Руслан ГОРОДНИЧЕВ: «Мы привыкли думать, что река чистая. Это не так»

Могли ли вы себе представить в детстве, ловя бабочек, что это станет делом вашей жизни? Или, к примеру, отрочество вы провели на даче на берегу озера, в итоге три десятка лет своей жизни изучаете якутские озера, потому что это вам безумно нравится. Сегодняшний наш гость Руслан ГОРОДНИЧЕВ, кандидат биологических наук СВФУ, каждое лето жил у бабушки с дедушкой на даче на берегу Сергеляхского озера, и теперь он знаток якутских озер на более чем профессиональном уровне. Так что сегодня мы поговорим о наших озерах, что в них особенного, почему они важны и не только.

РАБОТА

— Руслан Михайлович, что так, а что не так с озерами Якутска?

— Не сказал бы, что я большой специалист по городским озерам. Занимаюсь исследованиями других районов Якутии. Диссертацию писал по северным арктическим озерам. Хотя и по городским могу что-то рассказать.

— Буквально на днях к нам обратились читатели с жалобой, что в частном секторе, где находятся дачи, ИЖС, люди отсыпают озеро. Скажем так, во-первых, это незаконно отсыпать естественные водоемы. А вот во-вторых — как раз вопрос к вам: чем чревата такая отсыпка городских озер?

— Это может грозить самыми нежелательными последствиями для озерной экосистемы. Дело в том, что у нас в Якутске озера не существуют изолированно друг от друга. В целом основная масса взаимосвязана и соединена в систему городского канала. В 90-е годы была серьезная проблема, связанная с нарушением проточности этой системы. В результате стихийного и бесконтрольного строительства люди засыпали озера, расширяли свои дачные участки или на этом месте строили дом.

— На тех озерах, которые входят в систему горканала, люди все-таки осторожничают. Не наглеют. А вот небольшие озерца…

— Тут сложная ситуация, и в каждом случае нужно подходить к вопросу индивидуально. Озера — это очень сложные компоненты окружающей среды. Мы живем и ходим постоянно вокруг озер, и для нас это органичный ландшафт. Если разрушим озера, то подорвем всю экосистему Якутска.

— Чем это грозит городу?

— Прежде всего, нужно думать о круговороте воды в природе. Вода, которая есть, она с большой доли вероятности никуда не уйдет. Если вы засыпете озеро на дачном участке, то должны знать, что эта вода останется на участке, и рано или поздно вам это аукнется. То есть пострадают строения, дом начнет проваливаться под землю, под воду. Все эти события можно наблюдать в городе. Поэтому десять раз подумайте, прежде чем нарушать природный баланс. Оно того не стоит. Просто так засыпать озеро и думать, что проблема решена, не пойдет. Так же как и проблема с лужами. Огромные лужи во дворах засыпают песком, но потом эти лужи снова появляются. Они никуда не деваются, годами на одном и том же месте. И их бесполезно засыпать. Воду надо откачивать, убирать. Надо решать проблему, выяснять, почему происходит переувлажение, вода не уходит. Это такие серьезные вопросы, которые требуют взвешенного решения.

— Вы говорите, засыпать не вариант. А если все-таки систему водоотведения грамотно сделать?

— На территории города выпадает энное количество осадков, и от человека это не зависит.

— Как это? Вон самолеты летают, по тучам стреляют.

— Я в глобальном плане. Понятно, что есть изменения климата, но для территории характерны определенный климат и количество осадков, которые будут выпадать. Плюс-минус. Поэтому нужно делать так, чтобы выпавшие осадки оставались не на улицах города, образовывая озера, а уходили в реку или ливневую канализацию, в городские озера. Как-то нужно решать эту проблему. Лучшие инженерные умы наверняка над этим бьются.

— Хм. Пока безрезультатно.

— Ну-у, у нас даже дороги нормально построить не могут, все разваливается и рассыпается. Дорогу построили. Дождик пошел — и всё, нет дороги. Весной все разрушено. Проблема комплексная. Если присмотреться, все основные элементы водоотведения расположены около дорог, и если она ведет себя нестандартно, проваливается, образуются ямы, дыры, то нарушается вся целостность, и системы водоотведения в том числе. Поэтому все должно быть взаимосвязано. Нужны качественные хорошие дороги, которые не будут менять свою геометрию, и вдоль них должны быть лотки водоотведения.

