Якутская мастерица Изабелла Элякова

 

 

Без знания своих корней и традиций у народа не будет будущего. Так считает сегодняшняя наша героиня мастерица Изабелла Элякова. В течение нескольких лет она занимается тем, что по старинным фотографиям шьет традиционную якутскую одежду. Познает тайны выделки кожи и прочие премудрости, которыми владели наши предки. На сегодняшний день в ее коллекции уже порядка ста изделий. С чего все началось, и почему именно этим ремеслом она решила заниматься, Изабелла рассказала сама, когда мы пришли на ее выставку в Национальный музей имени Ойунского.

Изабелла ЭЛЯКОВА, мастерица:

— Чтобы понять суть выставки и вообще моих работ, нужно обратиться к истории — еще до революции, когда в Якутии в Бодайбо и дальше на устье реки Лены нашли золото и открыли прииски. Был голод. В 1905 году в кровавое воскресенье на Лене рабочих застрелили только потому, что их нечем было кормить. Товарами и продуктами обеспечивали купцы, которые возили туда всё втридорога. В тридцатых годах было открыто богатейшее месторождение в Советском Союзе на Алдане. С 1932 года, когда начали массово добывать золото, стали возить грузы на лошадях. Дорог на прииски в те времена не было вообще, и груз доставлялся на гужевом транспорте — «крылатых» санях.

— Почему «крылатые»?

— На некоторых участках горные дороги были узкие и очень опасные. С одной стороны сверху падают камни, а с другой — пропасть. Когда перевозчики встречались друг с другом и лошади не могли разойтись, сани иногда заваливались на бок. Чтобы было легче их поднимать и не собирать поклажу, придумали такие «крылья». Увидеть их можно в историческом музее в Черкехе. На выставке есть фото, и на нем кажется, что сани большие. На самом деле нет. На них загружали 300–350 килограммов груза и отправлялись в путь. До Великой Отечественной войны на грузоперевозку брали только сильных, выносливых, здоровых мужчин. Затем мужское население забрали на войну. Остались женщины, старики и подростки, и уже они занимались грузоперевозкой. Приходилось очень туго. Еды не было. Норма, которая полагалась в сутки грузоперевозчикам, была мизерной. 600 граммов хлеба. 100 граммов крупы или макарон или муки. 50 граммов мяса и масла. И это давали в дорогу на две недели. Но там, где проходила дорога через горы и перевалы, местность не обжитая. Там вообще деревень не было. Только 19 зимовий, в которых они могли остановиться. Путь был опасным, особенно на некоторых участках. С Крестяха начинался знаменитый и страшный Сэттэ Дабан. Очень крутой и скользкий подъем. На этот подъем люди поднимались сами и на своем горбу тащили груз наверх. Лошади не могли вывезти все сами. Еще были незамерзающие речки. Тарынами называют место, когда в самую холодную погоду вода из-подо льда выходила. Попав в такое место, люди вместе с грузом и лошадьми проваливались в воду. Чтобы пройти и вытащить груз, в минус 50–60 градусов шли по воде в торбозах. Чтобы не простыть и не умереть после перехода, переодевались в сухую одежду. Как раз, чтобы сохранить вещи сухими, придумали способ перевозки в ящиках, обшитых кожей. Это не только не давало воде проникнуть внутрь, но и делало короба более прочными. В то же время женщины придумали торбоза, которые не промокают, и в них не просачивается вода. Обрабатывали кожу особым способом и сшивали специальными швами. Сейчас так не делают. Я буквально сегодня купила выделанную по старинной технике кожу оленя. Посмотрите, она красновато-желтая, потому что ее обрабатывают дымом. Окуривают сутками. Сначала соскабливают мех. Потом в яме разжигают костер из веток и сверху на перекладины кладут шкуру и сверху опять закрывают ветками. Одна сторона в течение суток пропитывается дымом, потом переворачивают. Только после этого переходили к выделке. Это очень трудоемкая работа.

 — Зачем дымом окуривать?

