Любовь Борисова: "Хорошо пофестивалила"
У нас в Якутии стало много интересных режиссеров и актеров, которые то и дело привозят статуэтки с разных киноконкурсов. Недавно Любовь Борисова привезла Гранпри из Мурманска и приз Международной организации тюркской культуры «Тюрксой» из Бишкека (Киргизия). Наша встреча состоялась в стенах «Сахафильма». И первым моим вопросом было:
— Вы с детства любили кино?
— Да, конечно. Постоянно в видеопрокате брали кассеты, смотрели вс» подряд. Тогда фильмы были авторские, хорошие, только вот перевод на русский не очень.
— А, да, в основном «гоблинский»... Но после школы вы ушли куда-то совсем в другую сторону, то есть поступили в финансовый институт. Почему?
— Время такое было: все шли или на юриста учиться, или на экономиста. У меня с математикой и английским в школе было на «отлично» (так сказать, и точные науки, и гуманитарные), поэтому поступила на специальность «Мировая экономика со знанием английского языка». То есть можно получить сразу две профессии — экономиста и учителя английского. Сам по себе факультет был очень престижный, и учили там хорошо. У нас было усиленное изучение делового английского (бизнесинглиш), мы наизусть заучивали целые контракты, деловые переписки и т. д. Кстати, потом мне такое знание языка очень пригодилось. На фестивалях с английским проблем не было, на конференциях, круглых столах и т. д. Даже контракты на английском заключали, если нужно было. Также опыт работы в банке тоже очень пригодился. Работа с «экселем» нужна, чтобы просчитывать сметы, планировать расходы, где-то сэкономить и др.
— А, то есть вы еще в банке работали?
— Да, шесть лет.
— Но ведь такая работа считается престижной, просто синекура какая-то!
— Не думаю, ты же не владелец банка, а рядовой сотрудник, который ежедневно испытывает негатив. Ведь в банк приходят люди с плохим настроением, не хотят деньги возвращать, часто ругаются... Это только представляется, что работа в банке престижная, на самом деле адски сложно, еще и зрение можно посадить от многочасовой работы за компьютером.
— А что стало причиной, триггером, так сказать, чтобы вы встали и ушли?
Любовь смеется: — Кризис тридцатилетия, скорее всего. Вот что случилось. Я ведь параллельно с работой в банке занималась творчеством, побывала на настоящих съемках и поняла, что вот здесь мое место.
— Что за съемки?
— Телесериал Аркадия Новикова «Тишка-Мишка, кот на крыше». А до этого я снимала короткометражки с коллегами по работе, это такие любительские фильмы были к юбилею банка. Нам так понравился сам процесс, что прямо-таки «а давайте забабахаем полный метр». Я всерьез начала готовиться, всю зиму писала сценарий и летом в отпуске начала искать съемочную команду, чтобы быстро снять фильм. И так познакомилась с киношниками. У нас, естественно, ничего не получилось, так как размахнулись на целое фэнтези, и, пока искали финансы, отпуск закончился. Но остались знакомства в среде киношников, через них я и попала в команду Аркадия Новикова.
— Однако такие перемены нелегко даются и не каждому под силу. Вот вы встали, сказали: «Всё, я ухожу». И куда пошли?
— В никуда!
— Но «подушка безопасности» же была? По канонам финансовой грамотности в ней должны быть средства на полгода безбедной жизни (то есть расходы за месяц умножить на шесть).
— У меня еще и ипотека была, какая «подушка безопасности». Здесь вот в чем дело. Меня поддержала моя семья. Год мне помогали с выплатами по ипотеке. Я им очень благодарна.
— А родители кто?
— Мама — режиссер театра в Верхневилюйске, папа — народный мастер по изготовлению хомусов. Так что мы, можно сказать, выросли на театральных подмостках.
— Тогда тем более непонятно, почему вдруг мировая экономика...
— Ну я же отличница, а потом раз поступила, выучилась, надо поработать по профессии. И я ни о чем не жалею, большой опыт работы с финансами пригодился.
— До своего фильма вы участвовали в более чем 20 проектах. Это какие и что вы там делали?
— От «хлопушки» до работы исполнительным продюсером. А еще помощником режиссера, который все организовывает, планирует работу и вообще делает все на свете. Потом выяснилось, что это называется «второй режиссер». Затем меня стали учить монтировать, я этим занималась и доросла до режиссера монтажа.
— Учились где-то еще? К примеру, во ВГИКе?
— Нет, не хотелось тратить время на учебу. Всё на практике, всё вживую.