— Да, больная тема. Давайте вернемся к озерам. Вы говорите, чтобы вода после дождя уходила в озера. Это не повлияет на ее состав, микроорганизмы? Ведь вместе с ливневыми и талыми водами в озера смываются продукты нефтепереработки, тяжелые металлы от вы­хлопных газов и т. д.

— Я имел в виду то, как система работает в нашем городе. Мы, к сожалению, не рассматривали этот вопрос подробно. Чтобы досконально изучить химический состав воды, нужно проанализировать десятки, сотни различных химических веществ и соединений, которые попадают в водную среду. У нас, к сожалению, возможности такой нет, и тема исследований — не городские озера, а те, которые расположены в удалении, в Арктике. Здесь я могу только предполагать. Если дороги грязные, покрыты бензином, продуктами осаждения автомобильной выхлопной системы, конечно, это влияет на озера. Тут изучать и изучать. На территории города десятки озер, может, и сотни, но исследуются в основном наиболее крупные, популярные: Сайсары, Сергелях, Белое, Теплое, Талое.

— Ну да, в них хоть пробы берут. Остальные за озера не считают и делают что хотят.

— Наверное, так и есть.

— Давайте поговорим о вашей диссертации. Что изучали? Что выяснили?

— Озера на территории Якутии изучены довольно слабо. Несмотря на то, что у нас даже есть лаборатория озероведения и ученые, которые исследуют озера. Это довольно популярная тема, но все равно озера охвачены исследованиями недостаточно подробно, для того чтобы получить представления, обладающие высокой статистической значимостью, чтобы данные были репрезентативными. Мы не можем изучить одно-два-три озера и эти знания распространить на все озера республики. Нужно охватывать весь регион. Он очень обширный — три миллиона квадратных километров. Более семисот тысяч озер. Хотя зависит еще, конечно, от размерности, что считать озером.

— Ну да, в каждом аласе небольшие озерца.

— Да, и жизнь людей тесно связана с водоемами. Моя диссертация посвящена экологическому состоянию озер, расположенных в Арктической зоне Якутии. Тема — «Взаимосвязь состава диатомовых комплексов, морфометрических и гидрохимических характеристик озер севера Якутии».

— Теперь на человеческий переведите…

— Мы изучали озера в бассейнах северных рек: Анабар, Оленек, Лена, Индигирка и Колыма. В этих озерах исследовали диатомовые водоросли. Это микроскопические организмы, которые не видны глазу, но они очень важный компонент озерной экосистемы. Также рассматривали абиотические параметры среды, то есть химический состав воды, генезис (как водоемы образовались), их размеры, форму — морфометрические параметры. Изу­чали, как диатомовые водоросли связаны с абиотическими характеристиками, то есть с химическим составом воды, размером, формой и генезисом.

— Почему именно эти водоросли вызвали такой интерес?

— Они присутствуют прак­тически во всех водных объектах, это широко распространенная группа…

— И зачем они такие микроскопические нужны, если их даже не видно, поселиться на них нельзя, есть нельзя?

— Они обогащают кислородом воздух, которым мы дышим. В значительной степени по разным оценкам от 20 до 40% кислорода атмо­сферы производят они. Помимо них есть и другие водоросли, но это та группа, которая очень популярна и широко распространена. Это начальное звено пищевой цепи.

Особенно много их в Якутии в водоемах, которые обладают достаточно прохладными водами. Еще эта группа популярна потому, что она очень чувствительна к различным факторам окружающей среды. Например, к pH воды, к минерализации, к уровню загрязнения.

— Если состав воды меняется, то их количество уменьшается?

— Да. Какие-то доминирующие формы уходят на второй план. На первый план выходят другие группы, таксоны водорослей. По ним еще определяют условия окружающей среды в прошлом.

— В прошлом — это 10–20 лет назад?

— Десять лет назад можно вычеркнуть, это, так сказать, то, что сегодня происходит. Допустим, сто лет назад, тысячу, десять-двадцать тысяч лет назад, сотни тысяч… По составу, по их количеству, по соотношению таксонов можно определить, какие были условия окружающей среды в то время. Что это был за водоем, глубокий или мелкий, с каким pH, какая была минерализация. Это одна из индикаторных групп организмов, по которой можно определять уровень органического загрязнения окружающей среды и в то время, и сейчас.