— Чтобы стала очень плотной, как натуральная кожа, и через нее не просачивалась вода. После окуривания кожу пропитывали жиром, вываренным из костей. Сейчас, когда холодец варят, этот жир, накипь выбрасывают, а тогда нашли применение. Вода от жира отталкивается и не проходит через кожу. Именно из этого материала шили торбоза. Я на днях купила такую шкуру у одной из местных мастериц. Не думала, что такое попадется. Эта мастерица купила шкуры давно, ей жалко было тратить их на торбоза, и она у нее пролежала восемнадцать лет. Причем из-за особенности выделки с ней за это время ничего не сделалось. Она до сих пор плотная, не рвется. Не потеряла своих качеств.

— Чем такая кожа сшивается?

— Сухожилиями оленей, крупного рогатого скота, сохатого. Это тоже большой дефицит. Когда не можем достать, используем нитки по коже, их еще искусственными сухожильными нитками называют. Здесь не продаются. Заказываем по интернету. Они очень дорогие.

— Какой шов используется? Почему не протекает, ведь кожа протыкается иглой?

— Между шкурами прокладывается еще один слой кожи, и получается как накладка, нет зазоров. Это старинные забытые швы. Еще торбоза шили из шкур жирной кобылы, которую забили осенью. Из спинной кожи шили. Через нее тоже не проникает вода, она очень толстая. Заячьи шкуры прошиваю швом в 4,5 мм. Иголка сама вымеряет расстояние. У якутского ножа самое толстое место на тыльной стороне также 4 или 4,5 мм. Для кожи есть шов хайа анньыы, дьиппээһин.

— Да, я видела фото ваших знаменитых одеял из шкур лисы, волка и зайца. Это невероятная работа. Где столько шкур взяли? Это же очень дорого.

— Это был титанический труд. В прошлом году я подарила их фонду Баягинского наслега «Берестяная ураса». Когда только начали строить урасу, у меня созрела идея сделать старинные постельные принадлежности из меха. Волчьи шкуры сейчас не дефицит. Их много развелось. Дорого, да. Но достать можно. А вот заячью днем с огнем не найдешь. Их нет. Если добывают, то только браконьеры. Мясо съели, шкуру в лесу выбросили. И все, шкура пропала. Как раньше, в «Сахабулт» шкуру зайца не сдают. Из нее ничего не делают. Никто не хочет обрабатывать ее вручную, а она подлежит только ручной обработке. Пока еще не придумали технологии и аппараты под этот мех. Этот мех считается дешевым. Думают, что он не ноский, пух летит во все стороны. Но на самом деле есть старинная техника выделки меха, чтобы пух не летел и был долговечным. Но о ней не знают. Столько образований у людей, разных предприятий, целые министерства работают, а придумать не могут технологический способ, который бы заменил ручной труд. Беличью, соболиную, лисью и прочих хорьков можно выделывать, но заячью нельзя подпускать к воде. Шкурка зайца боится воды. Ее нельзя стирать.

— И как ее обрабатывать? Откройте секрет.

— Я его приберегу для своей книги. Шкуры зайцев для одеял и других изделий собирала десятки лет со всей республики. Где две урву, где двадцать, где тридцать. Всего собрала около двухсот шкурок. За два года их обработала. Получается, самая большая браконьерша в республике по зайцам — это я. Помимо одеял сделала ноговицы (штаны) женские, зимние, с заячьим мехом внутри, а сверху телячьи шкуры. Их можно носить вместо синтетических штанов, в которых вы все сейчас ходите. Шапки шью. Посмотрите, мех не летит. Ей сноса не будет. Вот еще пальто с заячьим подбивом.

— С чего началась ваша коллекция?

— Первая работа — это рукавицы-берестинки с двумя пальцами, чтобы поводья держать. Сшила в 2002 году. Я их увидела, когда жила в северных улусах. Глазами сфотографировала и спустя тридцать лет воплотила. Но это была, так сказать, проба пера. Потом я сшила мои знаменитые одеяла саҕалаах и уорҕалаах. Одеяло саҕалаах с воротником предназначается для супругов. Только семейная пара может таким одеялом укрываться. А уорҕалаах — этим одеялом укрывается только мужчина. Женщинам нельзя. Когда женщины отдельно спят, тойон лежит в самом почетном месте и укрывается именно таким одеялом, и им никто не имеет права укрываться, чтобы не осквернить и не обидеть хозяина.

— Как вы вообще начали заниматься шитьем?

