было сослано 33 ямщика. Таким целевым назначением. Из разных губерний собирали самых отъявленных: езжай ты в Якутию и гоняй там почту. Отцы этих семей представляли собой отборный элемент недовольных крепостным правом (это были времена восстаний Пугачева, Стеньки Разина), сосланных за непокорность воле своих господ-помещиков в счет тогдашней 25-летней рекрутчины. Некоторые с детьми и женами из Костромской, Витебской, Вятской, Ярославской и других губерний царской России. В Иркутске в своем ведомстве они тянули жребий, получали направления в свои почтовые станции. Моему бесфамильному пращуру Ивану, Андрееву сыну, досталась Табагинская станция. До них ямщицким почтовым делом занималось местное население. Но они считались не очень хорошими ямщиками. И к тому же мало кто из них владел русским языком. Были, в общем, со стороны властей претензии к их работе. В итоге добились замены их на русских.
— Но на сосланных. Получается, что бунтарская кровь течет в жилах их потомков. Интересно.
— Ну а кто сюда поедет добровольно? Никто не шел добровольно. А сделать это нужно было. И по указу Екатерины Второй разрешили ссылать самых отъявленных бунтарей сюда. Но при этом они должны были быть довольно грамотными, жизнепонимающими и не хамами. Чтобы не только почту гоняли, но и местному населению передавали свое доброе наследие.
— Да, вы сразу уже в историю погрузились. Немного отошли от вопроса. От дедушки, который вам рассказывал.
— Этот мой дед по тем временам был грамотным. Окончил двухгодичную церковно-приходскую школу в селе Тит-Ары. Имел очень красивый почерк. Колоритный мужик был. И вот он мне рассказывал много. А детская память она очень цепкая. Потом, когда я уже писал книги, мне многое давалось легко.
— Эти семейные истории шли с вами по жизни. Но когда вы занялись исследовательской работой?
— Конечно, всегда интересовался, но кроме этих дедушкиных историй я никакой литературы найти не мог. Конкретно о ямщиках ничего не было. Хотя, конечно, какие-то отрывки все же находил. Так и шла жизнь. А вот в 1995 году я решил в эту тему погрузиться серьезнее. Хотел узнать о своей семье. Что делать? Начал заниматься в Якутском городском архиве, но информации нашел немного. Посоветовали написать в центральные архивы. Переписывался с двумя Петербургскими архивами, с Московским, Костромским, откуда мои предки, и, конечно, с архивом Иркутска. Прочитал книги великих классиков Короленко, Гончарова, Майнова, Сафронова, а также беседовал с пожилыми людьми — с тогда еще бывшими ямщиками Иркутско-Якутского почтового тракта.
— То есть сначала вы семьей просто интересовались. А потом уже погрузились в тему.
— Хотел узнать о предках. Книгу писать не собирался. Но по результатам моих изысканий накопилось очень много материалов. Друзья мне даже стали говорить: ведь это большая история, пиши! А ведь опыта у меня не было. И вот однажды я познакомился с Алексеем Чикачевым. Видел его публикации, выступления по телевидению. Нашел его телефон и договорился о встрече. Он пригласил к себе, оказалось, что и живет рядом. Я ему рассказал свою историю, показывал собранные документы. А он так смотрел на меня, улыбаясь, и, когда я закончил, сказал: «Ну ты уникум, пиши капитально!». И обещал помочь с редакцией. И я начал писать. Где-то за месяц закончил и принес ему. Через три дня он меня пригласил к себе. Сидит и держит в руках мою «писанину» и начинает хвалить. Ему понравилось. Поправил только в двух местах. И так появилась первая книга о государевых ямщиках — «По следам государевых ямщиков». Она вышла в 1999 году. Таким образом, впервые проделана удачная попытка найти и сохранить великую историю становления и работы исторического Иркутско-Якутского почтового тракта. О тяжелой работе государевых ямщиков, их культуре, традициях, буднях и праздниках!
— Выходит, что юбилей получается. 25 лет первому изданию.
— Было напечатано 500 экземпляров. Почти все я раздал. И тогда, кстати, пресса заработала, телевидение. Тема стала известной. Забавная история есть. Один из экземпляров подарил своей учительнице. А ее дочь работала на ТВ. Та, в свою очередь, заинтересовалась, позвонила мне и предложила снять меня для программы. Я отказался. Но она все звонила. И как-то раз просто пришла ко мне на работу сразу с оператором. Уже не отказаться. Поймали врасплох. После этого стал знаменитым. (Смеется).
— Бремя славы. И какова была реакция на книгу у ваших читателей?
— Книга тепло была принята широким кругом читателей, и в первую очередь потомками государевых ямщиков. А в этой книге, между прочим, некоторые люди увидели и свое детство, какие-то параллели нашли со своими семейными историями. Много мне звонили, приходили как домой, так и на работу. И все хотели еще книгу. А у меня к тому моменту другая появилась задумка. Стал ходить в наш архив по выходным как на работу. Жена, конечно, очень возмущалась.
— И что за задумка была?
