Неженская профессия

Несмотря на то, что еще в советское время ушло разделение на мужские и женские профессии, до сих пор некоторые специальности остаются за мужчинами. К примеру, считается, что водитель автобуса — исконно мужская специальность. Но в любом правиле всегда есть исключения. И наша сегодняшняя гостья — яркий тому пример. Знакомьтесь: Елена, водитель маршрутного автобуса № 1.

— Елена, во сколько лет вы получили права и какая была ваша первая машина?

— В 18, но машину вожу с 12 лет. Дедушка научил. Первая моя любовь — это «Жигули»-«копейка» крас­ного цвета.

— Кто у нас дедушка, который посадил двенадцатилетнего ребенка за руль?

— Он был командиром экипажа Ту-154. Когда я достигла двенадцатилетнего возраста, его по состоянию здоровья списали, и он переучился на вертолет Ми-8.
Работал летным инструктором. Всегда говорю, что меня учил вождению самый крутой инструктор всех времен и народов — летный инструктор. Такое обучение не сравнить с обычными автошколами.

— Где вы в итоге сдавали на права?

— В Якутске в ДОСААФе. Причем там училась целых три раза.

— ?

— Первый раз — в 18 лет на категорию B. Потом через несколько лет — на категорию С. Хотела сразу на все, но сначала надо сдать на С. Потом через год прийти с копией трудовой книжки, что ты этот трудовой год где-то отработал на грузовике. И только после этого могут принять документы в автошколу на все остальные категории.

Меня спрашивали, зачем я сдаю на все категории, на автобусе, что ли, собираюсь ездить. Я отвечала, что они с ума сошли и ноги моей в жизни не будет на маршрутном автобусе, никогда.

— Никогда не говори «никогда»…

— Да. Тогда как раз началась тенденция к разделению категорий, и, чтобы потом сдать на каждую подкатегорию, нужно было отдельно платить деньги. Решила сразу на все отучиться, чтобы до конца дней не заморачиваться, как говорится, что бог послал, на то села и поехала. Училась для того, чтобы водить микроавтобусы: «хайсы», «делики», «ноахи» — это категория Д. B и Е сдавала потому, что с обычной категорией B можно таскать за собой только маленький одноосный прицеп до 750 кило­граммов. Мечтала, вдруг яхту куплю когда-нибудь.

— Купили?

— Нет. Главное, чтобы было. Лежит, есть-пить не просит, только ходи раз в десять лет и фотографируйся.

— Какое еще образование у вас есть кроме водительских прав?

— Высшее медицинское.

— Ого. Как-то далеко от водителя маршрутного автобуса.

— Дедушка у меня был командиром экипажа Ту-154, а бабушка — врачом-педиатром, потом в силу возраста перешла работать директором санаторно-курортного садика. И, когда все дети мечтали стать космонавтами, я хотела стать летчиком или врачом. Летчиком не стала, а в мед пошла. Окончила Новосибирскую государственную медицинскую академию по специализации «Лечебное дело». Тогда была середина двухтысячных, и зарплата начинающего хирурга в Новосибирске вместе с ночными дежурствами была десять тысяч руб­лей. Однокомнатную квартиру мы снимали за пятнадцать. Математика — штука бескомпромиссная, против нее не пойдешь. Поэтому бросила интернатуру, прожить на те деньги было нереально.

— После интернатуры чем занимались?

— Вернулась в Якутск. Родители много лет занимались промысловой охотой и рыбалкой, и как-то занесла меня нелегкая на Крайний Север. Там техники много. У меня кроме водительского удостоверения есть еще удостоверение тракториста-машиниста почти со всеми категориями. Я еще и водитель БелАЗа, вездехода, снегохода, квадроцикла, так что могу ездить на любой технике, которая ползает, плавает и хоть как-то шевелится.

