Необъятное Евгении Михайловой
Сегодня наш гость — Евгения Исаевна Михайлова, президент СВФУ.
Википедия:
Евгения Исаевна Михайлова (род. 9 октября 1949, Сунтар, Якутская АССР) — российский государственный и общественный деятель, организатор образования, педагог, академик РАО (2015). Президент Северо-Восточного федерального университета имени М. К. Аммосова (с 2019). Доктор педагогических наук, профессор. Заслуженный учитель Российской Федерации (2000). В 1988 г. была избрана заведующим Якутским гороно. В 2007–2010 годах — вице-президент Республики Саха (Якутия), в 2010– 2019 годах — ректор Северо-Восточного федерального университета имени М. К. Аммосова.
— Евгения Исаевна, сегодня вы — президент СВФУ. Ваша история с университетом началась в 2007 году...
— Нет. Моя история с университетом началась в 1967 году, более чем за 40 лет до того, как я стала ректором. Свой университет всегда любила и люблю.
— То есть вы учились в школе и уже знали, что будете учиться в нашем университете?
— Путевка по итогам олимпиады в Новосибирский мехмат, Второй Московский медуниверситет на приборостроение и в ЯГУ у меня была. Любила физику, технику. Поступать я хотела в Московский, на приборостроение. Но мама сказала: нет! Некоторые учителя ей говорили: у вашей Жени друзей очень много, особенно ребят, ещё замуж выйдет, не окончит учёбу, лучше под присмотром. Ну а я не хотела в ЯГУ поступать, до последнего дня не сдавала документы. Но папа меня убедил, пошли сдавать документы в ЯГУ.
— Математика и только математика?
— Да нет! Никакой профориентации, честно говоря, мне было всё равно, куда подавать документы. С утра решила, что буду врачом, дошли до стола, и там мне начали «страшные» вопросы задавать, на что я готова ради профессии. Проверка на профпригодность, что ли. Жилы рвать готова? Трупы резать? И тому подобное. Нет, не готова. И у биологов свои вопросы. «Препарировать того, препарировать этого». А я вспомнила, как мы на уроке анатомии в школе замороженную лягушку препарировали, а она ожила и начала скакать по партам. Мы с моим одноклассником Артуром в обморок упали. Впечатлительные подростки. В общем, пошли мы с папой и с друзьями изучать и выбирать дальше. Зашли на инженерно-технический факультет. Поговорили, решили, что и это не мое. Вышли на улицу, встретили мою учительницу русского языка и литературы Татьяну Васильевну Скрябину-Кугаевскую. Она папе и говорит: «Вы зачем девочку мучаете? У Жени такой хороший слог, ей нужно заняться языкознанием, лингвистикой. На худой конец, будет журналистом». Думали и про археологию. Но тяга все-таки была к техническим знаниям. Утюги и плитки ремонтировала, стиральные машины, часы и мопеды разбирала. Папина дочь. И так мы дошли до ФМФ. А у меня грамоты разные с собой. Вот и отдали документы на физико-математический факультет. Поступила. В университете мне сразу всё понравилось, тем более многие преподаватели были знакомы, так как наши учителя школы № 2 г. Якутска тесно с ними сотрудничали.
— Комсоргом не выбрали такую активную девочку?
— Предлагали. Я же школу оканчивала секретарем комсомольской организации школы. Член педсовета, глас народа. При этом имела строгий выговор с занесением в личное дело от Михаила Ефимовича Николаева. Первого секретаря горкома комсомола.
— За что?
— За то, что одноклассники подрались.
— С вами?
— Нет, с учащимися СПТУ № 1. А я, получается, недоглядела. И вот вызвала меня в университете в комитет комсомола какая-то Катя и сообщила, что я должна стать комсоргом I курса у математиков-физиков. Отказываюсь: у меня строгий выговор с занесением. А она говорит: не ты же дралась. Справедливая, думаю я, но всё равно отказываюсь. Хотела наукой заниматься. В итоге избрали мы секретарем курса Юру Тарасова, будущего ректора Института управления при Президенте РС(Я) Юрия Степановича. А Катя Никитина — это Екатерина Семеновна Никитина, известная в городе и республике личность. Университет я окончила секретарем комсомольской организации физматфакультета ЯГУ.
— Легко было учиться?
— С удовольствием училась и с радостью. Но легко не было. Когда училась на 3-м курсе, умер отец. И я пошла работать, мыть полы в Доме профсоюзов на Курашова, нужно было помогать маме поднимать младших. Потом меня в 29-ю школу позвали работать учителем — я два года работала учителем и одновременно училась в ЯГУ на очном отделении. Директор 29-й школы В. Я. Ботвин договорился с деканатом об индивидуальном графике студента в связи с нехваткой учителей математики.
— Всех однокурсников помните?
