Диалог с природой
В рамках Дней Нерюнгринского района, посвященных предстоящему 50-летнему юбилею, в Якутске прошла фотовыставка «Таежная жемчужина» одного из лучших фотографов страны — Юрия Коковина из города Нерюнгри, фотокора местной газеты «Индустрия Севера».
В копилке очередных признаний его таланта стал фотоконкурс, объявленный Росохотрыболовсоюзом, «Диалог с природой».
На участие в конкурсе было заявлено более 50 авторов, работы многих из них поистине уникальны. Но Юрий Коковин обошел всех и стал победителем и призёром сразу в трех номинациях: «Охотники — защитники природы» с фотографией «Оленные охотники. На реке Гонам»; «Охотничьи животные в естественной среде обитания» со снимками «Ток рябчика» и «Апрельское свидание» и в номинации «Мир охотника» с работой «На промысел».
Юрий — многократный финалист всероссийских фотоконкурсов «Самая красивая страна», был абсолютным победителем конкурса «Окно в природу» газеты «Комсомольская правда», дипломантом Всероссийского конкурса «Дикая природа России», с 2016 года ежегодно участвует в престижной фотовыставке «Первозданная Россия». Его знают и по многочисленным персональным выставкам и как автора-составителя замечательных книг — фотоальбомов о родной Южной Якутии.
Пока я рассматривала фотографии, появился сам автор. И вот что он рассказал.
Соболья шапка для Гали
— Мы с женой Галей — заядлые путешественники. Можно сказать, семнадцать лет проплыли по Якутии. А однажды 42 дня шли по реке Синей — не сплавлялись, а поднимались. Оставили в Качикатцах наш уазик, на моторной лодке поднялись по Лене до Синска и потом поднимались — где как. Галя с дочей сидят на берегу, стирают, баню топят, которую мы брали с собой. А я пока хожу по горам, снимаю реку Синюю...
Мы и по Амге сплавлялись не раз, по Алдану и по Буотаме. Вот потому и прожили вместе, слава Богу, уже пятьдесят лет.
Мы с ней знакомы со школы — одноклассники. Я был двоечником, а она училась хорошо. После школы меня что-то торкнуло, я перестроился, поумнел. Видимо, просто не любил школу.
Отслужил в армии, пока Галя в Тюмени училась в техникуме на строителя. И ко мне она пару раз приезжала — проведать одноклассника. Вот так мы и задружили.
Я с детства был рыбаком и охотником, а после армии увлекся еще и фотографией. И в молодости два сезона промышлял соболя — в одиночку прожил шесть месяцев.
В 90-е годы это был наш хлеб: я соболиные шкурки сдавал, немного себе тоже оставлял. Дочь же росла, хотелось как куколку одевать.
Поймать соболя нетрудно, надо только знать, где идет. А вот сфотографировать его почти невозможно. За всю жизнь его, может, раз пять только и сфотографировал. А вот наловил прилично — Галя моя часто меняла соболиную шапку.
Ради тайменя
— У меня 54 года непрерывного стажа и два места работы — на железной дороге и в редакции газеты «Индустрия Севера». Тринадцать лет я отработал машинистом первого класса, был поощрён за строительство Нерюнгринской ГРЭС. А в газету меня принимала еще Людмила Николаевна Смирнова, которая была главным редактором в 80-х годах минувшего века.
Приз «Комсомольской правды» в конкурсе «Окно в природу» я выиграл уже при Альбине Киян. Второе место тогда присудили знаменитому журналу «Вокруг света», третье — журналу «Гео».
Фотографии я делал, конечно, в путешествиях. Если не с семьёй, то с туристами, которые давно уже — с 2001 года — стали друзьями. Из года в год они едут к нам в Южную Якутию ради того только, чтобы поймать тайменя.
Почему его? Таймень — хороший борец. Его редко кто ловит. И вот едут за ним увлеченные спортивной рыбалкой натуры, причем едут издалека. Во-первых, это очень спортивно, а во-вторых, уж больно он вкусный.