— Расширить те факты, которые я собрал для первого издания. И, кстати, эти мои книги от издания к изданию все «пухли и пухли». (Анатолий Дмитриевич показывает последнее четвертое издание. Уже такая довольно толстая книга на 400 с лишним страниц.)
— Именно тогда началось ямщицкое движение?
— Да, после первой книги «ямщизм» и пошел. Конечно, помог в этом и Анатолий Добрянцев, сам из потомков ямщиков. Ему кто-то подарил мою книгу, и он захотел со мной встретиться. А познакомились мы в его машине. Он достал тогда из бардачка эту мою книгу, изрядно ободранную. Она была в мягкой обложке, на клею, поэтому неудивительно. Он даже извинился. Сказал, что читает, только когда в командировки ездит. В остальное время не получается. С этого нашего знакомства ямщицкое движение расширилось. Собрали много потомков, а впоследствии создали общественную организацию «Потомки государевых ямщиков». В общем, мою идею воплотил в жизнь. И, шутя, называл меня главным идеологом ямщицкого движения. Позже он стал председателем нашего объединения потомков ямщиков. Что сказать? По состоянию на февраль 2024 года после первой книги за 25 лет выпущено 47 печатных изданий на ямщицкую тему — это книги по отдельным станциям, фотоальбомы, буклеты, и все это за свой счет. Отмечу, что книги подобного рода пишутся не по заказу, а по воле и желанию души самого автора. И это — результат большой любви и уважения к своей малой родине и родным местам, где прошло «босоногое детство», это дань уважения своим предкам.
— Потом фестивали еще пошли.
— Ямщицкие старинные песни, танцы. Ансамблей стало больше, они теперь есть почти в каждой деревне станций Иркутско-Якутского тракта.
— Было какое-то отличие якутских ямщиков от прочих, из центральных губерний?
— Всё, что касается технических моментов, — то же самое. Но в центральных губерниях у многих была форма, а здесь нет. Также в других губерниях были тройки лошадей, а тут запрягали одну лошадь. И понятно, что одеваться в Якутии нужно было по-серьезному. Поверх валенок калоши, тулупы, а также что-то вроде специальных трусов мехом наружу. А дедушка мне говорил, что наши ямщики более всего боялись двух обстоятельств зимой. Во-первых, справлять нужду при таком количестве одежды. А второе — приход срочной почты. Такая почта должна была идти круглосуточно. Очень тяжело.
— Государевы ямщики прекратили свою деятельность после революции?
— Нет, не прекратили. Последняя почта проехала через нашу станцию на Еланке в мае 1956 года. То есть служба продолжала работать и в советское время. Причем по-прежнему использовались лошади. Другое дело, что сам Иркутско-Якутский тракт в силу ряда причин потерял былую востребованность.
— Фольклорные особенности были?
— Допустим, почему ямщицкие песни по большей части такие грустные? Потому что очень тяжелая работа. В любую погоду нужно было гнать. Тут снегом дорогу занесло, а в другом месте — торосы. Есть документальное подтверждение, что даже в -61 почта пошла из Якутска. Так вот, мне кажется, что в Якутии эти грустные ямщицкие песни еще более печально звучали.
— То есть именно якутских песен не было.
— Нет, но частушки были. Причем на смеси русского и якутского языков. Я знаю несколько. Вот, например:
«Если Лена то но уна (замерзнет),
Трудно будет харбыырга (переплыть),
Если милая не любит,
Трудно будет таптыырга (ее полюбить)».
— Похожее ямщицкое движение есть в других регионах России? Ассоциации какие-нибудь.
— Нет, нигде больше нет. Сейчас мы с иркутянами дружим. Они и у нас были с визитом два раза. Как исследователи, так и потомки. И, насколько я знаю, они тоже хотят свое объединение создать.
—А почему, на ваш взгляд, таких объединений нет в других регионах?
— Мы самые, наверное, прожженные. Нашим предкам больше всех досталось (улыбается). А было очень непросто. Это, конечно, была кабала. Ведь 2200 километров этот тракт зимой шел фактически по льду.
— Но, по сути, тракта ведь как такового не было.
— Конечно, ну какой тракт? Если зимой, то по Лене, а ее часто заметало. Например, для ориентации на расстоянии друг от друга ставили вешки. Это ветви ели, высотой в метра полтора-два. Или просто к палке привязывали сено.
— Своеобразные дорожные знаки.
— Как говорится, не дорога, а направление. По левому берегу Лены. Летом еще сложнее было. Особенно в местах, где боковые речки впадали в Лену. Поэтому зимой было проще. Хотя все равно тяжело.
— И сколько занимал путь от Иркутска до Якутска?
— Больше недели. Но ехать нужно было постоянно. Это при том, что от Иркутска до Витима дорога более-менее сносная была, проторенная. А расстояния между почтовыми станциями были от десяти до сорока километров и более. Это очень много. Например, между Тойон Ары и Тит-Ары было 54 версты. Люди жаловались на большое расстояние между станциями. Поэтому и образовалась промежуточная станция Еланка в 1830 году. Это место находится посередине. А первые станции на тракте появились в 1743 году. Всего их было 126. На всех станциях стояли верстовые столбы. Постепенно все эти столбы сгнили. На Еланке этот столб тоже сгнил. Но мы его тогда подобрали и сохранили. Теперь он в музее Еланки. За эти годы мы, кстати, восстановили все 126 столбов на тракте.
