История якутского рока

В настоящее время в Якутске существует множество рок-групп, разных направлений и стилистик, есть несколько рок-фестивалей. Музыканты в массе молодые, а вот из действующих играющих, кто начинал ещё в восьмидесятые и до сих пор с гитарой, остались единицы. (Выступают те, кто из 90-х — «Норма Джин» и в полувиртуальном виде существует «Нейтральный автопилот»). Музыкантов, которые помнят, как развивалась история с роком в Якутске, в городе немного. Среди них — Игорь Петров и Артем Филиппов (Абрикос). Первый из них в конце 80-х основал группу «Март», но и до этого играл. А Абрикос начинал тогда же, причем в Питере. В то самое легендарное время — конец 80-х — начало 90-х. А уже потом в Якутске был «Льюис Кэрролл» и другие коллективы. Вспоминаем вместе их рок-н-ролльную историю.

— Вы оба играете давно. Очень давно. Не надоело еще?

Игорь Петров: — Нет. Хотя первая группа была еще в 1984 году. А до этого просто играли, без группы. Просто собирались с одноклассниками. Сначала выучили первые аккорды, с которыми нас познакомил Вячеслав Крылов — он был нашим учителем. Это было на пороге 1977–78 года примерно. Мне тогда было 14 лет. Помню, в восьмом классе дали первый забавный концерт. Я вообще на какой-то дудочке играл. А исполнили мы «Смуг­лянку». На гитаре играл Миша Дмитриев (впоследствии известный гитарист и преподаватель, гитарный мастер), а на барабанах — Алексей Яровиков. Не помню, может, ко Дню Победы приурочено было. Были даже варианты, как назвать наш коллектив — «220 вольт», «Альтаир». Но играли без названия.

Артем Филиппов: — Мне тоже не надоело. Хорошие вещи не надоедают. Музыка — это постоянное развитие. Всегда интересно открывать какие-то новые горизонты. И формула «я знаю, что ничего не знаю» здесь очень подходит. Чем больше играю, понимаю, что не умею играть. Есть куда расти. А гитару я впервые взял в гео­логической экспедиции в 1980 году в Южной Якутии, тогда мне десять лет было. Там был парень с гитарой, здорово играл. Он мне показал аккорды. И я на всю тайгу начал бренчать что-то вроде «Афганистан, Афганистан — письма редко». Но это все баловство было. По серьезному заиграл, когда в Питере учился. Кто-то из одногруппников предложил мне играть на бас-гитаре, и я согласился. Отправили меня в Гостиный двор, чтобы я купил себе бас. Купил бас-гитару «Орфеус». Один в один, как у Пола Маккартни. Полу­акустический бас. И мы начали репетировать в бомбоубежище, по соседству с кочегаркой «Камчатка», где работал в свое время Цой. Группа у нас называлась «Эрпатор». Пытались играть металл. Это было еще в 1987 году.

— Цоя не встречал?

— Не. Да и мы относились к нему примерно так: «что за попсовик».

— «Смуглянка» и «Афган» — это хорошо, конечно. Но когда с рок-музыкой познакомились?

И. П. — Когда начал изучать гитару. Наш учитель Вячеслав Крылов приносил бобины с записями. Тогда и услышали Uriah Heep, Deep Purple. Тоже в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. До этого знал, что есть The Beatles. В том же 1977 году в Москве в магазине «Мелодия» на Новом Арбате нашел их пластинку. Там точно были Let it be и I me mine. Маленькая пластиночка такая.

— Гнущаяся такая, синенькая.

А. Ф. — Да, из журнала «Кругозор».

И. П. — Да. Большие стали выпускать только в середине восьмидесятых. В перестройку. И группы советские тогда вышли из тени.

А. Ф. — У моей старшей сестры пластинки были. Пластинку «Зодиак» купил. Но это не рок все. Кассетник у меня был, переписывал что-то. Но началось все с роком уже в Питере. Там у людей были хорошие записи. Узнал, что такое Led Zeppelin, очень мне они понравились. К нам в это бомбоубежище, где репетировали, приходил один басист, который постоянно приносил какие-то записи. И мы все это слушали, просвещались. Пытались что-то повторять.

— Игорь, а у тебя в Якутске как складывалось?

