Челентано якутской полиции
Алексей Соломкин, заместитель начальника — начальник полиции МУ МВД «Якутское», — интереснейший человек. Понадобилось время, чтобы урвать у него час для встречи. И он поражает с первого же взгляда.
— Вам говорили, что вы очень похожи на Андриано Челентано?
— Да, конечно! У меня такое прозвище еще с подросткового возраста, и все время мне хотелось выучить какую-нибудь его песню. И моя мечта (скажем так, очень тайная) сбылась. В 2018 году я участвовал в телепроекте НВК «Саха» «Две звезды», где выступил в образе Челентано.
— И прямо пели? Сами?
— Да, и даже танцевал. У меня еще диплом участника есть.
— Творческий вы человек! Но все же в 1997 году пришли работать в тогда еще милицию. Вопрос такой: а зачем? Как помнится, в то время в правоохранительные органы никто особо не шел, многие, наоборот, уходили оттуда.
— Я бы не сказал, что уж многие. Времена, конечно, были очень тяжелые, зарплату по полгода и больше не выдавали. Но мне как-то проще жилось, совсем еще пацан был, 18 лет только исполнилось. Даже не исполнилось еще. 23 августа я поступил на работу, а 25 августа отметил свое 18-летие. И тогда с родителями жил, особых трат не было. А вот мужикам семейным жилось тяжело. Это я сейчас понимаю, почему тогда начальство закрывало глаза на то, что выпивали на работе и чуть ли не сутками пропадали в отделе. Скорее всего, дома тогда было не очень комфортно — приходить и смотреть в глаза жены, которые молча спрашивают: «Зарплату дали?». И вместе с тем я не помню, чтобы тогда был большой некомплект в органах, даже в таких тяжелых условиях. И ведь куда уходить-то было? Везде тяжело, везде получку задерживали, и какая разница, где ее не получать.
— Алексей Николаевич, вы со школы решили, что будете в милиции работать? Так сказать, служить на благо общества, бороться со злом и так далее.
— Вот честно говоря, нет. Вообще не думал об этом. Мне отец сказал: «Иди в милицию».
— А, ну то есть надо было продолжить трудовую династию?
— Никто из близких родственников никогда не работал в правоохранительных органах. Отец энергетиком работал. Ну, он сказал идти в милицию, я не сопротивлялся. Потом его спрашивал: почему? Он ответил, что тогда, в период чеченских войн, старался уберечь меня от армии.
— То есть сейчас, будь у вас возможность начать жизнь с тех 18 лет, вы вряд ли выбрали такую службу? Я имею в виду, зная, насколько она тяжела.
— Если бы у меня была такая возможность, я бы снова пришел в милицию и прожил бы все заново.
— Почему?
— У меня интересная жизнь, прекрасная, живая работа, мне не скучно и никогда не было скучно.
— То есть вам нравится преодолевать трудности?
— Скажем так, ставить задачи и решать их. А уж в нашей работе задач со многими неизвестными полно. Так вот, после окончания школы милиции в Барнауле я пришел в 1-й городской отдел милиции, он находился в здании на Халтурина, где городская прокуратура. Это было время (1997 год), когда в городе было восемь отделов милиции, по количеству округов. В следующем году их сократили, до четырех или пяти отделов. Наш первый объединили со вторым, и мы переехали в здание на ул. Пирогова. После был опером в отделении преступлений против личности, в отделе по раскрытию убийств (ОРУ, или, как в народе называли, «убойном») и т. д.
— Вы помните свое первое дело, которое раскрыли в качестве оперативника?