— У меня мама — мастерица на все руки. Ей нет равных в наслеге. Она считалась самой лучшей невесткой, которую наш отец привез на коне на серебряном седле. Очень рано осталась сиротой. Ее отец был охотником и много кого спас от голодной смерти в те времена. Он рано ушел, и мать осталась одна. Когда на одежде появлялись дырочки, она все сама научилась зашивать. Северным женщинам знание и умение передаются по крови с молоком матери. Никто их не учит, но они все умеют. Откуда берут, загадка. Генная информация, наверное. Что заложено в генах, просыпается в нужный момент и как будто подталкивает, и ты откуда-то ты знаешь, что и как делать. Вот так, думаю, и мне передалось. Я видела, как мать выделывала шкурки, лапы, камусы. Отец был охотником, коневодом и всю одежду, которую вы видите на выставке, он носил в своей жизни. Я видела много охотников и оленеводов, которые ходили в такой одежде, даже тех, кто ходил с оберегом, защищающим носовую часть. Я это помню. Нам посчастливилось все это захватить. Поэтому я и начала шить с такой охотой и чтобы все не исчезло. Глядя на меня, может, еще кто-нибудь начнет шить.

— У вас есть ученицы? Вы передаете свое мастерство?

— Есть, но они еще старше меня. Молодежь этим не интересуется. Они бегают в тонких штанах и с голой спиной в ботфортах на каблуках в минус 50 градусов. Нужно восстанавливать то, что безвозвратно утрачивается. Нужно спасать. Эта мысль меня подтолкнула на такую очень затратную, грязную, тяжелую работу. Надеюсь, потом мне будет кто-то за это благодарен.

— Откуда вы берете средства на сырье?

— Трачу пенсию. Умею экономить и выкраивать на ремесло. Одна волчья шкура стоит примерно восемнадцать тысяч. Для изготовления шубы ушло пять шкур плюс работа. Так что это примерно сто пятьдесят тысяч стоит. Заячье одеяло, которое я сшила, участвовало в конкурсе «Якутия мастеровая». Там я заняла третье место. Чтобы представить его на выставке, выпросила через отдел культуры, с кучей бумаг. Собственноручно мной сшитое и подаренное фонду одеяло пришлось таким образом выпрашивать. Так что это уже не мое достояние. Отдала, так отдала. Если перевести на деньги, то одеяло будет стоить больше полумиллиона рублей. И это одна пенсионерка отдает в фонд даром. Найдите такую вторую дуру. Когда полностью закончу коллекцию, будет стоить очень дорого. Надеюсь, у меня появятся последователи и им будут помогать, но тем, кто только начинает, никто никогда не помогает.

— Продаете свои изделия?

— Нет. Это единичные экземпляры. Но коллекция еще не закончена. Она на стадии накопления.

— Расскажите о коллекции. Что вы привезли на выставку?

— Это не все экспонаты. Вот, например, летняя рубаха. Несколько веков назад в таких ходили наши предки. Это верхняя мужская летняя одежда из ровдуги. Называется «тордох сон». Она из оленьей шкуры. Тоненькая, как бумага, но очень крепкая. Дырочки на ней — это следы от подкожного овода, который ел оленя. Большие дырочки прошивала, а маленькие оставила, чтобы показать, что такое объеденная подкожным оводом шкура. Такую рубаху можно увидеть на старых фотографиях. Пестрое пальто и шапку вы наверняка уже видели на фото Ивана Васильевича Попова, нашего первого профессионального народного художника. Он из нашего Таттинского улуса. «Сахафильм» снял про него фильм, осенью будет показ. Костюм я восстанавливала по фото. На фотографии черно-белая одежда, но якутская корова пестрая, и понятно, что одежда могла быть и из рыжей или черной пятнистой шкуры, поэтому я выбрала пеструю расцветку. Костюм сделан из шкуры алтайской коровы. Они очень похожи на наших якутских.

— Это шарф?