— Во-первых, было сложно найти, где играть. Тыкались в «Якутскгеологию», «Якутзолото». Знали, что у них аппаратура была. В «Якутзолото» не пустили, а с «Якутскгеологией» получилось. В 1981 году мы стали играть на четвертом этаже университета, где ФИЯ. Туда поступил Миша Дмитриев, а Алексей — на филфак. Я учился тогда еще в художке, но время играть было. Гоняли, конечно, чужие вещи — тех же Deep Purple, Uriah Heep. Хотя вокалиста не было. Иногда, правда, пел Миша. Подбирали и музыку, и слова чисто на слух.

— Какие-то другие коллективы были?

— Мы ни с кем не были знакомы. Варились в собственном соку. Хотя ребята вроде были. При организациях были какие-то коллективы.

— А своим составом выступали?

— Да, в КЦ ЯГУ выступали иногда. И название уже было — «Акцент». Ансамбль Культурного центра ЯГУ. А вот в 1984 году меня пригласили как гитариста в ансамбль «Сергелях». Этот коллектив тоже был на базе университета. Два года ездили по районам с агитбригадой. С нами еще танцоры были и артисты разговорного жанра.

— Но это вряд ли был рок.

— Конечно. И в основном на якутском языке. Но вот именно в этом коллективе я начал петь. А первая песня, которую спел, какая-то странная была, припев такой у нее: «Прощайте, окна и двери, прощайте, птицы и звери».

— Это все чужое было. А когда написал свою первую песню? И, соответственно, когда наступил тот момент, когда появилось желание создать группу?

— В году в 1986–87 я вдруг начал какие-то стишки писать, тексты. Толчком послужили, наверное, группы, поющие на русском, как «Машина времени» и «Воскресение». Они меня вдохновили. А в музыкальном плане это был средний хард-рок под влиянием Deep Purple и, возможно, Pink Floyd. Тексты — это скорее описание своих чувств, настроения. Например, песня «Все прошло», которую до сих пор исполняю, о скоротечности времени. Другая была о нашем времени, о переменах — «Разбитая мечта». А вообще, первые стихи были об опасности ядерной войны. Но это было еще до того, в начале восьмидесятых.

Ну и вот песни потихоньку набрались, я играл их на гитаре. Появилось желание сделать группу. И в марте 1988 года образовалась группа «Март». Состав был такой: Владимир Анисимов (ударные), Андрей Тараканов (клавиши), Дима Макаров (бас). Я играл на гитаре и пел. Тогда уже в Якутске было несколько групп. Репетировали мы все там же, в КЦ ЯГУ. И выступали, как правило, там же. Был еще, помню, большой концерт на площади Дружбы. Должны были выступить в 1990 году на стадионе, но отказались. Полетел усилок, и барабаны остались без подзвучки. На том концерте выступали «Чорон» и «-72». Кто-то из них просто микрофон на барабаны направил.

В том году «Март» и перестал существовать. У меня уже была семья, сын. Да и я тогда окончил истфак и осенью поступил на работу на НВК в качестве режиссера. Выбрал семью и работу.

— Много песен успели сделать и был ли записан альбом?

— Немного. Двенадцать песен, которые мы записали. Сделали магнитоальбом. Там был еще один инструментал на музыку Ричи Блэкмора. Альбом даже оцифрован, но качество не очень. Лента была уже старая.

— Ну, с современными технологиями возможно улучшить.

— Да, конечно. А альбом мы, кстати, записали еще в 1989 году. И после у меня еще появилось три-четыре песни.

— Этот ваш альбом, видимо, один из первых рок-альбомов Якутска.

— Да, думаю, что так и есть.

— Так, а ты, Артем, в то время играл в этом бомбоубежище?

— Вспомню... В 1989 году я вернулся с флота, отслужил год в Североморске. До 1991 года учился в Питере, в горном. А с этой группой как-то далеко мы не ушли. Играли, играли, а потом забросили. Просто стали тусовать.

— Время тогда легендарное было. «Сайгон» тот же.

— «Сайгон» уже закрыли, кстати. А вот на соседней улице организовался «Гастрит». Тоже там народ прихиппованный собирался. Вообще, я в эту тусовку попал так. Приехал тогда только из армии. Иду рядом с Исаакием, а там сидит народ, играет на гитарах, собирают деньги. Я с ними и затусовал. В то время музыка глубоко начала пробирать. Тексты брали за душу. Эта хипповская компания меня погрузила в русский рок. Открыли для меня Башлачева, «АукцЫон», «Два самолета». Тогда полюбил группу «Чайф». На концерты ходили.

