Аптекарь-революционер: История Николая Олейникова в фотографиях
Там, где сейчас находится Русский драматический театр, но чуть восточнее, был когда-то дом, где происходили события Монастыревской трагедии (подробнее в рубрике «Прогулки по городу») — вооруженный протест политссыльных против произвола царской власти. А там же рядом с «монастыревкой» до революции процветал аптекарско-парфюмерный магазин политического ссыльного, социал-демократа Николая Ефимовича Олейникова.
Из Павловска в устье Яны
Первоначально организовал это доходное аптекарское дело немец Гофман. Подхватил это дело у Гофмана Олейников. И вот как это вышло.
Николай Олейников был уроженцем прииска Надеждинский Бодайбинского района Иркутской области. Учился в фельдшерской школе в 1899–1902 гг. В 1907 году осужден в Иркутске за участие в деятельности общества социал-демократов (меньшевики) и направлен в ссылку в Якутск. Находясь в ссылке, с 1908 года исполнял обязанности практикующего врача-фельдшера в заречном староверском селе Павловск. Оттуда за организацию кассы взаимопомощи ссыльных был выслан в 1911 году в заполярное селение Усть-Янск.
В конце прошлого века, работая там одну зиму, я опрашивал старожилов села — такого врача уже никто не помнил. Говорили: «Вот у нас в фельдпункте есть врач Сымык — он давно работает».
Хотя при этих опросах немало интересного я слышал. И древние «морские» песни с незнакомыми для исполнителя (одульскими) словами. И старинные предания, коих нет в опубликованных сборниках фольклора. А столетняя бабушка Томская помнила даже усатого русского, который остановился у них дома: воображение ребенка поразил змей с ногами, «нарисованный» (татуированный) на предплечье путешественника, — тот пластично двигал рукой так, что, казалось, змея с ногами (видимо, дракон) будто оживает. Предполагается, что это был будущий адмирал, а тогда участник экспедиции барона Э. В. Толля в поисках Земли Санникова, а потом поисков самого пропавшего без вести барона.
Все свои устьянские наблюдения и заметки Николай оформил в короткие, до сих пор читаемые с интересом путевые и этнографические рассказы и публиковал под видом очерков в журнале «Ленские волны». Там есть и про его путь до Усть-Янска. О картежниках, спустивших все свои сбережения на игру в буры и штосс с шулерами. О несчастном тунгусе Хара Харахтаах, поранившем лицо и глаза о ветку, провалившись в стремнину, а потом его по оговору врача Незнаева посчитали прокаженным и сожгли все его имущество — в итоге скитался Хара Харахтаах по Усть-Янску нищим от дома к дому. О шаманском капище для даров духу перевала и ветра, и чем его прогневил сам Николай. О небесном суде над новопреставившимся якутом Сэттэ Сырай (Семь Лиц) и его последующей реинкарнации (редкий сюжет в якутском фольклоре).
Аптека в Якутске
Наступил 1913 год. На скорое возвращение Николая из дальней ссылки в Усть-Янск обратно в Якутск, конечно же, сильно повлиял его отец — бодайбинский купец Ефим Олейников, человек, имевший состояние и связи. Он купил к возвращению сына аптекарский магазин вышеозначенного Гофмана.
Гофман тут же с радостью укатил из царства льда и холода в родной «фатерлянд», видимо, в сырую Курляндию. А Н. Е. Олейников со своей «декабристской» супругой Евдокией Гордеевой и 14 (!) их детьми, казалось бы, начали новую жизнь.
На фотографии тех счастливых для них лет — компактная бревенчатая изба, обитая тесом, крылечко с лесенкой в четыре ступеньки. На крылечке стоит городским хлыщом сам Николай Ефимович. Узнаваем уже по своей густой и пышной шевелюре да усам. В темной шелковой рубахе с накладными (как у френча) карманами, подпоясанный поверху ремнем, светлом узком галстуке, по-щегольски сунул большой палец левой кисти в карман брюк.
С двух сторон аптеки «карбазные» заплоты (забор из досок, сложенных друг на друга). На фасаде магазина много вывесок. Средства, микстуры, эссенции, детские соски, парфюм. Фотографии придают динамичности и прохожие: парочка, идущая по тротуару, и три девочки им навстречу, а также усатый кошевник, который кого-то привез и занят в этот момент подпругой коня. Сам хозяин заведения, похоже, прячет в правой кисти курительную трубку.
