Дьааhык киэhэ и жребий мертвеца

В старину считалось, что злые духи собирались в дни, когда умер человек. По-якутски день смерти и последующую неделю называли дьааhык киэhэ, что при обилии в якутском языке заимствований из великорусского можно понять как «вечер ящика». Но правильная ли это расшифровка? И что происходило, согласно старинным представлениям, с душой покойного?

ПОДГОТОВКА

По старинным представлениям все жизненные перипетии человека, его жизнь и смерть заранее предопределены божествами судьбы — Чынгыс-хаан, Одун-хаан, Билгэ-хаан — и записаны в Книге Судеб Небесным Писарем Высоким Дьурантаайы. Впрочем, об этом мы недавно подробно уже рассказывали. Казалось бы, все предопределено и беспокоиться не о чем — все идёт по плану. Однако злые духи Нижнего мира и демон Среднего мира ужасный Тэргэн и неупокоенные души-үөр, да дикие привидения-сибиэн могли запросто убить человека в любой момент. Но толору үйэ (полный век) можно было заслужить и тому, кому была изначально предрешена короткая жизнь, — своим примерным поведением и добрыми поступками.

Смерть, считалось, подкрадывается к человеку медленно и постепенно — якобы из человека начинала вытекать его жизненная энергия. Люди обращали внимание на то, что у старика укорачивалось дыхание, появлялась слабость в ногах, происходило ухудшение мыслительной деятельности. Умирающий постепенно переставал видеть свою тень (то бишь настолько падало зрение?), а его ноги не оставляли следы (тоже переставал видеть на таком расстоянии?) — считалось, что это свойства жителей Загробного мира. Почувствовав такие «признаки смерти», человек начинал готовиться к уходу загодя. Покупал специальную погребальную одежду — өhүк таҥас (кстати, так называли в том числе и ритуальный костюм шамана-ойуун). Также собирали выпавшие волосы в особый мешочек, чтобы злые духи-демоны Загробного мира не наказывали их за каждый потерянный волос. Чем ближе, казалось, была смерть, тем активнее становились приготовления у больного. Человек раздавал родственникам распоряжения и пожелания относительно вещей, которые он хотел бы забрать с собой в могилу, если был богатым, то требовал жертвенного коня, выбирал местоположение будущей могилы. Также раздаривал часть имущества и скарба своим друзьям и знакомым, чтобы помнили, а оставшееся распределял между своими родственниками. Наконец, умирающему закатывали прощальное пиршество-көнсүү, где он мог насладиться любимой пищей и повеселиться с близкими и домочадцами.

СМЕРТЬ

Сразу после смерти покойному прикрывали глаза, затем закрывали его лицо пушниной или же платком. Его тело обмывали и одевали в новую, неношеную одежду, а подошвы торбазов надрывали, чтобы душа-кут могла спокойно вылететь оттуда. Поверх надевали комплект зимней одежды: шубу, теплую шапку, рукавицы и меховой ошейник-моойторук. Родственники забивали жертвенную скотину, которая должна была сопровождать мертвого в течение всего пути на тот свет. Для погребения мужчин было принято забивать быков и коней, а для женщин — коров и телят. Тушу разделывали ножами, не повреждая кости. Мясом этим угощали всех за исключением молодых женщин и детей. Гроб с покойником выносили ногами вперед и клали на сани, в которые запрягали коней или быков. Сопроводительный инвентарь к месту захоронения несли родственники умершего, а самые лучшие вещи грузили на поминальных коней. Перед тем как приступить к рытью могилы, участники похорон совершали специальный ритуал, чтобы угостить духов местности. Кровью жертвенного животного окропляли выбранное для могилы место, затем старший из могильщиков опускал кайло в сосуд с этой же кровью и выводил на земле изображение креста (называли хойгуо), приговаривая: «Откройся, пасть трехслойной матери-преисподней; стань ломким, рот тройной матери-преисподней». Затем на землю снова брызгали кровь. Опустив гроб в могилу, родственники укладывали рядом вещи покойного, оружие в виде охотничьей пальмы — батыйа, в старину — еще лук и стрелы, инструменты и запас еды. Весь инвентарь предварительно портили — ведь на том свете все наоборот: сломанное там целое, а целое там не годно. Затем каждый из присутствующих бросал в могилу по горстке земли. В конце похорон проводился обряд очищения: могилу три раза объезжала лошадь (священное для якутов животное) на поводу, после чего все возвращались домой. Оглядываться назад запрещали: дух покойного мог следовать за дорогими ему прежде людьми. Отдаляясь от захоронения, старшие родственники поперек дороги бросали три березовые ветви или листья аира болотного (обладающего пряным запахом), чтобы отгородить оставшихся в Срединном мире от мира мертвых. По прибытии перед жилищем покойного разводили большой костер, где сжигали кости жертвенных животных и стружки от гроба, а юрту окуривали дымом. После проведения очистительных обрядов во дворе (возжигание веток можжевельника-кытыан, окуривание их дымом) якуты садились на поминки. На трапезу было не принято пускать детей и молодых женщин. Запрещалось бросать еду в огонь, чтобы не осквернять дух огня, а вся пища должна была быть съедена в этот же день. Второй обряд встречи-проводов проводили на 40-й день после смерти, когда дух покойного после путешествия с духами-провожатыми (кэриим абааhыта) возвращался домой, прежде чем отправиться по реке мертых Өлбүт саарыга (Жребий мертвецов).