— Эти микроводоросли водятся в водоемах Якутска? Или только в очень холодной воде?

— Они водятся в любой воде. Но, с другой стороны, как и все живые организмы, они вступают в конкурентные отношения с другими организмами, группами водорослей. В теплых водах могут присутствовать в большей степени другие отделы, и диатомеи могут отходить на второй план. А у нас условия среды для них очень благоприятные, поэтому это доминирующая группа во многих озерах.

— Что их убивает?

— У всех организмов есть определенный предел выносливости. Если вода будет очень грязной, то эти водоросли выжить не смогут, как и любые другие организмы. Если озеро будет в хорошем состоянии, то оно будет благоприятной средой для развития этих водорослей и других живых организмов. Они начало пищевой цепи (продуценты). Если продуценты чувствуют себя хорошо, то, соответственно, являясь источником пищи и энергии для всех других трофических уровней, они служат основой функционирования экосистемы. Если подрывается основа, то и экосистема разрушается.

— Сначала пропадают какие-то рыбки, жучки, потом птички, а там и человеку недолго осталось…

— Да. Все взаимосвязано и так, и работает.

— Почему вы взяли именно эту тему для диссертации?

— Люблю озера. У нас дача бабушки и дедушки расположена у одного из рукавов Сергеляхского озера. Я, собственно, вырос на берегу озера. Постоянно видел его, наблюдал, купался, научился плавать. Все долгожданное якутское лето мы проводили на даче, и оно было связано с озером. Для меня это что-то близкое, родное. И из всех научных направлений мне ближе всех было озероведение, исследование водных экосистем. Еще будучи студентом-экологом, узнал, что можно проходить практику и писать дипломную работу об озерах, работать на водоемах, сомнений в выборе не было.

— В итоге исследования вы проводили не на своем озере, а где-то там.

— Хотел изучать якутские озера. Моя дипломная работа была посвящена экологическому состоянию озер Якутска. Но, когда поступал в аспирантуру, оказалось, что тема городских озер уже занята. У нас существует право первообладания. Расстроился, конечно, по этому поводу, но на самом деле можно и несколько диссертаций по городским озерам написать, потому что невозможно объять необъятное. Но, чтобы не вступать в конкуренцию, пришлось выбрать другую тему. Актуальным направлением было исследование арктических озер, так как они слабо изучены.

— В поля ездили?

— Да, было несколько экспедиций.

— Как у нас обстоят дела с экологией, на ваш профессиональный взгляд?

— Условия, в которых мы живем, довольно суровые. В первую очередь это касается климата. У нас имеется загрязнение воздушного бассейна как на территории города, так и в других населенных пунктах. Речная вода очень загрязнена. Не только в реке Лене, но и во всех крупных реках: Анабар, Индигирка, Колыма, притоки Лены: Алдан, Вилюй. Они все загрязнены и соревнуются из года в год друг с другом, у кого вода чуть-чуть чище. Но вода во всех них не соответствует многим нормативам.

— По каким?

— Часто завышена концентрация металлов. На состояние рек сильно влияет горнодобывающая деятельность. Различные внештатные ситуации, разливы неф­тепродуктов и вопиющие случаи, когда с судов выливали бочки с отработанным маслом. Также у нас практически отсутствует система очистки сточных вод. Канализационные воды во многих населенных пунктах Якутии не очищаются или недоочищаются. У нас есть проблемы с очисткой воды в Алдане, Нюрбе, Олекминске и т. д. В Алдане вообще нет очистных сооружений. То есть в реку Алдан льется вода вообще неочищенная. Просто из города. А там живет более 21 тысячи человек.

— В Якутске есть станция биологической очистки. Там все красиво очищается и в реку сливается чуть ли не питьевая вода….

— Якутск — самый развитый город во всей республике. Возьмем данные качества воды по состоянию на 2022 год. Река Алдан — очень загрязненная. Река Вилюй — очень загрязненная. Река Яна — грязная, 4-й класс. Далее комплекс­ная оценка качества воды бассейна Индигирки показала: вода очень загрязненная. Река Колыма — загрязненная. Река Анабар — очень загрязненная. Река Оленек — очень загрязненная. Вилюйское водохранилище — загрязненное. Река Лена — очень загрязненная.

