Алишер Мирзаев: "Очень хочется жить"

 

Пять лет назад, 4 августа 2017 года, случилась трагедия на шахте «Мир». Прорыв 270 тысяч кубометров грунтовых вод на руднике привел к затоплению шахты. Восемь человек погибли страшной смертью, они навсегда остались погребены под завалами горной породы, их пытались вызволить больше недели. В момент аварии внутри шахты находился 151 человек. Выжили трое — Долат Абдазов, Андрей Унаров и Алишер Мирзаев. Последний провёл под землёй в холодной воде на глубине почти 500 метров 30 часов! Почти сразу после того, как его извлекли из шахты, он поговорил с журналистом «ЯВ» с больничной койки. Тогда ему было 36 лет. Вот что мы писали пять лет назад.

— Алишер, как вы себя чувствуете?

— Вроде чуть лучше, главное, не хуже. Врачи диагностировали пневмонию, ушиб ноги, ушиб легких. У меня постоянно кружится голова, тошнит. Состояние скверное. Но из реанимации меня уже перевели в травматологию. Самостоятельно хожу только до туалета и обратно, больше не могу: качает. — Понимаете, что родились в рубашке?

— Конечно. Пятое августа — мой второй день рождения.

— Алишер, постарайтесь подробно вспомнить всё, что происходило в руднике 4 августа.

— Я, как обычно, спустился в шахту на минус 447-ю отметку на своё рабочее место, в карьерный квершлаг. Это пункт выдачи горной массы, где ведется работа с кипами. Время было примерно 15.45. Примерно через 25 минут, то есть в 16.10, внезапно потух свет.

— До этого был сигнал системы аварийного оповещения?

— Ребята говорят, что был. Но я спускаюсь в шахту раньше всех, поэтому не слышал звука и не видел, как моргали лампы. Это всем очень сильно повезло, что была пересменка! Люди просто не успели спуститься на глубину.

— Потух свет, и...?

— И прямо на меня начал надвигаться поток сильного холодного воздуха с туманом и пылью. Произошёл удар, затем раздался громкий шум. Я посветил лампой вперед и увидел огромные потоки грязной воды. В тот момент я только успел предупредить по телефону сменного механика, что шахту топит. Как раз была пересменка. Мне важно было предупредить, чтобы пацаны вовремя успели выехать на поверхность. И как только я положил трубку, вода мощным потоком хлынула прямо на меня.

— Накрыло с головой?

— Да, я успел только схватиться за уголок железа. Дышать было нечем, вода была ледяная и грязная, у меня был полный рот мутной жидкости. Я потерял сознание, но каким-то образом удержался. Видимо, без сознания я был недолго. Когда очнулся, то обнаружил, что моя нога заблокирована железными конструкциями, которые остались от пункта управления. Сам пункт унесло водой, но конструкции остались. Я понял, что могу дышать — это было главное. Значит, воздух есть, значит, вода упала, а не накрывает с головой. Всё произошло так быстро и одновременно тянулось так долго! Я набрал в лёгкие побольше воздуха, сгруппировался, мобилизовал все силы и начал спасать ногу. Понял, что если хочу жить дальше, то надо как-то выбираться из этих тисков. Наконец вытащил ногу, это было очень больно. Постоял, подождал в надежде, что вода спадет. Она не спадала. Тогда я начал спускаться по лестнице вниз, там вода была по пояс. Нашёл в углу нишу, где воды было по колено, и второй раз потерял сознание. На этот раз надолго, подозреваю, отключился примерно часов на пять, шесть. Очнулся от холода, я был весь мокрый. Очень хотелось пить. Нога сильно болела, думал, что перелом. На счастье, нашёл пожарный кран — там была чистая вода. Начал пить, но попил немного — тошнило. Пошел на нишу, присел и опять упал в обморок, в третий раз, но ненадолго. На нише не было ни телефона, ни громкоговорителя. Кричать бесполезно. Вокруг меня разливались реки воды. Я взял палочку, которую мы между собой называем удочкой, и побрел, хромая, сквозь воду методом тыка. И тогда я подумал, что надо жить во что бы то ни стало. Бороться, пока есть последние силы. Ради сына, жены, родных и друзей. А до этого у меня были разные мысли: сон? Или, может, я уже умер? Или всё это происходит не со мной? Дальше путь был загроможден трубами, досками и колёсами. Начал разбирать проход, как мог. Устал. Не справился. Оставался только один единственный выход: набрать побольше воздуха в лёгкие и проплыть сквозь препятствия, чтобы вынырнуть с другой стороны. Долго не мог набраться духу, но делать было нечего. Проплыл. Всплыл с другой стороны. Но дальше опять обнаружил нагромождение железа. В этот раз удалось их перелезть. Через некоторое время оказался в том месте, где по моим прикидкам должен был находиться телефон. Но и этот аппарат был унесён водой. Побрёл дальше, освещая себе дорогу фонарём. Ледяная вода доставала до подбородка, но я шёл. На отметке 410 есть дорога, ведущая вверх. Там воды оказалось меньше, но река по-прежнему текла. Наконец увидел на стволе, что ворота открыты. Я очень обрадовался! Однако вторые ворота открыть не смог. У меня рост 172, а воды было примерно 165. Что делать? Решил вскрыть вентиляционный шибер, откуда тотчас хлынула вода. И вода не убывала, её было очень много! Но делать было нечего. Я полез в вентиляционный шибер размером метр на метр и полз сквозь воду. Через некоторое время вылез с другой стороны. Воды там тоже было по шею. То ли пошёл, то ли поплыл по направлению клетьевого ствола. Дошел до КПП, но и там телефон не работал! Пошёл к другому КПП, дошёл до камеры ожидания, открыл ворота, и... это было чудо! Я услышал телефонный звонок! Забыв о хромоте, я бросился к телефону, но не успел, звонки прекратились. Тогда я перезвонил в диспетчерскую сам. Трубку поднял горный диспетчер Валера Кузнецов. О, как я был рад услышать его голос! Сказал, что жив, сказал, что один и никого не видел. Я разговаривал с ним, а сам думал, как бы не отключиться в четвертый раз. Кузнецов сказал, чтобы я не двигался, сидел и ждал помощи. Там, откуда я чудом выбрался, была лишь одна клеть, ведущая на поверхность. Но на стволе — две клети: если одна заблокирована, то вторая по-любому работает! И тогда я уже понял, сидя в руднике, что всё равно выживу. Паника отступила. Я просто сидел и ждал помощи. Уже знал, что за мной придут, не бросят. Так и случилось: первыми меня вытащили бойцы ВГСЧ — военизированной горноспасательной части, они подчиняются МЧС. Обследовали, положили на носилки, дали подышать кислородом. И подняли на поверхность... Я живой, и это главное. Для меня и моих родных всё осталось позади. Как бы ни одолевала паника, но все свои надежды я возлагал на клетьевой ствол. Доберусь до ствола, выживу. Но, признаюсь, иногда думал, что уже мертв. Галлюцинаций не было, были многократные потери сознания, и, наверное, в это время что-то происходило в моём мозгу. Сейчас вспоминаю эти события как страшный сон.