— Сколько лет вы работаете на автобусе и как вообще на него попали? Зарекались же…

— Три года. Как-то за­ехала в «Алмазы Анабара» на стажировку, на прииск «Маят». Там никто не понял юмора, зачем туда женщину прислали. Два месяца — стажировка, а потом четыре месяца непосредственно работы. Мне сразу прямым текстом сказали, чтобы я не мечтала и никто меня на БелАЗ не посадит. Пыталась проситься, чтобы не уезжать с вахты. Было интересно, что это такое, так как знаю, что на больших самосвалах женщины работают. Сказали: нет. Начала проситься на любую другую машину, в том числе и на вахтовку (КамАЗ. — В. Б.). Не взяли, так как не было стажа вождения автобуса. Пошла на принцип и после стажировки побежала в ЯПАК трудоустраиваться.

— Сколько в ДОСААФе работали?

— Два раза: первый раз — полтора года, и второй раз — год, уже на КамАЗе-«сайгак». Катала призывников от военкомата, кто учится перед армией на категорию С. Потом уже перехотелось идти на вахтовку. На самом деле одно дело, когда ты ездишь по городу, по асфальту на автобусе, у нас даже запаски с домкратом нет. Она не предусмотрена. То есть если колесо пробил, то звоним в ЯПАК. Приезжают «помогайки» и все сами делают. А в тайге, если КамАЗ-«сайгак» сломается или колесо сдуется, а оно огромное, никто помогать не будет. Будет сидеть полная вахтовка работяг, но никто не выйдет помогать водителю. Ремонт — задача водителя. Мало того, потом еще жаловаться будут, что приехали в поселок с опозданием.

— Жестко.

— В принципе, условия в «Алмазах Анабара» очень хорошие. Одежда, проживание, современные поселки, стиральные машины, кулеры с водой, душ, но именно психологически — трэш. Как колония-поселение.

— То есть три года назад вы решили доказать и вам нужен был стаж, пришли в ЯПАК и там и остались?

— Нет. Через полгода мне предложили опять поработать в «Алмазах Анабара». Я уволилась с ЯПАКа, за­ехала, вахту отработала. Но это очень тяжело. Все-таки жить надо дома, спать в своей кровати. А там как в колонии-поселении. Покурил в неположенном месте — и все, тут же доложили, премии лишили. Самосвал опустился, каску не надел — тут же сдают. Откатник забыл поставить, не соблюдаешь технику безопасности — все, сдали.

— Технику безопасности соблюдать надо. Она не просто так придумана.

— Нужно, не спорю. Но по двенадцать часов в сутки, без выходных — это дико тяжело. Ты не можешь накопить какие-то дела на выходной. Элементарно вечером приходишь, нужно тут же носки постирать и повесить сушиться, копить нельзя. Ты их потом никогда не постираешь, времени не будет. Ни один фильм там до конца не досмотрела. Спать надо. Тяжело и физически, и морально.

— Тем более женщине…

— Да, и когда еще все тебе не рады.

— А в чем вообще необходимость была устраиваться на вахту, на такую тяжелую работу?

— Хочу переехать в другой город, куда-нибудь в цивилизацию и прекрасно понимаю, что если я здесь все продам, то мне там ни на что не хватит. Хотела за короткий период подкопить денег. Не планировала до конца дней ездить волков с медведями гонять в лесотрундре. Один-два заезда. Потом поняла, что на следующий заезд не хватит моральных сил, и опять приползла в ЯПАК.

— И как там? Сразу на «единицу» посадили?

— Нет. Работала на пригородных маршрутах — Кильдямцы, Кангалассы, Жатай, Маган, Хатассы, Табага. Сегодня на одном, завтра на другом. Там работа в одну смену — либо в первую, либо во вторую. Никогда не знаешь, когда тебе выходные поставят. Можешь шесть дней отработать — и тебе дадут два дня выходных, а можешь четыре дня отработать — и один выходной. Невозможно планировать какие-то свои дела. Сейчас, например, мне нужно менять паспорт, а я, оставаясь на пригороде, не могу даже запланировать, на какую дату записаться через «Госуслуги» в МФЦ. Смена также может быть с шести утра до двенадцати дня, а может с 6.30-7.00 до 16.00. То есть в четыре часа дня пока приехал, заправился, пока путевку подписал, пыль протер — и все, рабочий день у всех закончился.