Наиболее распространенными загрязняющими веществами реки Лены и ее притоков являются органические вещества, фенолы, медь, марганец, железо и т. д. То есть это наши с вами реки, которые мы привык­ли считать чистыми.

Население Олекминска — 8,5 тысячи человек. Нюрба — 10 тысяч человек. В этих населенных пунктах вообще отсутствуют сооружения по очистке сточных вод.

— То есть все моющие средства, стиральные порошки, не говоря об органике человека, просто сливаются в реку?

— Да. Представьте, что все канализационные воды льются в Алдан, потом из Алдана текут в Лену и т. д. А в Якутске выше по течению сколько населенных пунктов расположено? И, пожалуй, это, наверное, одна из самых острых проблем. Воду мы пьем каждый день, в ней моемся, используем для разных целей.

— Ужас. Многие, выезжая на природу, рыбалку, зачерпывают воду из реки, готовят на ней уху, заваривают чай… Лучше так не делать?

— Как минимум ее надо кипятить. Но в любом случае загрязненная вода наверняка каким-то образом может повлиять на здоровье.

— Мы все привыкли…

— Привыкли думать, что река чистая.

— Да.

— На самом деле это не так. И это все официальные данные. Это не я придумал, а информация Росгидромета. Данные приведены по материалам «Государственного доклада о состоянии и охране окружающей среды Республики Саха (Якутия) в 2022 году». Госдоклад от 2023 года. Все начинается с воды. Потом воздух. У нас наблюдаются температурные инверсии, воздух застаивается в нашей долине, не очищается, становится загрязненным. Мы им дышим. Свою лепту вносят и лесные пожары.

— Дым от свалки, вы­хлопные газы от машин.

— Да. Мы очень все ждем лета, как праздника. Но в последние годы у нас каждый год пожары, дышать невозможно. Это накладывает свой отпечаток на общее экологическое состояние, здоровье населения. Проблем экологических очень много. Но, видимо, и других каких-то проблем житейских хватает, что до экологических пока руки не доходят.

— Все это печально, и надо что-то делать. На­деюсь, к мнению экологов будут больше прислушиваться и не только разводить руками.

ЛИЧНОЕ

— Руслан Михайлович, когда мне давали телефон для связи с вами, сказали, что вы из научной династии.

— Мой дедушка Виктор Федорович Афанасьев — профессор, доктор педагогических наук. Занимался исследованиями в области этнопедагогики. В нашей республике он был видным ученым. Его работы до сих пор цитируются, используются. Не потеряли своей актуальности в многонациональном регионе. Наша страна выделяет большие средства на поддержание таких направлений, как изучение родных языков, культуры.

— У нас один ысыах чего стоит.

— Да, государство выделяет большие деньги для того, чтобы проводить исследования в этой области. Есть отдельное направление исследований, которое связано с изучением культуры, языка, традиционных ценностей и т. д. Есть конференция, которая проводится в педагогическом институте ежегодно, — «Афанасьевские чтения». Имеется школа, которая названа его именем, музей. Говорили, что он первый доктор педагогических наук народа саха. Был членом-коррес­пондентом Академии педагогических наук СССР.

— Очень высокое звание.

— Также он был писателем, поэтом, интересным, добрым человеком, многим помогал. Сам из простой семьи из глубинки. Выучился и стал доктором педагогических наук. Это и сейчас тяжело, а в те времена и подавно.

 В общем, он у нас такой большой ученый. Никто в семье еще не достиг его планки, не стал доктором наук. Мой старший брат работает в Москве в институте.

— Чем занимается?

— Разработкой электростанций на нетрадиционных источниках энергии: гидроэлектростанций и т. д. Тоже работа, связанная с наукой. И я занимаюсь наукой. Со студенчества по­нравилось изучать озера — и затянуло.

— Вы кандидат биологических наук. Когда док­торскую будете защищать? Или такие вопросы нельзя задавать?

— Пока не знаю. Хотелось бы в дальнейшем продолжать работу в данном направлении. Должен быть какой-то рост, и впоследствии нужно становиться доктором наук. Надо выполнить определенные нормативы, накопить определенный багаж научных статей, написать диссертацию. Но времени особо не хватает. Казалось бы, ты работаешь в этой среде и должен параллельно писать диссертацию. На самом деле это сложно. Написание диссертации — это то, что вы делаете для себя и в свободное от работы время. Есть определенный перечень обязанностей, которые должен выполнять, и они практически всегда не связаны непосредственно с диссертацией.