— Ямщиков много было в Якутии?
— Несколько тысяч. Когда много пассажиров, грузов, то и ямщиков нужно было много. Другое дело, что тех ямщиков, которыми занимаемся мы и потомками которых мы являемся, то есть государевы ямщики, было не так много. А что касается их потомков, то сейчас в нашей ассоциации около ста человек.
— А есть деревня, одна из бывших почтовых станций, где потомков ямщиков осталось больше? В той же Еланке.
— Был у нас такой правитель Хрущев Никита Сергеевич. Много дел наделал плохих, ну и хороших тоже. У него была программа по ликвидации малых сел и деревень по всей стране. Есть разные данные. Много лжи, конечно. Но речь идет о 20–40 тысячах ликвидированных поселений. По Якутии это 156 сел и деревень. В том числе и Еланка попала. Это случилось в 1960 году. Многие ямщицкие деревни таким образом пропали. Люди переезжали туда, где есть школы. Кстати, в Еланке была четырехлетняя школа, где я учился.
— Вот дошли мы и до Еланки. Те, кто немного знаком с ямщицкими поселениями, вспомнят, наверное, Табагу и Еланку. Вы родились там. Какое место в вашей жизни занимает это место?
— Это моя малая родина. Мне там все любо-дорого. Исхожена она вдоль и поперек. Рядом с тем местом, где я поставил часовню, находился родовой дом Соколовых. И, конечно, косогор, рядом с которым он находился, — это самое красивое место на Еланке. Такие там виды открываются… Один поэт написал об этом: «Отсюда в отдалении Чуть виден горизонт, Не даль, а заглядение, Не явь, а чудный сон».
— Возрождение Еланки как поселения и ямщицкое движение имеют параллели? Там сейчас такое строительство идет.
— Можно так сказать, наверное. После ликвидации поселения там осталась только одна семья. А когда-то было 83 хозяйства. В девяностые годы там потихоньку начали строить дачи Соколовы, Ариносовы и другие. Я там не строился, но подпитывал людей идеями. Потом мы придумали День Еланки, он стал достаточно известным. Еще и музей впоследствии появился. В 2003 году по моему проекту, согласованному с батюшкой, возвели православную часовню-памятник, посвященную первым русским ямщикам и всем участникам Первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войн.
— Теперь Еланка — популярное туристическое место, и застройка там идет довольно плотная. Я там не раз бывал и вижу изменения. Даже какие-то разбирательства имеют место. Как вы к этому всему относитесь, будучи старожилом поселения?
— Конечно, многие поняли, какое это красивое место. А ведь мы когда-то разрабатывали генеральный план Еланки. И таких было два. Планировалось, что вокруг часовни появятся туристические объекты, весь косогор предусматривалось использовать как зону обозрения и отдыха для туристов. По проекту это место планировалось занять малыми архитектурными формами — беседками, площадками, дорожками — и построить действующую конную мельницу с маленькой пекарней и на собственном зерне, выращенном на еланских полях. Однако у некоторых товарищей появляется аппетит завоевать эти лакомые для них куски земли. Кстати, Министерство туризма тогда за разработку генплана заплатило миллион рублей. Это году в 2000- м было. Но, увы, проектно-сметная документация где-то лежит на полке. Может, убрали еще подальше.
— Сейчас там все уже застроено.
— Это так. А у меня еще была идея сделать канатную дорогу через распадок в центре Еланки. Там, где находится водопад высотой 16,5 метра. Были даже чертежи отдельных зданий.
— Сейчас там уже несколько турбаз построено.
— С одной стороны, это хорошо. Но порядка нет. Когда все это туристическое движение началось, тут палатка, там палатка появились, весь берег усеян рыбаками, а туалетов нет, в распадок ходили, мусор некуда девать. А ведь это наше лицо. К тому же, повторюсь, был генеральный план по развитию. И про газификацию Еланки шла речь, и про отсыпку дороги.
— Сейчас уже все, видимо, с генпланом. Там частные дома стоят. Вернемся к государевым ямщикам. Какие-то планы есть у организации?
— Был такой региональный тракт — Аянский. По нему стояли верстовые столбы. В этом году собираемся поставить первый столб в Павловске, откуда и начинался Аянский тракт. Еще нужно сказать, что буквально месяц назад у нас вышла большая книга «Иркутско-Якутский почтовый тракт. Прошлое и настоящее». В создании книги участвовал большой коллектив авторов. Издание, можно сказать, уникальное и очень подробное. Тем, кто заинтересуется этой темой, я советую обратить свое внимание на эту книгу.
— Для чего вам нужна ваша организация? Если коротко.
— Мы, благодарные потомки государевых ямщиков, чтим память своих предков, которые несли тяжелую ямщицкую службу. Чтим их традиции, культуру. По жизни очень добрые, правильные люди были.
И. БАРКОВ