— «Аквариум», «ДДТ»?

— А вот их мы, молодежь, недолюбливали. Считали конъюнктурщиками. Матерые они уже были, деньги зарабатывали. А мы еще и жили где попало. В каких-то расселенных на капремонт аварийных домах. Приходишь на квартиру — там куча народу. Наверняка был и кто-то из музыкантов известных или потом ставших известными. Был такой дом на улице Пушкина, в пяти минутах от Невского. Помню там квартиру на последнем этаже. Явно коммуналка с коридором метров в пятьдесят. И везде тусят. Называлась такое пребывание на сленге «вписка во флэт». Общались, играли на гитарах, выпивали. Там я и познакомился с «Чайфом». Был там такой Костя-Кот — исполнял их песни. От него и узнал. В то же время периодически играл с разными коллективами. Был и такой — «Сказки Пушкина».

Из института я, понятно, ушел уже. Связался с хиппарями — и привет. А с ними туда-сюда ездили — в Прибалтику, Москву. Тусуйся — не хочу! Но потом-то пришлось на родину вернуться. Денег не было и так далее. В 1991-м вернулся. Взял в самолет гитару — и вперед. Самолет, кстати, был почти пустой, что интересно.

Гитара тогда необычная была, все ее просили показать. У нее такой тяжеленный кейс был — килограммов двадцать, наверное. Чешская бас-гитара Jolana. К нам басист приходил, похожий на Укупника, который здорово на этом инструменте играл. И я понял, что хочу такой же. Наскреб денег и выкупил у него этот бас.

— Кстати, а ты учился у кого-нибудь?

— Официально есть два урока у учителя музыки. Остальное сам по себе. Но этот учитель меня и с нотами ознакомил.

— То есть в Якутск ты уже с небольшим бас-гитарным багажом вернулся.

— Да, с таким маленьким рюкзачком.

— И далее?

— Сразу подал объявление в «Якутск вечерний»: «Бас-гитарист ищет группу для совместного творчества». Со мной связался Коля Гончаров, у него была группа «Бастион». Сделали с ними репертуар, по концертам ходили. Коллектив у них уже был работающий. Играли классический хард-рок.

И. П. — Как раз то, что мне наиболее близко.

А. Ф. — Песни писал Коля Денисов. Репетировали там же, где и ты, Игорь, в Институте геологии. А я там еще и работал. В то же время познакомился с якутским рок-бомондом.

— А ты Абрикосом стал после возвращения в Якутск?

— Да. Было так. Одна компьютерная игра попросила меня ввести имя. Я хотел ввести «Филиппов», начал набирать «ФИ», а набралось «AB». И вот тогда придумал: АБ-АБ — Абрикос.

— С Вилли (Александр Андреев) когда познакомился?

— Тогда же. Он приходил на концерты, хотя ни с кем не играл. Веселый такой всегда был. Как будто от одуванчика оторвался парашютик, волосы длинные. У него была белая самодельная гитара «под Гибсон», сам ее выпилил. Так вот помимо концертов я его часто встречал на проспекте, он работал тогда в космофизике. У меня тоже работа на проспекте. А потом раз — и мы уже где-то вместе пьем пиво. И он мне говорит: у меня есть группа «Льюис Кэрролл», но играть сейчас не с кем. Предложил мне с ним играть. Так и организовались. Вдвоем стали репетировать. Готовились выступить на фестивале «МТК-сейшен».

— Что за аббревиатура такая — МТК?

И. П. — Молодежный телеканал на НВК. Я там как раз и работал в то время. Молодежная редакция, в общем.

А. Ф. — Ну и вот мы «зазвездили». Оттуда все и понеслось. Это было в 1993 году. Сыграли мы там две песни Вилли «Фееричная леди» и «Пусть это буду я» на две гитары. Вышло удачно. Этот концерт был к какой-то дате приурочен, несколько групп выступило. После этого нас стали приглашать. В том числе и с агитбригадами ездили по далям-весям Якутии. Потом к нам присоединился еще и барабанщик Леха Хлыбов. Трио.

— Игорь, у тебя на НВК было музыкальное направление, и этот МТК был его частью. Расскажи об этом.