«Я СТАЛ РЕЛИГИОЗЕН»

И вот спустя пять лет мы снова разговариваем с Алишером. Как изменилась его жизнь?

Алишер МИРЗАЕВ:

— Я по-прежнему работаю в АЛРОСА, но наверху, в шахту не спускаюсь. С шахты меня навсегда списали врачи по состоянию здоровья. Работаю машинистом.

— Какие-то последствия?

— Да, их полно. Правое колено повреждено, левая нога, которая была зажата, плохо работает. Постоянные головные боли. И врачи говорят, что-то в легких ещё есть, в целом общее самочувствие уже не то. Пять лет назад я спускался в шахту абсолютно здоровым молодым человеком, а сейчас не скажу, что стар, но возраст уже чувствую.

— Что изменилось в твоей жизни за эти пять лет?

— Отношение к жизни. Хочется жить дальше. Молиться начал, в веру подался. Не сильно стал религиозен, но мечеть посещаю. Родился второй сын Амир. Первому сыну Ване на момент трагедии было семь лет.

— Часто вспоминаешь 4 августа 2017 года? Сны кошмарные преследуют?

— Сны бывают, но не как раньше. Раньше снилось каждый день, когда удавалось уснуть. И шахта снилась, и вода. Я на антидепрессантах с того года. Прописали. Без них пробовал уснуть — не получалось. Кроме бессонницы, есть депрессия, нервозность. Психику задело здорово. По поводу того, вспоминаю ли. Да почти каждый день! Только дома среди родных удается расслабиться да на работе. А как не вспоминать? Весь город — одно сплошное воспоминание. Везде фото погибших. Памятник поставили в виде мужика с отбойником. Скамеечки установили, брусчатку положили. А за памятником лица погибших. Фото висят на камне. Каждый день почти проезжаю.

— Общаешься с теми двумя, кто выжил?

— Видимся на работе. Общаемся, особенно с Долатом Абдазовым. Он, кстати, увольнялся, уезжал из Мирного, но опять вернулся и даже вниз пошел, в шахту. Смелый парень.

— Тебя не берут по состоянию здоровья, а если вдруг предложат? Спустишься?

— Я бы у ствола с удовольствием поработал на шахте. Спустил людей — поднял. То наверху, то внизу. Так еще можно было бы. Но не пускают врачи. И, главное, инвалидность тоже не дают. Говорят, здоров. Но в шахту не пускают.

— Какую-то компенсацию от государства получил?

— Ещё пять лет назад дали 700 тысяч от компании. И с него ещё нехилый подоходный налог взяли. Минтруда еще 300 тысяч дали. И всё.

— Родственники погибших приезжают?

— Я их ни разу не видел. Кто-то забыл вообще, а кто-то, говорят, приезжает. В основном мамы. Мамы никогда не предадут и не забудут своих сыновей. А многие жены уже устроили свои жизни. Зачем им приезжать, бередить прошлое? Я их, кстати, совсем не осуждаю. Надо жить, надо двигаться дальше.

— К тебе как-то по-особенному относятся коллеги?

— Нет. И не надо мне этого! Я не хочу выделяться. Говорят: «Герой». А какой я герой? Я просто хотел жить. Герои те, кто погиб в шахте.

— Расскажи о семье.

 — Обычная мирнинская семья. Жена Лена не работает, потому что работы в городе нет! Она по специальности делопроизводитель, сейчас учится управлению персоналом. Сынишка Амир маленький, сын Ваня перешел в шестой класс. Всё нормально у нас!

— Говорят, шахту «Мир» скоро расконсервируют...

— Планы есть у них. Хотели открыть в этом году, теперь на следующий год перенесли. Дай бог! Людям будет работа!

 

Михаил РОМАНОВ.