— Как вы стали режиссером и сняли свой первый фильм «Надо мною солнце не садится»?
— Случайно совсем. Работала вторым режиссером на съемках фильма «Царь-птица». В 2018-м его отобрали на Московский кинофестиваль, и мы все ускорились, чтобы попасть туда. Я как раз только устроилась на работу в «Сахафильм». И тут шок: наш фильм получает Гран-при! Это было очень грандиозно! И вот на волне успеха мы собрались на художественный совет и решили, что в следующем году надо тоже что-то снять. Но такое, с ми- нимальным бюджетом и быстро-быстро. А тут Се мен Аманатов, наш оператор, ездил снимать документалку в Булунский улус, в село Найба. И предложил, что там можно чтото снять по-быстрому, так как локации шикарные, море Лаптевых и т. д. Но это Арктика, авиаперелет дорогой, так что нужно минимум команды и минимум актеров. Всем дали задание думать, что можно там снять при таких условиях. Все озвучили свои идеи, я тоже рассказала про свой синопсис. Идею разобрали, подумали, сказали: «Пиши сценарий». Написала. И тут: «Давай дальше сама и снимай». Вот так я стала режиссером, хотя вообще такого развития не предполагала.
— Этот фильм тоже был хорошо принят на разных кинофестивалях!
— А мы-то думали, снимем чисто зрительское, не фестивальное, чтобы только коммерчески отбиться. Ведь «Царь-птица» была артхаусным фильмом, поэтому решили пока подзаработать, а уж потом дальше фестивалить. Однако получилось так, что «Надо мною солнце не садится» стал тоже фестивальным. Поэтому год после съемок каталась по миру по разным конкурсам, отдохнула. Потом решила: надо подумать, что дальше сни- мать. А тут 2020-й год, пандемия, карантин...
— Интересно, как вам пришла идея снять свой второй фильм?
— Мы еще до пандемии успели съездить в село Ой. Нас Прокопий Ноговицын пригласил на просмотр фильма, который дети сняли. Посмотрели, начали фотографироваться. Последним подошел Александр Чичахов, учитель, и тут Прокопий Ноговицын вдруг говорит: «Вот кого давно надо в кино снимать, какой типаж!». Смотрю на Чичахова и вижу, что это прямо Бересеков стоит. Я же была в поисках идей. И в этот момент сразу вспомнила про «Дневники» на якт.ру. Там Александр Дьяконов в своем блоге как-то опубликовал пост про летаргический сон якутского косаря с фотографиями и рассказом о том, что он был моделью на работах фотографа Ивана Попова. А тут Бересеков прямо собственной персоной! По дороге домой прокручивала в голове сюжет, представила первую сцену, где он в гробу встал, а брат Попова Николай испугался, бросил в него книгой и убежал.
— То есть вы прямо в голове раскадровку делаете будущего фильма?
— Не прямо фильма, а так, отдельные эпизоды. Сначала я подумала, что получится комедия, но потом начала изучать биографию Ивана Попова и поняла, что нет, это трагедия. Слишком тяжелые времена были — гражданская война, а в 1945 году умер то ли от голода, то ли от болезни. Мы стали работать с московским продюсером из студии «Автор», он познакомил меня с Юлией Клименко, с которой мы переписали сценарий.
— То есть фильм снят москвичами?!
— Нет, они вели ко-продюсирование, это такой термин в киноиндустрии. Финансирование было от Министерства культуры РФ. И наше министерство, конечно, принимало участие.
— Ваш второй фильм имеет грандиозный успех в киномире, а коммерчески он успешен? Как говорят, «отбился»?
— Вряд ли, может, по нолям вышел, зато фестивалей да, много.
— Любовь, получается, режиссер, приступая к съемкам, предполагает, какой фильм он будет снимать — предназначенный для показов на фестивалях и конкурсах или чисто коммерческий, для зрителей?
— Это мы по незнанию так говорили. Теперь понимаю, что никогда не предугадаешь, будет ли фильм успешным коммерчески или он выстрелит на фестивалях. Насколько я знаю, «Не хороните меня без Ивана» в прокате не набрал много. А дело в том, что многие посмотрели его на онлайн-ресурсах, то есть бесплатно.
— Обидно?
Любовь смеется: — Не я вкладывала, зато все мои задумки воплощены, и я довольна судьбой своего фильма.