— Это убийство в Мархе возле магазина. Там проблема была в том, что свидетели были запуганы и давали ложные показания на какого-то неизвестного. А на самом деле убийцей был некий Кретов, кажется (вот сейчас фамилию неточно помню). Он сначала сознался, потом отказался от показаний, на суде снова отказался и только в последнем слове окончательно признался. Оказалось, что свидетели его просто боялись, поэтому шли на лжепоказания. И еще помнится интересное дело. Однажды пропала девушка. Розыск не принес никаких результатов. А в СИЗО сидел задержанный за убийство другой девушки. Интуиция подсказала, что он может быть причастен к исчезновению. Съездил, поговорил. Задержанный в отказе. Стали отрабатывать его связи. И вышли на друга, у которого единственного среди его знакомых был автомобиль. Приехал к нему снова, сказал, что «вот друг твой вернется с отъезда, мы с ним побеседуем, спросим, куда вы ту девушку (ее Олеся звали) увезли, так что сиди, думай!». Потом мне следователь помог перевести его из СИЗО в ИВС, и там я его навестил. «Ну вот, твой друг приехал, все рассказал, так что лучше сам все расскажи, время у тебя до утра!». И он утром «раскололся», рассказал, куда увезли Олесю, как он с ней расправился, где одежду сожгли. Так что его друга на авто мы задержали уже на основе показаний убийцы. По этому делу мы с Павлом Глушковым работали. Они показали нам место, где закопали труп, но, увы, найти его не удалось.
— Значит, доказать не смогли? Ведь «нет тела — нет дела»!
— Не совсем так. Они показали нам кострище, где сожгли ее одежду и вещи. Там мы нашли сережку, которую родители Олеси опознали. Так что убийство было доказано, и он был осужден за два эпизода. Помнится, мы работали своей «тройкой» — Коля Ядреев, Дима Мун и я. Компания была — огонь: якут, кореец и русский. Мы такие преступления раскрывали, что нам завидовали из других отделений.
БОЧКА С ТРУПАМИ…
В 2003 году их группа под руководством Анатолия Сивцева раскрыла двойное убийство, совершенное в 2001 году. Тогда на свалке нашли два расчлененных трупа в бочке. В ходе оперативно-розыскных мероприятий был установлен подозреваемый. Но он к тому времени уже уехал в Барнаул. Ага, Барнаул! Естественно, в командировку в этот город был направлен Алексей Соломкин. Сейчас он смеется, вспоминая:
— Я приехал и сразу пошел в отдел уголовного розыска, где когда-то проходил практику. Ну месяц от силы проработал в том отделе. Все, естественно, за прошедшее время поменялось, мало кто остался из тех, кто мог бы вспомнить меня. Однако все равно мне там помогли. Убийцу мы быстро задержали и в ИВС определили. А за свидетельницей пришлось погоняться. Она вроде как в продуктовом магазине работала. Приехали туда. Нет, она уже не работает. Вроде жила с мужиком. Туда съездили. Нет, уже не живет. Кто-то вспомнил, что у нее сын ломал ногу. Значит, в больнице в истории болезни должен быть записан адрес, где они проживают. Было уже поздно ехать в больницу. Меня устроили в гостинице, а с утра мы были в лечебном учреждении. Нашли адрес. Оказалось, она оттуда съехала. Проколесив так по городу, вернулись в магазин, который посетили первым. Нашли хозяина и уже категорично потребовали найти свою бывшую продавщицу. — Э, зачэм так строго? Сейчас все будэт! Один звонок — и вот название магазина, где она трудится. Уф, нашел, взял показания, можно возвращаться в Якутск!
Алексей Соломкин не выдержал и спросил начальника отдела, который оказал ему всемерную помощь: — Я же у вас тут только месяц поработал, а вы столько для меня сделали. Почему? — Алексей, представь себе, что я приеду в Якутск. К кому я обращусь? К тебе, как к знакомому. Неужели ты откажешь мне в помощи?
— Нет, конечно.
***
— И до сих пор оперская взаимовыручка работает. Опер он и в Африке опер.
— Алексей Николаевич, есть какое-то особенное дело, которое вы помните из того времени?
— Дел-то много было, чересчур много. Но, конечно, врезалось в память дело Шульги и Наумкина. В их поимке весь убойный отдел участвовал. Главаря Наумкина задерживал СОБР или ОМОН, его застрелили при этом. А вот Шульгу мы позже «взяли». По оперативным данным выяснили, что он должен прийти в одну квартиру многоэтажки в порту. На совещании решили, что будем брать в подъезде, чтобы не рисковать прохожими штатскими. В подъезд зашли Саша Денисов, Анатолий Окороков, Игорь Лукашин. Остальные выставились в районе возле дома, кто в машинах, кто в пешем патруле. Наблюдали за ним некоторое время. Он то здесь пройдет, то туда уйдет, петлял, высматривал.