— Да, я был режиссером того мероприятия. А так, конечно, много снимали. Был и собственный проект — программа «Три аккорда». Он появился буквально через год после того, как устроился на ТВ. Хотя наш «Март» развалился, но интерес к музыке не остыл. Захотелось сделать программу о наших группах, в основном рок-направления. Выходила она раз в месяц. Приходили к нам то одна, а то сразу две группы. А их тогда уже много было.

Вообще, проект появил­ся неожиданно. Я хотел сделать программу, но предложений не делал. Был скромным. Как-то у нас появились в редакции две девушки, и вот именно они высказали такое предложение. Наши мысли совпали. И появилась такая программа.

— Концерты были от программы?

— Да, проводили. Помню, был большой концерт во Дворце детства. Приехали ребята даже из Нерюнгри. Есть, кстати, запись, надо бы залить куда-нибудь. Это уже в 1994 году.

— В то время были какие-то совместные тусовки музыкантов? Квартирники, может, проводились, как в столицах.

А. Ф. — Квартирников не помню никаких. Тусовались с другими музыкантами обычно после концерта.

И. П. — Тоже не припомню.

— Рок-клуб был в то время?

А. Ф. — Был, но просуществовал очень недолго. Когда я вернулся из Питера, он уже распался. Был в том же КЦ ЯГУ, там, где репетировали. Собирались в каморке на последнем этаже, где бойлерная. То есть были не квартирники, а «КЦ-шники». Но что-то там с рок-клубом не вышло. Видимо, кому-то организаторских способностей не хватило.

— Понятно. Давайте немного поговорим о фестивале «Табык». Что можете вспомнить?

И. П. — Да, первый был, кажется, еще в 1990-м. Но мы с группой там не выступили. А вот уже с 1992 года я работал на «Табыке» как режиссер. Снимали для НВК. Особенно интересными были первые фестивали. Тогда у нас был взлет рок-движения. Все были молоды и энергичны. А группой номер один, считаю, был «Чолбон». Тогда и критик Артемий Троицкий приезжал, хвалил его очень. Еще и Липницкий приезжал, тоже высоко оценивал якутский рок. Ну а еще важно было то, что и из районов приезжали группы, такого самодеятельного направления.

А. Ф. — Мы, думаю, в 1994 году с «Льюисом Кэрроллом» впервые там выступили.

И. П. — Тут к «Табыку» хотел еще добавить. Мы на фестивале в 2000 году выступили с «Мартом». Правда, не оригинальным составом. Сыграли вдвоем. Я на гитаре, а Витя Толстихин — на басе, ну и драм-машинка. Через десять лет, как группа распалась.

— Артем, а «Льюис Кэрролл» сколько просуществовал? Альбомы были?

А. Ф. — Он и сейчас существует. «Танцы на грани осени» это показали. Но, конечно, активно мы уже давно не играем. Мне кажется, как «Табык» заглох, так и наша группа тоже. Самый апогей был, когда мы ездили на гастроли в Хабаровск в 2000 году. А альбом так и не записали. Есть какие-то отдельные записи. У нас с Вилли особенное отношение к искусству, это от него пошло. Самое лучшее произведение искусства — это снеговик. Он растаял, и все. А вот когда искусство становится бронзовым, это уже идолы. Поэтому у нас было так: мы сыграли, людям понравилось — и хорошо.

— Интересная концепция. А что было после «Льюиса Кэрролла»?

А. Ф. — Там уже пошли кабаки. Играл в группе Street band. Туда меня пригласил Вадик Кленберг. Хотя на «Табыках» мы еще с Вилли выступали. Но параллельно пошла вот эта история. Тогда открылся рок-бар «Гараж» на Якова Потапова. Ну а в Street band исполняли каверы — той волны нового российского рока нулевых. Длилось это лет пять-шесть. Потом «Гараж» переехал в речпорт, и мы продолжали. Потом какое-то время, несколько лет, я не играл. Гитара висела, я на нее смотрел и думал: а не продать ли? Работа, семья. Да и репетировать особо негде было. Это сейчас баз стало много. Ну а потом началось «Перекати-поле» Сергея Егорова. С ними много выступали. Тогда уже и «Дикая утка» появилась.

— У тебя, Игорь, тоже был творческий вакуум?