— Вот смотрите, киноиндустрия (мировая, имею в виду) — это огромные деньги, разный там продакшн, постпродакшн (продажа сувениров, игрушек, постеров и пр.). Наш «Сахафильм» тоже к этому стремится? Влиться, так сказать, в этот денежный поток?
— Не думаю. Ведь якутское кино — очень локальный продукт, он не приспособлен для охвата по-голливудски. Они весь мир держат, поэтому фигурки всякие и продаются на ура. У нас в Якутске, если такие по нашим фильмам выпускать, стоить будут больше, чем бюджет фильма. Это же надо наладить целое производство, завод отгрохать и так далее. У нас их модель (голливудская) не будет работать еще очень долго.
— Но мы знаем, что якутские фильмы очень успешны (ваши — тому живой пример). Интересен ваш взгляд (изнутри) на этот феномен.
— Думаю, что просто количество со временем переходит в качество. Совпало так, что с приходом цифры съемки подешевели, поэтому все стали снимать свои фильмы. Сначала не очень хорошо, а сейчас очень хорошо. И наступил момент, когда это «хорошо» вышло за пределы республики.
— Строительство огромного кинопавильона в Якутске, несомненно, поможет вам в производстве фильмов. Ведь так?
— Конечно, у нас в Якутии для фильмов никогда ничего не строили. Сейчас павильон находится там, где раньше цирк был, в арочном гараже, совсем не приспособленном для киносъемок. Если там по сюжету должен гореть камелек, все здание в копоти будет.
— Вы, наверное, бывали на разных киностудиях и в павильонах. Они соответствуют современным требованиям?
— Дело не в современности. Многие российские кинопавильоны построены еще в советское время, по тем стандартам и изначально очень крутые. Я не видела проект будущего якутского павильона, его разработали китайцы, но полагаю, что он тоже будет крутым.
— Сейчас в кино много компьютерной графики, она вам мешает или помогает творить? Вот всетаки натурные съемки (такие мощные массовки, как в «Войне и мире» старшего Бондарчука), скорее всего, лучше?
— На самом деле в наших фильмах очень много графики, просто никто не замечает. Она позволяет хорошо экономить на той же массовке. К примеру, «Рядовой Чээрин» снят за три копейки на «зеленке», но зато как смотрится! У меня тоже много графики в том же «Надо мною солнце не садится». Видеозвонки, к примеру, экраны смартфонов и так далее по мелочам. И сегодня без графики не обойтись. К примеру, нужна ураса. Ее нет в Якутске и окрестностях. Где искать ее натуральную или же где взять деньги (немалые), чтобы ее построить? Выручает графика. Мы много хитрим — следы лишние убираем, провода в кадре ненужные или, наоборот, дорисовываем (к примеру, горы). Графика стала рабочим инструментом. И вопрос, применять ее и где именно, — это чисто продюсерское решение. Мы будем выезжать куда-то ради видов или дорисуем при монтаже? Дешевле второй вариант.
— А как же вдохновение?
— Если бюджет позволяет, то, конечно, почему бы не вдохновиться? Но порой бывают случаи, что и вдохновение не поможет. Вот перед съемками фильма мы ездили в Алдан провести разведку на местности. И узнали, что зимой там снег выпадает аж по грудь. И представьте, какая в таком снегу может быть погоня, перестрелка? Если кого-то и пристрелят, то он останется стоять в этом снегу (хохочем. — И. Е.). Фильма не получится. Поэтому снимали в Якутске и в Хангаласском улусе и то каждый день все убирали снег со съемочной площадки, уставали жутко, похудели все.
— Вы много поездили по фестивалям, какой запомнился особенно?
— На каждом были свои эмоциональные вспышки. Конечно, запомнилась премьера на Московском кинофестивале, когда после показа весь зал встал и стал аплодировать, нас долго не отпускали. Мы были в приятном шоке, и, главное, наши московские коллеги тоже: «Такого не бывает, мы же не в Каннах, где так принято!». Московская публика считается холодной, а тут их на такие эмоции прорвало! Степана Петрова чуть не разорвали после премьеры. Да, такого мы совсем не ожидали! В Шанхае запомнилось то, как меня красиво накрасили перед выходом на красную дорожку. Каждому участнику выделили визажиста, там мальчики ходили с чемоданчиками. Такого уровня фестиваль был. Впервые мне понравился мейк, в азиатском стиле накрасили. Жаль, фотографий хороших не осталось, чтобы повторить можно было. Также фестиваль «Серебряный Акбузат» в Уфе запомнился, весь зал ликовал. Вообще, запоминаются эмоции. Перед просмотром зал холодный, ожидающий, а после, когда идут финальные титры, видишь, как зрители вытирают глаза, плачут, и у всех взгляд одинаковый, такой одухотворенный как будто. Главное, это везде так, вне зависимости от места, где проходит показ: взгляд у людей одинаковый.