Кажется, весна. Конец марта — начало апреля. Снега еще много. Однако же прохожие одеты достаточно легко: платки, шляпы и шляпки, бушлаты, пальто.
Фотокарточка напечатана на толстой картонке с матовой поверхностью. Автор фото неизвестен. Возможно, знаменитый Василий Приютов. Есть лишь в нижнем правом углу цифирное обозначение — 45916.
Помните, я пересказывал в рубриках «ЯВ» очень оригинальные исторические предания и легенды от старого извозчика Пугачева, записанные мною еще в 80–90-х? Про сумасшедшего губернатора Василия Бодиско и утопленниц, про демонического «зеленого кошевника» и мещанина Капустина и другие. Тогда, в середине 80-х, был жив и отец старого Пугачева. Вот и он рассказывал мне иной раз про старый Якутск. В том числе и про аптеку на Большой улице. Мол, шкапы деревянные в белой краске, со стеклянными витринами. По левую руку духами сильно пахло, а по правую — лекарствами. Детей удивляли и интересовали не пузырьки с лекарствами, а различные медицинские приспособления и инструменты, стенд со стеклянными глазами разной расцветки.
Помнил Пугачев-старший, что в аптеке этой мать покупала им, детям, кефир. Недорогой и вкусный. В душе я не поверил этому рассказу. Прошло много-много лет, и историк Пантелеймон Петров показал мне снимки самодельного деревянного ящика с секциями, изнутри обклеенного этикетками с сине-красными надписями: «Кефиръ из коровьяго молока приготовления
Н. Е. Олейникова, г. Якутскъ», и отдельно наверху графа для даты розлива. Вот так-так. Эти этикетки выглядят качественно — напечатаны типографским способом: или в переплетной Кулемина при клубе политссыльных, или, скорее всего, в областной типографии.
Экспроприация
В 1913–1917 гг. Николай Ефимович — издатель-редактор литературно-политического журнала «Ленские волны», а также редактор общественно-политической и литературной газеты «Ленский край». Активно писал очерки, рассказы, брошюры и готовил всяческие библиографические издания. Все это (в том числе выпуск за свой счет политических изданий) было возможно совмещать, лишь имея аптеку и ведя частную врачебную практику.
Именно частное предпринимательство многодетного Олейникова стало причиной недовольства однопартийцев. Николая подвергли чуть ли не остракизму — не желали включать в общину социал-демократов Якутска. Мол, члены партии не могут быть предпринимателями, как людьми, пользующимися наемным эксплуататорским трудом. Никакие доводы Олейникова не брались собратьями в борьбе как аргумент. Жадные и завистливые оказались. Не помогла и уловка с передачей аптеки в распоряжение супруги. Аккурат на снимке — вывеска «Аптекарско-парфюмерный магазин Е. Г. Олейниковой» (иной раз журналисты даже в наши дни ошибочно пишут о некоей «аптекарше Еголейниковой», гм).
Но парни из социал-демократической партии все никак не угомонятся. Николай Ефимыч оправдывается: «У меня с Евдокией Гордеевной четырнадцать деток голодных! Тут поневоле «эксплоататором» заделаешься!». А ему и отвечают: «Нет. Вам, дорогой наш буржуй, не место в стройных рядах политссыльных Якутска!».
Так в марте 1917 года, в грозный год революций, состоялся партийный суд, где Николай полностью признал свою вину и безвозмездно передал магазин вместе со зданием социал-демократам. Те попользовались доходами аптеки да продали некоему начинающему предпринимателю Тагамлицкому...
Зато Николай был «реабилитирован» перед ссыльными.
Последние годы
С 1917-го Н. Олейников — член областной продуктовой комиссии. С 1918-го — корреспондент кредитного и страхового общества «Саламандра» в Якутске.
В 1919-м выдворен «белыми» за пределы Якутии как неблагонадежный элемент с предписанием встать на полицейский учёт в Иркутске.
В 1919–1920 гг. проживал в п. Большая Мамырь на Ангаре, подпольщик в годы Гражданской войны.
Летом 1920 года приехал в Якутск на партийно-советскую работу, член РСДРП/РКП(б).
Заступил на должность замначальника управления Губпродкома.
Однако в том же году оказался в Иркутске в должности замгубпродкомиссара. Заведовал хлебофуражом.
С 1921 года — начальник курортно-лечебного отдела Сибздрава в Омске.
В марте 1922 года умер от тифа в Омске.
Владимир ПОПОВ