— Сколько вы на пригороде проездили?

— Первый раз отработала около года. Сейчас второй раз около года и перешла на город. Здесь график работы — два через два дня. То есть я могу чуть не на год вперед свою жизнь распланировать.

— Отличаются пассажиры пригородных маршрутов от городских?

— Да, очень. Это как будто жители разных вселенных. Пригородные они спокойные, не суетятся, особо никуда не спешат, неконфликтные. За столько лет работы на пригородных маршрутах у меня ни одной стычки с пассажирами не было. А городские… вроде живем в одной республике, ездим на одних и тех же автобусах, но они почему-то очень нервные, дерганые, озлобленные, агрессивные. Как пример, час пик, автобус едет битком набитый. Тишина. Женщина, двигаясь к выходу, ни с того ни с сего начинает кричать на меня, почему люди в проходе стоят и ей пройти не дают. Что я могу сделать? Побить их и выкинуть из автобуса? Или флажками в салоне движение регулировать? Возмутилась, что я ей грублю. Постоянно просто из ничего с утра до вечера каждый день ругань, ни одного дня не было на «копейке», чтобы кто-то не начал скандалить. Пока терплю. Накопившиеся дела переделаю и потом опять на пригород уйду.

— То есть люди достают до такой степени, что хочется от них убежать?

— Да.

— Как ваши коллеги в ЯПАКе относятся к вам?

— Абсолютно нормально. До этого здесь уже работали женщины. Одна из них сейчас на «четверке» работает.

— Есть у вас в ЯПАКе какая-то психологическая служба, комната разгрузки? Или профилактические беседы, как вести себя с пассажирами, не реагировать на агрессию?

— Такого нет. Есть не профилактические беседы, а вызов на комиссию по факту жалоб. Если кому-то из пассажиров не понравилось, что водитель голос повысил или еще что-то, то пишут жалобы. Иногда звонят и говорят, что водитель проехал мимо остановки и не забрал пассажиров. Очень часто это не соответствует действительности. Иногда, бывает, люди стоят между двумя остановками и рукой машут, как такси ловят. Мимо проезжаешь — и тут же звонок, что водитель не остановился на такой-то остановке. Преувеличивают. Да, бывает, что проезжают, но это в силу обстоятельств, когда автобус битком и просто никто уже не влезет. Каждый пассажир — это заработок, поэтому в здравом уме ни один водитель мимо него не проедет.

— Как часто агрессия людей доходит до письменных жалоб, а не просто выливается в ссору в автобусе?

— В наше время достаточно устной жалобы. Если жалоба поступила, значит, есть повод для разбирательства. Конечно, не каждый день мы ходим на комиссии. По мере поступления жалоб, когда они накопятся. Потом собирают комиссию, спрашивают, как было дело и в чем причина того или иного поступка.

— Но есть же видеофиксаторы.

— Конечно, поэтому я не очень понимаю, зачем нужны эти комиссии, когда есть видеорегистратор и куча камер в салоне. Возьмите и посмотрите.

— Вас на комиссию вызывали?

— Было один раз на 111-м.
Поехала не по маршруту.
Одно время он ходил по другим улицам. Должна была выехать с автовокзала по Лермонтова, мимо «Силуэта» и дальше по маршруту, а я по привычке выехала на Ломоносова, через «Муус Хайа» и дальше по Пояркова. А на «Силуэте» люди стояли. Позвонили, пожаловались. Это я понимаю, повод вызвать на комиссию. В основном не трогают тех водителей, кто нормально работает, за автобусом следит, что-то сами делают, модернизируют и т. д.

— Кстати, о вас я так и узнала, увидела новогоднее украшение в автобусе. Ваш напарник сказал, что это не он, а вы украсили. Попросила ваш номер.