— Сейчас над каким проектом работаете?
— Над документальным фильмом об археологии и этнографии. Во время съемок «Не хороните меня без Ивана» познакомилась со многими профессионалами, они очень интересные люди. Поэтому и решила снять о них и их работе документальный фильм.
— Но это не так интересно, наверное...
— Для меня уж очень увлекательно, бегаю, снимаю, никак остановиться не могу и приступить уже к монтажу. А понравится она зрителю или нет, никогда не угадаешь.
— Есть какие-то задумки художественных фильмов?
— Я не работаю так, чтобы параллельно чем-то еще заниматься. Сначала закончу это, потом буду думать. У меня нет кучи проектов в разработке.
— Вас приглашали работать куда-нибудь в центр?
— Нет, конкретных предложений не было. Иногда приходят письма на электронную почту, но это как спам. Мол, не хотите поработать у нас на проекте, снимаем сериал в стиле ужасы? Отвечаю: это не мой стиль, и, вообще, я в Якутии живу. И на этом все. Это сидят на «Кинопоиске» и всем сценаристам пишут, может, кто-то и откликнется.
— Ага, а вы не хотите снять сериал? Модно же очень и востребованно.
— О нет, я уже поработала на сериалах и устала. Неблагодарное дело! Вместо одного фильма снимаешь десять и потом выдыхаешься. В Голливуде несколько команд снимают, чтобы не уставали. А у нас один человек полгода трудится!
— У меня, как обывателя, все фильмы разделяются на две категории: один раз посмотреть или можно пересматривать по многу раз. У вас есть такие, второй категории?
— Их много, это старые фильмы, снятые в основном в 80–90-х годах. Тогда кино было авторское, интересное. А сейчас много копирования, пересъемок. И эти кинопродукты — не авторское кино. В Голливуде по десять раз переписывают один и тот же сценарий, снимают каждый раз с другими актерами, но с первых кадров понятно, что дальше будет, поэтому скучно. А в то время любой фильм включи, все было авторским — и комедии, и боевики. Те же «Терминатор», «Матрица», «Бойцовский клуб», «Чужой» и т. д. Фильмы больших мастеров — они ни на что не похожие, их можно много раз пересматривать. Сейчас я молодежи, которая хочет работать в киноиндустрии, советую внимательно посмотреть фильм «Место встречи изменить нельзя». Он как учебное пособие, образец того, как проработаны персонажи, как составлены диалоги, как проходит несколько сюжетных линий. И чисто технически все грамотно сделано.
— Любовь, у режиссеров обычно есть «свои» актеры, с которыми они работают из фильма в фильм. У вас есть такие?
Она смеется: — У меня всего два фильма. Но отмечу, что в обоих снимался Степан Петров. Он еще в «Царь-птице» был. А после «Надо мною солнце не садится» стал любимым дедушкой всея Якутии, да и России. Его даже в Киргизии и Казахстане узнают: «О, это тот самый дедушка!».
— Давно интересует ответ на вопрос: почему до сих пор не снят фильм по олонхо? Он же может быть круче «Аватара»!
— Денег нет. Кроме этого, нужны спецэффекты на уровне Голливуда, а мы еще не до конца освоили такие технологии. Хотя графику тоже не сразу освоили, а сейчас работаем с ней. Но для такого масштабного проекта нужно, чтобы появились кадры, и не один человек, а команда. Как, например, в якутской анимации, которая в этом году успешно выстрелила.
— Жаль, а то такой фэнтези-фильм получился бы...
— Мы еще не готовы. К примеру, как снять, что Нюргун Боотур в прыжке взлетел на лошади? Нет павильона с соответствующей тросовой системой. И еще нужно много людей, которые бы умели рисовать на компьютере.
— Сейчас вроде научились же. Вон российские фильмы «Последний богатырь», «Баба-Яга» и другие.
— В «Бабе-Яге» графика ужасна, просто кровь из глаз! Не хочется взяться за олонхо и провалиться на этом, чтобы потом слышать отклики: «Какое убожество». Наши кинематографисты не хотят портить тему. Но, полагаю, скоро кто-нибудь решится, лет эдак через десять или двадцать...
Ирина ЕЛИСЕЕВА.
Фото предоставлены героиней материала.