— Что у вас стоит в рабочем плане?

— Есть проект, научно-исследовательская работа с крупной горнодобывающей компанией. В июле будет экспедиция. Готовимся. Помимо этого, с коллегами пишем научную статью про разнообразие диатомовых водорослей бассейна реки Индигирки.

— Вы в Якутске родились?

— Да. Родился в конце 80-х в обычной семье. Мама — врач. Папа работал в милиции. Жил в 90-е годы. Учился в пятой школе. Как все дети 90-х, помню те моменты, которые были в то время. И хорошие, и плохие. Мы много времени проводили на улице. Жили в такое время, когда была большая разрозненность по всем принципам. Была вражда ограда на ограду. Почему, было непонятно. Исторически так сложилось. Старшаки что-то когда-то не поделили — и страдали все остальные.

— Как вы это время пережили? Смутные 90-е.

— Тяжело было. Но нам не с чем было сравнивать. Мы думали, что так и должно быть. Всегда присутствовало чувство, когда вы боитесь куда-то выйти, сходить куда-то.

Помню, с братом поехали мне на день рождения покупать конструктор, и мы не знали, вернемся с ним домой или нет, доедем с деньгами до магазина или нет. Наши опасения подтвердились. На крыльце магазина чуть не ограбили. Поджидали мальчишки. Хорошо, сориентировались, подошли к продавцу, и она нас посадила на автобус. Я был так счастлив. Причем не тогда, когда мы купили конструктор, ведь знал, что можем не доехать. В автобусе еще волновался, в ограде тоже не мог расслабиться и переживал. Перестал бояться, только когда зашли в свой подъезд. Ура! Донесли. И это было в порядке вещей в то время. Норма.

Моя школа была расположена через две дороги. Нужно было проходить через четвертый магазин, и до нас постоянно кто-то докапывался. Помните фразу «Деньги есть?» И это было распространено, и люди не считали, что это грабеж, преступление. У брата в собственном дворе чуть кроссовки не сняли. Мы вышли из дома, стояла толпа парней, и им приглянулись кроссовки. Сказали: «Снимай». Повезло, что вышел сосед на прогулку с большой собакой. Увидел эту картину, вмешался. Так брат остался в кроссовках.

— Это при том, что у вас папа работал в милиции.

— А там было все равно. Помню, бабушка отправила нас купить молоко или хлеб. И нас ограбили. Подошли хулиганы, деньги отняли. Мы пришли домой, сказали, что нас ограбили. И это было настолько обыденным, что даже взрослые не особо удивлялись и не боялись этого. Сейчас мы живем в такое время, что это все теперь кажется дикостью. Грабежи средь бела дня, избиения на улице просто так без повода, потому что ты проходил не в то время не в том месте. Время было суровое. Сейчас мы живем по-другому.

— Какое у вас любимое место в городе?

— Наверное, центральная часть города. Довольно чисто, дороги ровные, луж больших нет. Как автомобилисту нравится Сергеляхское шоссе. Там особая атмосфера, когда движешься в сторону Птицефабрики, начинается сосновый лес. Еще в этом районе дача расположена. Просто душе приятно. Едешь. Деревья мелькают. Набережная в 202 микрорайоне тоже хорошо обустроена. Уютное место. И парк, конечно. Там есть большое шаман-дерево. Когда писал диссертацию, гулял там, ходил около этого дерева. Там тоже своя атмосфера. Это такое зеленое привлекательное место в городе, где можно отдохнуть, отвлечься.

— Рыбалка, охота?

— Нет. Придерживаюсь такого мнения, что пусть хотя бы от меня природа отдохнет. У нас и так охотников очень много. Не испытываю такой сильной необходимости в мясе дикого зверя, чтобы охотиться.

— Сад, огород?

— Дача, огород — это да. В детстве как раз не любил все эти грядки, а сейчас очень хорошо отношусь. Это отличный способ отвлечься, отдохнуть, и это так интересно. Волшебство, когда сажаешь и все растет. Интересно, что в свое время отец посадил землянику на дачном участке. Привез из леса. Самое удивительное, что дичка до сих пор растет. Не на грядке, а просто на земле. Устилает пышным ковром. Такой привет из прошлого…

Беседовала Виктория БУШУЕВА

Фото героя материала