— Всех. И всех преподавателей. Мы дружные очень были. Если у тебя не было учебника, да и в библиотеке не было, то преподаватель матанализа Василий Васильевич Алексеев, например, мог пригласить к себе домой и из своей библиотеки книгу дать. Высшую алгебру у нас вел Семен Николаевич Семенов. Матанализ и алгебру я очень любила. Попалась однажды очень трудная задача, не могли решить. И Кулаковский Атос Реасович, ассистент кафедры, говорит: есть такой студент, старшекурсник, зовут Сеня Семенов, сходи к нему. Если он не решит, то никто не решит. Дал адрес. Пошли мы к Сене Семенову домой, адрес нашли, мама дома. Спрашиваю: Сеня дома? Нет, говорит она, в университете. Предложила подождать, чай принесла, пирожки. А на стенах фотографии, и юноша очень на нашего преподавателя Семена Николаевича похож. «А это кто?» — спрашиваю. «Сеня», — отвечает. И вот тут меня осенило! Сбежали, короче. Утром Семен Николаевич на нас так по-хитрому смотрел, вызвал меня, вместе задачу и решили. Наш университет я всегда вспоминаю с любовью. И никогда не забываю своих преподавателей. И кем бы я ни работала, всегда поддерживаю и при необходимости помогаю.
— А потом вы пришли в университет ректором. И сделали университет федеральным. Я и тогда у вас бывала, и сейчас — везде книги!
— Я всегда старалась, чтобы в кабинете руководителя были книги, которые нужно читать и цитировать. Это не для пейзажа. У нас и дома, с детских лет помню, не было ни ковров, ни хрусталя, ни шикарной мебели. Мебель была с Намского промкомбината. Крепкие шифоньеры, комоды, столы, мы их до сих пор храним и пользуемся. Люди разные бывали в гостях, некоторые даже удивлялись, что небогато живём. Не знаю, что имелось в виду. Но мой папа говорил: мое богатство — дети, книги и носки! И я так живу. Мои сокровища — дети и книги. Папа мне оставил четыре тысячи книг. Почти все прочитала. Особенно любила книги про путешествия.
— Любимый автор тогда?
— Фенимор Купер, Фрэнк Герберт, позже Фёдор Достоевский, Лев Толстой, Софрон Петрович Данилов, Владимир Михайлович Новиков.
— А сейчас?
— Они и есть. Вообще, восхищаюсь теми, кто создаёт романы, как Николай Лугинов, кто пишет стихи, как Эдуард Асадов, Күннүк Урастыров, Василий Босяк и др. Сейчас художественной литературы читаю гораздо меньше. Времени нет. Дочь меня просвещает про современное искусство, литературу, у самой руки не доходят.
— А вот эти горы книг? Чьи?
— Великих! С Оскаром Уайльдом рядом Николай Гоголь и Алексей Кулаковский. А ещё я читаю книги наших преподавателей. Еще очень много обращений о написании статей о людях, об их работах, о проведении анализа, экспертизы проектов и др. Деятельность экспертом РНФ — Российского научного фонда очень дисциплинирует мышление. И я благодарна, хотя иногда почти рыдаю: время — три часа ночи, а ты сидишь над экспертизой проекта. Можно было бы отказаться, но я всегда думаю, что могу своим отказом или некачественной экспертизой навредить моему университету, потому и стараюсь. Или, например, Общественная палата РФ, тоже направляет на экспертизу законопроекты. А чтобы подготовить экспертизу нового закона, надо ознакомиться с действующими, узнать мнение специалистов, общественности, оценить, не будет ли вреда людям, и т. д.
— А что еще входит в функции президента СВФУ?
— О, от вопросов перспективных направлений до благоприятного климата в коллективе. «Объять необъятное». Поручения, которые мне дают университет, Минобрнауки РФ, ректор СВФУ. Помню некоторых руководителей, которые на обращениях сотрудников пишут: «это не мои полномочия». Я тоже могла бы к ректору СВФУ отправлять, но у него вопросов и ответственности по всем направлениям гораздо больше, стопроцентно за все отвечает. Свою задачу вижу в том, чтобы не заваливать Анатолия Николаевича дополнительной работой, а помочь разгрузить бремя, орган у нас есть коллегиальный — Ученый совет. Если я чем-то могу помочь, я это делаю. Например, установление контактов, которые могут принести пользу университету, редактура различных документов, писем и др. Опять же, студентам стараюсь помочь в их благих устремлениях. В общем, на лаврах не почиваю, не поучаю «как сделать лучше», жалобы не строчу, не в моих правилах. Сразу выяснить «корень зла» и принять меры — так проще и эффективнее.
— Вот про климат в коллективе. Количество наших студентов я знаю — 24 тысячи вместе с заочниками. А собственно коллектив СВФУ от профессоров до лаборантов?