— Это мое рабочее место, и хочется, чтобы был какой-то уют. Праздничное настроение. Я еще в костюме Снегурочки ездила какое-то время. Сшила костюм для валидатора с ножками-сапожками. Себе заказала на «Вайлдберриз» корону, парик, костюм, но так получилось, что наш автобус в декабре больше двух недель простоял на ремонте, и потом уже настроение потухло. На чужом автобусе когда ездишь, настроение не то. Костюм так и пролежал все праздничные дни.

— Больше все-таки положительно настроенных пассажиров или агрессивных?

— Положительно настроенных больше. Многие водители считают, что плохих пассажиров больше. Но нет. Тут играет роль особенность психики человека запоминать плохое, делать на этом акцент. Не все люди плохие. Тех, кто нормальный, адекватный, просто быстрее забывают. Один человек может испортить настроение на весь день. И, когда следующий пассажир заходит, у тебя уже ирокез дыбом, и в любой момент можешь сорваться, огрызнуться. Над этим приходится работать, сдерживаться.

Самое обидное, что подавляющее большинство претензий необоснованно. Много вопросов, которые должны задавать не водителю, о тех же интервалах движения автобусов. Перед Новым годом было очень тяжело. С 18 декабря нас перекинули на маршрут. Ужас. Поражалась, как там работают. С утра до вечера ругань. Пробки адские, все же ездили на оптовки закупаться. Интервалы движения большие.

Понятно негодование людей, когда стоят по полчаса, пятьдесят минут на остановке. Подъезжает автобус — и начинается с порога скандал. Прекрасно понимаю, если бы я в минус сорок с пакетами, где апельсины и вино­град, простояла пятьдесят минут, может, еще хуже бы ругалась. Это правда несерьезно. Но людям не объяснишь, что я не за углом стояла и специально выглядывала и думала, пусть еще померзнут, чуть поз­же выеду. Это не от меня зависит. Обидно, что не понимают, что не я составляю графики. Спрашивают, почему у нас днем интервал час. Это вопрос не ко мне, а к мэрии. Почему туда не звонят?

— Летом на многих новых красных автобусах не работали кондиционеры. В чем проблема? Вроде новые же автобусы.

— Ремонтная зона не успевала их заправлять. Машины на линии должны быть. Ставили в очередь на заправку по две-три в день. Если учитывать, что в парке больше ста машин, то как раз к концу лета все и заправили. Поздно начали заправку. Поэтому половину лета многие автобусы проездили без кондиционера. Многие водители сход делали. Ладно пассажирам жарко, но они едут несколько остановок, а водитель целый день за рулем, там и до теплового удара легко доработать.

— Для ремонта в ЯПАКе есть целый цех. Не ругают вас механики за поломки? Как часто на ремонт приходится вставать? Дороги не везде хорошие, наверное, и поломки часто случаются.

— Не ругают. Понимают, что от нас это не зависит. Я сейчас езжу на «копейке» и терплю этот маршрут, хотя не люблю его за то, что на ГРЭСе ненормальная дорога. Сейчас еще добавился заезд в микрорайон «Звездный». Там тоже дорога, как стиральная доска. Я уже сказала, что в теплое время года на «копейке» работать не буду, потому что ГРЭС летом — это что-то с чем-то. 111-й же через ГРЭС идет. Раз в месяц на него посадят, и то весь день на нервах. Было, что через каждые десять метров останавливалась и видео снимала, скидывала в рабочую группу, где есть не только водители, но и представители городской администрации, наше начальство. Там ямы такие, что в них людей целиком хоронить можно.

— Что вы думаете по поводу транспортной реформы?

— Проведена очень неудачно. Приведу пример на жатайском маршруте 109. Он ходит по проспекту. Раньше также по центру ходили 14, 4 и т. д. Сейчас их пустили по параллельным улицам. Так теперь все городские идут на 109-й, и в итоге жатайские пассажиры начали бить тревогу. Они домой уехать не могут, не влезают в автобус. Городские через две-три остановки вышли и пошли по домам, а эти даже не влезли. Следующий автобус ждать полчаса, и он так же пойдет битком. То есть люди реально не могут домой уехать.