— Он чувствовал что-то неладное?
— Если бы почувствовал, просто ушел бы. Просто перепроверял. Потом все же зашел в подъезд, и там его «приняли». Правда, он попытался нож выхватить, но наши не дали ему.
— Вот этим премудростям (петлять, замечать слежку и т. д.) его в школе милиции научили, где они с Наумкиным учились?
— Нет, конечно. Они там полгода всего-то побыли, строевую только выучили, наверное. Так что сами по себе были убийцами. Двух беременных женщин задушили. У одной срок небольшой был, живот еще незаметен, а у второй — восемь месяцев беременности! И это их не остановило…
— Помнится, при задержании Наумкина своего же милиционера застрелили…
— Да, было такое. Хорошо его помню — Женя Корякин. Мы тогда как раз менялись на адресе: я в засаде ночь отстоял, он меня утром сменил. И потом вечером ушел на другой адрес тоже в засаду на ночь, и там произошла перестрелка.
— Алексей Николаевич, по сравнению с теми годами сейчас намного меньше трупов?
— Очень и очень намного! Даже вот по цифрам если судить. В каком-то году (то ли в 2000-м, то ли в 2001-м) общее количество убитых по итогам года составило 365 человек. Это если сложить две статьи — умышленное и нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших летальный исход. Понятно же, что для родственников убитых нет разницы — умышленно человека убили или забили до смерти. Меня тогда поразила цифра — 365 трупов… Для сравнения в этом году за десять месяцев — 19 по статье 111.4 (это нанесение тяжких телесных со смертью) и 17 умышленных. То есть 36 убитых. В десятки раз меньше! Помню, как-то приезжала московская проверка из МВД, а тут в один день произошло пять убийств! Они ошалели: «У вас тут что, Чикаго?!».
— Ну тогда и в Москве, и во Владивостоке (да и везде!) тоже было много убийств!
— Так сравните масштабы, это же города-миллионники, а у нас всего-то 350 тысяч населения было. И разница была: в больших городах больше заказных убийств, у нас в основном бытовые.
— Да, тогда же еще криминальные разборки были!
— Не в таком количестве, как в других городах.
— А, ну тогда пили много, алкоголь круглосуточно продавался везде! Сейчас намного меньше все-таки.
— Да и люди другие стали, и социальное положение. Если вспомнить те годы, тогда 90% населения жили за чертой бедности, милиционеры в том числе. Каждый выживал как мог. И краж квартирных было немерено. Помню, брали группы «домушников», у некоторых аж до 50 эпизодов было!
— А еще шапки снимали на улицах, норковые.
— Ну, сейчас такого нет, большинство просто в вязаных ходит. Смеемся.
— Сейчас бич нашей жизни — это виртуальное мошенничество. Почему-то люди верят всем, только не полиции! А ведь эти аферисты воруют не десятки тысяч рублей, и порой даже не сотни тысяч, а миллионы. Прямо с детства надо внушать людям, что нет безопасных счетов, что ФСБ не звонят гражданам, что банки не просят кодов с смс, что «Госуслуги» не общаются по ватсапу!
— Такое ощущение, что все карманники, некогда орудовавшие в автобусах, переквалифицировались в айти-преступников. Сейчас же их (я имею в виду карманные кражи) нет?
— Был всплеск карманных краж лет семь или восемь назад. Создали даже оперативно-сыскной отдел, поработали, «почистили», сейчас, может, единичные случаи есть.
— Но ведь смысл утерян, у людей наличных нет, все на картах.
— Может быть, и так. Сейчас кражи в основном спонтанные: кто-то где-то оставил телефон или кошелек или другую ценную вещь, а кто-то прихватил с собой. Или с витрины пытаются украсть, не увидев камер видеонаблюдения.
— В 90-е годы преступность была организованной, со своей структурой, иерархией и т. д. А сейчас, на ваш взгляд?
— Многое поменялось, и сегодня молодежь переориентирована, и даже запрещенная нынче уголовная субкультура их не привлекает. Посмотрите, сколько молодых людей спортом занимается, не зря государство вкладывает деньги в строительство спорткомплексов.