— Это мойтурук. Он обматывается вокруг шеи как шарф. Когда от дыхания становится мокрым, то его по кругу переворачивают, и снова тепло и сухо. Еще есть накладки на лоб вместо козырька. На шею, чтобы не продувало, на грудь. Все эти вещи брали с собой обозники в дорогу в ящиках и надевали в самые лютые морозы. Есть защитные накладки для носа, для щек. Накладки из белок для защиты запястья. А вот эти штучки из головной части диких уток вместо носового платка использовали. Если в глаз что-то попало, чтобы не тереть грязными руками. Разные торбоза — каких только нет. Их шили мои ученицы на конкурс. Самые оригинальные торбоза победителя выкупил Фонд эталонных работ якутских мастеров «Симэх».

— Почему некоторые торбоза высокие до паха, а какие-то — короткие, по колено?

— Это вместо штанов. На лошади попробуй несколько часов без движения просидеть и не замерзнуть. Когда снимали фильм «Пути великих свершений», съемочная группа постоянно бегала в машины греться. А ребята, которые были одеты в мою одежду, находились на улице с утра до вечера и не замерзли. Вместо носков использовали кулука. Теплая, мягкая, на ногу и в торбоза — и пошел по снегу. Это платье называется «туу ырбаахы». Старинное якутское одеяние, придуманное для рабочей одежды. Оно должно быть из ровдуги, но материала нет. Поэтому сшила из плотной ткани. Ворот, манжеты и подол отделаны для прочности кожей. То, что сейчас делают из семи, одиннадцати метров, — это все ерунда. Тогда себе не могли позволить такие траты. Это короткие наколенники на самую холодную часть. Зимой поверх штанов надеваются. Шапки из различных материалов шили и чего только не придумывали. Эти сшиты из пыжика. И нужно было обязательно вшивать в шапку лапу красной лисицы из трех разных цветов — как оберег, чтобы дорога была прямая.

 — Почему некоторые шапки обычные по голове, а эти высокие?

— Да, эта шапка очень интересная, с высокой тульей из шкуры косули. Она сшита по голове, но наверху пустота. Это для того, чтобы голова не потела. Голова не потеет, и человек не мерзнет. Она находится как будто дома. Отправляясь на работу или в дорогу, в эту пустоту клали маленький кусочек еды, который брали из дома, чтобы перекусить. И еда не замерзала. Эта шапка тоже интересная. Всем понравилась. Такая же находится в американском Музее истории. Ее увезли туда из Чурапчинского улуса. Ее предназначение точно не могу сказать, но она называется «ынтака бэргэһэ». Для изготовления использованы оленьи лапы, второй мех — это белочка и горностай, а красный цветок на светлом фоне — это признак девственности.

— Вы говорите, книгу пишете. О чем?

— Пишу уже больше десяти лет. Хорошо, что не торопилась выпустить. Оказалось, чтобы понять именно о традиционном шитье предков, нужно смотреть на корни. Пока с корней не начнешь… дом без фундамента не построишь. И наша одежда, наша культура и есть этот фундамент. Как все изучу, так книга и выйдет.

— Откуда вы берете эскизы для своих моделей?

— Со старых фотографий, из музеев, где сохранились шапки, что-то по памяти, что мама шила, но это сейчас уже забыто полностью. — Сколько у вас экспонатов в коллекции?

— Будет около ста предметов. Начала заниматься этим во время пандемии. Если бы не она, коллекция не была бы такой большой. Я бы путешествовала. Люблю ездить по горам, по сакральным местам. Успела посетить Саяны, планировала на Тибет съездить, но не получилось.

— Изабелла, посоветуйте, как правильно одеваться современным женщинам, чтобы быть ближе к своим корням?

— Нужно одеваться в натуральные ткани, а не синтетику, чтобы не простужали ничего себе. Искусственное только кажется теплым, а на самом деле холод проникает до самых костей, и потом все суставы болят и женские болезни появляются. Нужно защищать акупунктурные точки. Держать в тепле. И если надеваешь национальную одежду, то нужно обращать внимание на то, как расположен орнамент, чтобы он был правильно размещен. При шитье, бывает, по незнанию переворачивают. Самый сакральный орнамент дерева Аал Луук Мас должен быть направлен вверх, а не вниз. Каждый рисунок должен иметь корни и идти вверх, чтобы развиваться и не прекращать расти. Самый удобный на торбозах, хороший орнамент — илим хараҕа, как квадратик, как будто сети. Через него не проникает ни одна хворь, ни одна зараза. Так думали наши предки.

 

Виктория БУШУЕВА.