Причем по этому поводу поступила жалоба. Вызывали на комиссию водителя. Был очень большой скандал. Но ведь вины водителя в этом нет. Он же на крышу людей не посадит. Значит, нужно ставить по два автобуса в час пик, раз проблема есть.

— Регулярно озвучивают проблему, что острая нехватка водителей. Почему?

— Работа тяжелая. Многие думают, что работа не бей лежачего. Сидишь в «тепле, светле» целый день, баранку крутишь, много ума не надо. А когда проходят стажировку, садятся сами работать, проходит неделя-две — и все, заявление на стол и до свидания.

— Да, работа с людьми — это еще и большая ответственность. Посадка, высадка пассажиров, гололед на остановках.

— Согласна. Меня очень удивляет, когда пишут, что водитель не подъезжает к бордюру. А как к нему подъехать, если люди, как сума­сшедшие, к автобусу несутся. Я еще не успеваю подъехать на остановку, а они уже лезут под колесо. Конечно же, я подальше встану. У нас от бордюра наледь идет на проезжей части, а если кто-то скатится… Оно мне надо? Много таких претензий, почему мы далеко останавливаемся. До полной остановки автобуса вообще к нему не надо подходить.

Был один случай, который меня убил напрочь. У нас есть штатные зеркала, в которых видно, что происходит сбоку автобуса, а то, что снизу, не видно. Мы сами себе устанавливаем дополнительные зеркала. То есть у меня одно зеркало смотрит вниз, чтобы я видела полностью правый борт с обеими дверями и землю. И одно зеркало-полусфера, чтобы я видела полностью то, что происходит перед правым углом. Людей маленького роста и детей много, и вот встают за угол, а я не вижу.

— Это перед самим автобусом, где фары?

— Да. Подъезжаю как-то к остановке ЯКСМК. Лето. На бордюре стоит мама с ребенком лет восьми. Он держит в руках какой-то фрукт и уронил его. Фрукт покатился под колеса, а я в карман уже заруливаю. Ребенок смотрит на автобус, на меня, на автобус, на меня… Успеет — не успеет подхватить. Ладно, принимаю решение и подъехала так, чтобы передним колесом не раздавить фрукт. Отъеду — подберет. Все зашли, вышли. Закрываю двери.

Тут очень важный момент, многие водители об этом забывают. Они закрывают двери, начинают трогаться и смотрят в левое зеркало, чтобы в поток влиться. Смотреть надо не в левое зеркало, а в правое, чтобы видеть, что никто не кинулся к автобусу или под колеса. Далее смотрю в правое зеркало, которое дает обзор внизу. И думаю: серый же асфальт был, почему у меня там цветное пятно.

Открываю переднюю дверь, а мальчик за этим фруктом на коленках полез под автобус. Тут же мама стоит на бордюре и не реагирует. Я в шоке была. Он достает фрукт. Вылезает из-под автобуса счастливый и возвращается к маме. Честно, я не стеснялась в выражениях в отношении родительницы. Пассажирам моя реакция понравилась, посмеялись. Вот как так-то? А как еще реагировать на это?

— Сейчас очень много проблем с валидаторами. То карта не проходит, то еще что-то. Как эту проблему решить?

— Эта проблема никак не решается. Эти валидаторы морально устаревшие, их надо менять. Причем на городе у нас только валидаторы. На пригороде еще водители ездят с терминалами и могут по нему пробивать. Но ленятся это делать, и я понимаю почему. Это время: сидеть постоянно перетыкивать сумму, набирать комбинацию. Когда ты идешь по графику с опозданием, а всех надо «обилечивать», это начинает раздражать.

— Люди говорят, что таким образом частники с людей наличку вытягивают.

— Да, частники хотят наличку. Кстати, я на частнике работала на 35 маршруте. С хозяином маршрута сделала один рейс, ему нужно было посмотреть, брать меня или нет. Он мне сказал: если ты будешь ездить как выпускница пансиона благородных инструкторов, то никогда ничего не заработаешь. Не надо ездить по расписанию, мы ходим под конкурентов. То есть у меня стоит выезд по графику в 14.10. Смотрю: 41-й, 25-й на подходе и 6-ка где-то ползет. И я выезжаю на восемь минут раньше, чтобы забрать пассажиров. Далее на Лермонтова ловлю 7-ку. Могу даже постоять ее подождать, чтобы никому ничего не досталось.