— Да. Лет десять, наверное. Ничего не сочинял, но на гитаре все же поигрывал — как старые свои песни, так и чужие. То выступление на «Табыке» тоже немного помогло выйти из вакуума. Тогда я уже режиссером на фестивале не работал.

А. Ф. — Ты же не мог одновременно снимать и быть на сцене!

И. П. — Но вот с начала нулевых что-то пошло. Стали понемногу зарождаться новые песни. А в 2011 году я съездил на Фестиваль авторской песни «Серебряная стрела Диринг-Юряха». Там исполнил песню, посвященную ушедшим близким, — «Для тех, кого нет».

— Это уже бардовский такой этап пошел.

— Да, именно так. На том фестивале за пес­ню получил диплом. Потом прошло еще время. В 2017 году увидел объявление о Фестивале поэзии и авторской песни «Берег дружбы» в Томмоте. Я по­ехал и тоже стал там лауреатом. Именно этот фестиваль дал сильный толчок к возвращению к творчеству.

— Почему перешел в бардовское направление?

— Это само по себе пришло. Остаешься с гитарой наедине — и это уже бардовская тема. Бардовскую песню я слушал с молодости — и Высоцкого, и Окуджаву. Их влияние на меня было всегда. В общем, за это время родилось с десяток песен. Немного, конечно. Но так получается.

— Редко, но метко. Песни замечательные. А вы вместе, между прочим, играли?

И. П. — Да. Мы хорошо познакомились, правда, только в 1999 году. Тогда затопило Ленск, и проходила благотворительная акция «Кто, если не мы?». Было несколько бригад по районам республики. Мы познакомились в Нерюнгри на одном из концертов. Я снимал для НВК. После концерта мы и познакомились «по-нормальному». Я еще гитару тогда попросил, рассказал вам с Вилли о «Марте». Спел «Город золотой». А сыграли мы с тобой вместе в 2001 году. Тогда была хорошая тусовка в ДК Гагарина. И вот тебя я и позвал с нами сыграть. Две-три песни «Марта» исполнили.

А. Ф. — Да, там такая «пинк флойдовская» вставочка была классная на семь восьмых. Кстати, тогда я понял, что исполнять чужой материал непросто. Одно дело — свое, заигранное до дыр. А тут была некоторая неуверенность. С того момента, кстати, у меня началась история сессионного музыканта.

— Сессионный музыкант. Недавно ты нашел себе новую группу «Ордо». Видел ваше выступление, очень интересный коллектив.

— Да, в какой-то момент играть каверы надоело. Хотя у Сереги Егорова были и свои песни. Из «Перекати-поле» ушел. Впрочем, «каверная» история все-таки продолжилась с «Лисицей бэнд». И вот однажды барабанщик Женя Бычков позвал меня в Дом музыкантов на джем-сейшен, где я познакомился с Кириллом Третьяковым. Что тогда поразило, так это огромное количество детских групп. Скоро Якутск станет столицей рок-н-ролла! Ну так вот, мы «поджемили», и мне понравилось. На следующий год история с джемом повторилась. И на этой основе и создался наш коллектив. Получилась этно-фьюжн-группа. Делаем много импровизаций.

— А «Льюис Кэрролл» возродить нет желания? Многие возрождаются.

— Ну я же говорил, что «Льюис Кэрролл» жив. Все от Вилли зависит. Он остыл.

— Что можете сказать о современной рок-сцене Якутска?

А. Ф. — Честно говоря, другие группы особо не слушаю. Но тенденция такая, что растет мощная волна музыкантов. Это видно и по Дому музыкантов. Там уже какие-то десятилетние дети играют. Со временем это к чему-то приведет.

И. П. — Уровень растет, и это понятно. Мы начинали с каких-то азов. Потом сами развивались, снимали все на слух. Сейчас возможностей стало очень много. Это даже обучения касается. В интернете полно всяческих самоучителей. Любой при желании может обучиться. И я вообще рад, что у нас появилось много очень техничных гитаристов. Высокий уровень у музыкантов. Главное, чтобы они продолжали развиваться и не забрасывали гитару.

— А как вам такое предложение — сделать сборный концерт, состоящий из тех, кто остался с 80–90-х годов? Ностальжи...

И. П. — Старперс-рок! Мне такая идея нравится. Тряхнуть стариной.

А. Ф. — Я за любую движуху!

И. БАРКОВ