— Ну бандиты тоже любили ходить в «качалку», можно тех же люберских вспомнить, та еще ОПГ (организованная преступная группа) была. Алексей Николаевич смеется (неожиданно, скажем):
— Я тоже в свое время ходил, тхэквондо занимался в зале, а потом оказалось, что этот зал держали бандиты, те самые «черные маски», о которых очень хорошо написал Виталий Егоров. Это не реклама, но у Виталия Михайловича очень интересные книги, основанные на реальных событиях. С удовольствием читаю их!
***
Виталий Егоров — российский писатель, автор детективных романов. Родился 6 апреля 1957 года в Якутии. Окончил среднюю школу, отслужил в армии. В 1982 году после окончания филологического факультета университета был принят на службу в Министерство внутренних дел в уголовный розыск. Слушатель Академии Управления МВД РФ 1998– 2001 гг. Прошел все ступени оперативной работы — от простого инспектора уголовного розыска дошел до заместителя начальника криминальной милиции и управления собственной безопасности МВД по Республике Саха (Якутия). В 2009 году полковник милиции В. Егоров подал в отставку по достижении предельного возраста. Писать детективы, основанные на реальных событиях, начал в 2017 году.
***
— Алексей Николаевич, как вы восприняли переименование милиции в полицию?
— Не очень хорошо, сначала коробило, а теперь все привыкли, как будто так и было всегда.
— Вы были опером, потом ушли в чиновники? Немного возмутился:
— Почему в чиновники?
— Ну как же, начальник городского отдела полиции — разве не чиновник? В любом случае свой личный кабинет есть.
— Да ну нет, начальник — он, как ласточка, по всем направлениям работает, все должен знать, все контролировать, все организовывать. Если он будет сидеть как свадебный генерал, то провалит работу везде.
— Ладно, управленец, организатор! После школы милиции учились где-то?
— Да, закончил высшее юридическое, но в гражданском институте. — Почему в Академию МВД не пошли?
— Зачем?
— Генералом бы стали!
— Нет такого стремления.
— Вы еще в Мирном поработали, да?
— Да, три года.
— И как вам город?
— Очень понравился! Хороший, чистый, развивающийся. Видно, что АЛРОСА много внимания ему уделяет. На такой сравнительно небольшой город — два бассейна, разные спортивные сооружения. А для детей кружков и секций разнообразных просто очень много!
— Однако поговаривают, что там и наркоманов немало?
— Это когда было! Да, несколько лет назад (ну много уже!) там был всплеск наркомании, но пошел на убыль, и сейчас там, как и везде. Не сказать, что совсем нет, и в то же время не катастрофично.
— Вы зачем новогоднюю елку в 4-м отделе полиции вверх ногами повесили?
— Забавно же было, креативно, аж в газетах писали, в интернет выкладывали. Весело!
— Какой праздник самый любимый? Скорее всего, 10 ноября — День полиции?
— Он для всех, а нам, операм, ближе 5 октября — День уголовного розыска.
— А гражданские какие? Новый год?
— Не особенно. Семьей Пасху отмечаем.
— Так вы крещеный?
— Да, но в церковь редко ходим, иногда только.
— В прорубь ныряете?
— Вот это да, ныряю.
— Алексей Николаевич, быть может, вопрос покажется некорректным, однако почему вы еще не на пенсии? Ведь полицейские могут рано уйти, правда же?
— Да, отработав 12,5 лет.
— То есть вы могли в 30 лет уже сделать ручкой, если в 18 пришли?
— Да, но мне нравится работать в полиции, я на работу как на праздник хожу.
— Когда-то мне говорили, что уголовный розыск — это краеугольный камень, так сказать, основа правоохранительных органов. Но раз преступность уменьшилась в разы (мы это увидели по количеству убийств выше), то, возможно, он потерял такую свою значимость?
— А кто тогда сейчас краеугольный камень?
— Возможно, участковые. Они, так сказать, на профилактику преступлений работают, с людьми общаются и т. д. Разве не так?
— Если люди думают, что важнее всего в полиции участковый, то это просто прекрасно! Но все же главная задача полиции — это раскрытие преступлений, а им занимается именно уголовный розыск.
— Алексей Николаевич, спасибо вам за беседу! Про пенсию я пошутила, поэтому работайте еще долго!
Ирина ЕЛИСЕЕВА.