Частники работают под конкурентов — то несутся, как сумасшедшие, то стоят. Чем больше людей в салоне, тем больше вероятность, что кто-то рассчитается наличкой или переводом. А это зарплата водителю. Поэтому, как бы ни пытались дисциплинировать частников, этого не будет никогда. Никогда они не будут ходить по времени, как ЯПАК. Они просто разбегутся.

— Проездные не любят.

— Да, и социалки. Я, когда на 35-м ездила, тоже не любила. Еще на социалке раздражает, что по одной бабушкиной карте вся семья ездит, еще и возмущаются. Поэтому мне в ЯПАКе
нравится, без разницы, кто и чем рассчитывается. У меня оплата почасовая. Пусть хоть бесплатно ездят. Хотите, чтобы все рассчитывались, пускайте кондуктора.

Я пробовала ездить на частнике как порядочная, по расписанию и в день домой привозила три тысячи рублей. Если еду как все, привожу 7–8 тысяч. Конечно, буду ездить как все. Большую часть времени частник смотрит в телефон, а не на дорогу, и по-другому не будет никогда. ЯПАК физически не покроет весь город.

Полностью поддерживаю водителей-частников, потому что мы все приходим на работу, чтобы зарабатывать. Мало того, что они работают без официального трудоустройства, соцгарантий… Они даже заболеть не могут. Это убыток. В ЯПАКе с этим проще. Даже если ты был на больничном, по выходу тебя в графики ставят так, чтобы догнать обычную зарплату. Не знаю, почему частники не идут к нам работать.

Считаю, что частников загнали в такие условия работы, но они тоже хотят зарабатывать, тоже хотят жить. Произошло полное оскотинивание профессии, когда их привязали к рублю. За два месяца у меня, всей такой правильной, инструктора, мастера производственного обучения, когда поняла разницу — три или семь тысяч рублей в день, — произошла молниеносная деградация. Меня даже прозвали на маршруте «злой хачик». Говорили, что езжу как психованная. Моментально деградируешь, потому что каждая живая единица, пассажир — это твои 45 рублей в кармане. Частников выживают. Не знаю, с какой целью. Они исчезнут, и город станет городом пешеходов.

— Сколько зарплата в ЯПАКе?

— По-разному. От ста до двухсот тысяч рублей.

— Нормальная же заработная плата, и соцгарантии еще. И почему не идут тогда? ЯПАК постоянно объявление крутит о приеме.

— А вот это загадка вселенной. Может, не берут из-за того, что прописка нужна, гражданство, видимо, свои какие-то моменты.

— Может, автобусов не хватает, вот и не берут водителей?

— Половина новых автобусов стоят замороженные на улице.

— То есть водителей набрать — и вперед.

— У нас два гаража, и они битком. Если сейчас будет нашествие водителей, то даже не знаю, куда будут ставить эти автобусы.

— Мечта переехать все-таки осталась? Вы идете к ней?

— Да. Хочу уехать в Карелию. Потому что на юг — нет: там лютая жара, после Якутии такая смена климата резко бьет по здоровью. А в Карелии климат более-менее похож на наш, в то же время нет таких адских морозов. И близко к цивилизации. То есть скучно стало в лесу на озеро смотреть, сел в машину: 200 километров — и, пожалуйста, Санкт-Петербург. Хочешь — по ресторанам ходи, хочешь — по музеям. Захотелось на юг, полтора дня на поезде — и ты на пляже. Там гораздо больше выбор даже в плане отдыха.

— У вас есть хобби?

— Хобби много. Прядением занимаюсь, вязанием, лепкой. Очень люблю декоративную кулинарию, пряничные домики стряпать, коттеджи, розы из арбуза вырезать. Хобби хватает, времени на них нет.

Виктория БУШУЕВА