«ВЕЧЕР ЯЩИКА»

Люди в старину думали, что в окрестностях дома новопреставившегося покойного и на месте его захоронения все эти дни буквально кишат демоны и злые духи, которые могут принести живому человеку, оказавшемуся рядом вечером или ночью, большой вред — умертвить или наградить тяжелой болезнью. Особенно считалось опасным отпускать на улицу вечером ребенка. Никого из детей и не выпускали. Люди говорили между собой шепотом и старались не покидать своего дома, чтобы не попасть в когти демонов и чтобы не отвратить добрых духов, духов местности, рек и озер. Дни такие называли дьааhык киэhэ (вечер дьааhык). Как раз этот период можно считать собранием демонов в былых представлениях якутов. Продолжались такие «вечера» с неделю. Во времена более отдаленные, при отсутствии понятий о современном календаре, когда жили лунным календарем, «демонские вечера» продолжались не конкретно столько-то дней, а период до следующего новолуния — может, день, а может, почти месяц. Как понять словосочетание «дьааhык киэhэ»? Современный якут понимает его как «вечер ящика». В якутском языке очень много заимствований из великорусского языка. Причем эти слова подвергаются изменениям согласно закону гармонии гласных и согласных якутского языка, зачастую меняясь до неузнаваемости. Так и здесь — «вечер ящика». То бишь будто кто-то «сыграл в ящик». Однако это неправильная трактовка. То, что называют народной этимологией. В древнетюркских и тюркских языках есть слово «йазух», означающее понятие «грех; несчастье; вред». Как раз эта семантика и проглядывала в дьааhык киэhэ. Выходить на улицу в темное время суток — грех. Случилось несчастье. Выйдешь — будет вред.

ПО РЕКЕ МЕРТВЕЦОВ

У человека, считалось, три души: главная душа — ийэ-кут, воздушная душа — салгын-кут и земляная душа — буор-кут. Воздушная душа выходит с последним выдохом и улетучивается в пространстве. Земляная душа остается рядом с телом в могиле или рядом. Духи кэриим абааhыта хватают главную душу покойного и в течение 40 дней водят по всем местам его прижизненного обитания и посещения. Говорят старики, что и заставляют пережить все моменты жизни. Эти демоны с виду человекообразны, но обладают вместо человеческих ног мощными когтистыми лапами хищных птиц. Удерживая в своих когтях душу ийэ-кут, они летают низко над верхушками деревьев. На сороковой день демоны приносят уже уставшую от путешествия главную душу в родной дом. Здесь душа видит, как его поминают. Затем демоны спускают душу в воды реки мертвых Өлбүттэр саарыктара или Өлбүт саарыга. Душа превращается в безвольное тело и плывет по волнам реки с другими душами, тоже в виде мертвых тел. Река эта под низким свинцового цвета небом впадает в Кындыа Байҕал — Море с высокими берегами. Это ужасное море находится в Междумирье. Между Средним и Нижним мирами, как и Царство мертвых — Өлүү сирэ или Өлбүттэр сирдэрэ. Омывает это море свои берега прибоем из мертвых людских тел. И вся поверхность ее заполнена телами… Ворота в Загробный мир — Өлүү сирэ сторожат якобы два грозных духа мужского и женского пола — старик Барыйа Хаан с черными санями и черным быком, на которых перевозит трупы, а также старуха Хара Бараахы, которая месила в ступе черную кровь и глотала ее сгустки. Они вдвоем сортировали души умерших. Сортировали в зависимости от причины и вида их смерти. Те, кто умер согласно своему пожилому возрасту и по предписанию, написанному в Книге Судеб, да с легкой душой, попадали в Кудук (хранилище душ) и через несколько лет могли вернуться в Срединный мир для нового перерождения. Люди, умершие преждевременно, оставались в мире живых и могли превратиться в особый род зловредных духов-үөр (разновидность привидения опасного для человека). Утопленников отдавали сүллүкүнам, чтобы те переродили его в своего — тоже долгий процесс. Также могли отправить душу грешника вечно скитаться по голодным и холодным Серым Равнинам, где нет шанса обогреться, наесться или встретить коголибо. Могли Барыйа Хаан и Хара Бараахы разорвать душу и съесть — все-таки это демоны. Вот такие кошмарные представления о Загробном мире были архетипичны для старинного якута.

Владимир ПОПОВ

P. S. Были и исключения — у воинов и у шаманов. Воины, храбро сражавшиеся в последнем бою и «добывшие постель» (прихватившие с собой трех врагов), оказывались в чертогах божества войны Илбис Хаана. Шаманы после смерти отправлялись в Дьабын (Небытие), где пребывали в Пустоте какое-то время, и души их, проникая потом через корни многоветвистого дерева Орук мас, поселялись в нем, ожидая нового рождения.