Так вот мы с моими друзьями-туристами проплыли всю Южную Якутию, взошли на Камчатке на Авачу, в Тихом океане ловили огромнейших палтусов, дважды сплавлялись до Северного Ледовитого океана. И каждый год они возвращаются снова. Ради тайменя.
Сто и один выстрел — чтобы оставить медведя вечно живым
— Медведей у меня на снимках много. Но мне кровь из носу нужен был снимок на обложку книги, чтобы сразу он сразу выстреливал: Якутия — это такой таежный край, который начинается с медведей.
Этот снимок я прокрутил в голове сотни раз и ждал этого мишку неделю — чтобы именно так он вышел, чтобы «привязать» его к местности (на фоне стелы «Якутия — Саха сирэ»), и чтобы свет был хороший. И он выходил несколько раз, да только ночью. И всё-таки я дождался и выстрелил, наверное, сотню кадров за раз, чтобы сделать тот самый единственный!
Наши «добрые» люди мишку прикормили, он осмелел, стал лезть на машины, ребятишки стали его бояться. Однажды ночью мне позвонили: «Юра, мы едем убивать медведя. Ты как? С нами?».
«Нет, — говорю, — ребята. Не могу! Вы уж как-нибудь без меня...»
С высоты птичьего полёта
— Многие сейчас приспособились снимать с дронов. А качество там какое? Попробуй напечатай снимок большого формата, да так, чтобы читались окошечки в сотнях домов. С дрона получается файл в полтора мегапикселя, а у меня мегапикселей — 40. Потому и качество совсем другое, так что город я снимаю только с вертолета.
Мой приятель — легенда Нерюнгри Иван Шаповал. Ему 84 года, он до сих пор гоняет на машине и командует эскадрильей «Дельта К». Это единственное предприятие Южной Якутии, осуществляющее грузовые и пассажирские перевозки судами малой авиации. Я ему говорю: «Надо снимок обновить!» — «Хорошо, — отвечает Иван Григорьевич, — будут учения — пожалуйста!». Благодаря ему я и делаю свои снимки с вертолета и снимаю очень много.
У Иван-чая белые цветки
— В снимке, на котором ребята вышли из шахты, нет ничего постановочного. Они только вышли — а тут уже их я поджидаю. Мне нужно было только, чтобы Южная Якутия прослеживалась на фотографии — в этом и заключается вся постановка. Понимаете, таких снимков делается миллионы, мало, что ли, фотокоры шахтеров снимают?! Может, получше, чем я.
Вот я и поехал к ним, чтобы застать их именно там, где видно вывеску, да букетов нарвал по дороге. Иван-чай у нас растет розовый, но встречается и белый, я и его нарвал. А в Якутске белого почти нет. У вас и подснежники желтые, а у нас они — синие. Такая вот интересная между нами разница.
Бурундук Федя
— А вот снимок с бурундуком у меня постановочный. Этот зверёк мной прикормлен. На веревках я стянул ветку стланика, чтобы Феде было куда тянуться. Нашел гриб и воткнул его — вот вам и сценарий одного снимка. Людям он очень понравился. Мне стали говорить: «Юра, эта фотография — самая интересная, самая любимая».
Кто-то стал меня копировать.
Пусть!
Все равно я сделал это первым.
До Потерявшейся реки рукой подать
— Игорь Колесов — человек, живущий в природе и по законам природы. Парень он совсем молодой — 37 лет. У него высшее экономическое образование, а работает он простым оленеводом.
Чтобы сделать о нем очерк, я на сплавной лодке добирался до него два дня.
Его стойбище надо было искать на речке Хаепкит (Потерявшаяся река), впадающей в реку Горбыллах. Можно, конечно, было дойти и пешком — путь нелёгкий, но посильный, по проторённой тропе — 25 км от посёлка энергетиков Серебряный Бор. Но нам с приятелями захотелось проплыть по реке, где живут оленеводы, и проникнуться духом оленьего края. Эвенк Кирилл Кириллов, узнав, как долго мы плыли, улыбнулся: «Здесь пешком идти полчаса!». Вот так петляет удивительная, непохожая на другие водные дороги таёжная река Горбыллах.
Мы прожили в стойбище у Игоря четыре дня, а очерк о молодом оленеводе, названном «Человеком труда — 2024», и фоторепортаж были опубликованы всё в том же журнале «Охота и охотничье хозяйство».
Глухариные тока
— А вот и конкурсная фотография глухаря — птицы, которую заснять очень трудно.
Глухариные тока обычно начинаются с 5–6 апреля, а 10–15 марта я ставлю палатку, чтобы их заснять. Сам сижу в палатке, бывает, сутками и не выхожу, лишь бы не напугать. Бывало, и медведь к нам наведывался...
Для глухарей моя палатка — просто бугор, поэтому они и не обращают внимания. Туда, где будет объектив, я выставляю бутылку шампанского, чтобы они привыкли к отблеску. И потом я объективом даже вожу! И ничего. Даже иногда могу их потрогать рукой.
Этот глухарь особенный. Каменный. Подвид восточного глухаря, который водится только у нас в Якутии да еще на Камчатке. У нашего даже песня отличается от других глухарей.
За всю жизнь я провёл больше трехсот дней на глухарином току. По 15–20 дней каждый год, а снимаю их уже 30 лет. Миллионы снимков! Снял даже самые интимные моменты глухариной жизни, как глухарь ухаживает за глухарками — и на фото, и на видео. Правда, в прошлом году глухарей стало мало. Было 12, осталось два: и охотники их бьют, и разрезы (угольные) наступают, теснят птицу.
Поживу с ними — вроде как и настроение поднимается.
Нашу птицу так сложно поймать, что, когда я опубликовал свой снимок, орнитологи были изумлены. Якутский учёный Аркадий Петрович Исаев всплеснул руками: «Юрий, ну почему ты меня опередил!».
Мои снимки каменного глухаря стали использовать в журналах, и с ними я поучаствовал во многих престижных конкурсах. В том числе в конкурсе «Первозданная Россия» и в проекте Русского географического общества «Самая красивая страна».
В финансовом смысле тут ничего не выигрываешь, оправдать затраты никак не получится. Мало того что на эти съёмки уходит огромное количество времени, так ведь и оптика стоит немалых денег. Только денег на это я не жалею. Что и говорить, жизнь — сама по себе затратная штука...
Главное — чтобы были лыжня рядом и лес
Собственно, на этом можно бы и завершить наш небольшой рассказ об удивительном человеке Юрии Коковине, фотографии которого лучше всего представляют богатый на людей и первозданную природу его любимый Нерюнгринский край.
Выставка свернулась и вернулась домой — в Нерюнгри. Палатку на глухаря наш герой наверняка уже поставил. Сам, небось, уже вовсю катается на лыжах. Каждый день Юрий Коковин пробегает по 20 км — в неделю набегает сотня. Не смотрите, что ему 69 лет — он без этого жить не может.
— А если на термометре -40?
— Так получается, что когда за -26, то меня в Нерюнгри уже нет, — отвечает лучший в стране нерюнгринский фотограф. — В самые лютые морозы я уезжаю на Урал и живу недалеко от дочери Даши, которая лет семь, как работает в Екатеринбурге. Там всего-то зимой -4…-5, я и внучку поставил на лыжи, и жена там тоже катается.
Мы купили себе жильё в небольшом городке неподалёку от дочки. Там всего-то 60 тысяч населения — не люблю большие города. Нашли квартиру в доме возле леса, где рядом проходит лыжня.
По теплу я, конечно же, возвращаюсь на свою лыжню в Нерюнгри — в родной и любимый край. Спешу побывать на глухарином току.
Так что у меня все хорошо.
Пиши!
Радуйся жизни, Елена!
Радуйтесь жизни, друзья!
Она — бесценный дар. Другой не будет.
Елена СТЕПАНОВА
Фото автора и Юрия Коковина