— Порядка двух тысяч. А я в наследство в свое время как ректор получила коллектив ЯГУ и плюсом — ЯГИТИ, Педакадемию, четыре научных института — около шести тысяч работников. И, когда пошла команда сокращаться, чувствовала себя чуть ли не киллером. Я очень благодарна и работникам, и проректорам, которые старались, чтобы оптимизация прошла для людей безболезненно. Когда нужно кого-то куда-то передвинуть, рабочее место стараюсь обязательно найти. Много времени уходит на редактирование, я не могу ставить свою подпись, если в тексте есть смысловые непонятки, ошибки. Муж предлагает: «Ты разве не можешь просто написать «плохо» и отдать обратно? Это же все за счет твоего сна, отдыха. Мы тебя вообще дома не видим в субботу, воскресенье, а если и видим, сидишь — и мимо не проходи». Нет, не могу. Этот человек еще недели две будет писать, править, я лучше сама напишу, что конкретно не так. Зато это будет гораздо быстрее, да и люди научатся. Мне нравится быть доброй. Но не добренькой.
— Помню, как мы собирали деньги на лечение молодой женщины, дочери ваших сотрудников, и вы из личных средств отдали очень большую сумму. И часто такие ситуации бывали. Студенты про вас легенды рассказывают. Как вы им лично покупали шапки, ботинки, еду.
— Считаю, что, если ты можешь, делай. Отдавай. Ты же видишь, что человеку плохо. Да не во мне дело. У нас вообще, надо сказать, преподаватели университета и ректорат — мы же видим, если студент три года ходит в одной футболке, понятно, в чем дело. Или в нашу зиму в легких кроссовках. Или взять общежитие: нельзя, чтобы будущие геологи, врачи, педагоги жили в некомфортных условиях. А сейчас у нас какие общежития? Никакого сравнения. И надо, чтобы люди знали, что государство в лице руководства университета заботится о них.
— Кстати, про общежития. Их все время мало!
— Всего мало. Вообще, всего, что касается общежитий, культурного центра, бассейна, — нам мало. Не хватает. Некоторая часть близживущего населения, к примеру, пишет: почему нам не даете стадион? Они хотят там бегать. А нам самим не хватает. Значит, надо строить.
— Будем строить?
— Так и строим. Я вообще удивляюсь, как стремительно все развивается в стране. Прорывное развитие и в экономике. Я же министром и зампредом была, помню, когда мы раньше валовый региональный продукт считали, думали, что очень хорошо поработали, достигли. А когда я тем летом с программой Айсена Сергеевича ознакомилась, верилось с трудом: почти два триллиона рублей. Специально проверила статданные, убедилась. Как выросла производительность! И еще расти будет. Я помню, как Тарас Гаврилович Десяткин говорил на заседаниях: в советское время мы добывали столько-то тонн золота, а сейчас почему меньше? Никто сейчас так не говорит. Исторические рекорды бьем из года в год, можно сказать.
— У вас над столом висит портрет Владимира Владимировича с Айсеном Сергеевичем. А что не ваш портрет с Путиным?
— Выбрать трудно! — шутит Евгения Исаевна. — Встречались неоднократно.
— А любимый есть?
— Есть! Он даже в финской газете был, в 2000 году. Я была министром образования. В январе проходило большое всероссийское совещание учителей, пять тысяч делегатов в Кремле. Выступала. Говорила о том, что у нас два с половиной миллиона подростков не работают и не учатся. Кто виноват? Мы сами виноваты. Вот Якутия имеет свой Закон об образовании, в котором бесплатность и доступность образования гарантированы с 1-го по 11-й класс. А в федеральном законе, принятом в 1992 году, — с 1-го по 9-й класс. Базовое, бесплатное. То есть, если ты плохо учился, идешь в 10-й класс на конкурсной основе. И до нас же дошло. 1 сентября 1992 года. Пришли родители: в 10-й класс детей не приняли. Дисциплину нарушали, тройки получали. В 10-й класс берут только тех, кто «может» учиться. Я директору позвонила, спрашиваю: куда они пойдут? Отвечает жестко: на работу. А мы же вместе с ней на комиссии по делам несовершеннолетних рассматривали родителей, которые с высшим образованием и без работы. Ну нет работы! А кто возьмет ребенка без образования, несовершеннолетнего? И в первый и единственный раз я поставила ультиматум: или вы сейчас принимаете детей, или я вас утром уволю.
— Приняла?
— Приняла. Потом к депутатам нашим я пошла, и мы написали свой якутский закон. Прокуратура сразу несоответствие нашла с федеральным законом, но нас поддержали Михаил Ефимович Николаев и сам прокурор республики Николай Егорович Полятинский. Сказали: ради детей делайте. И отдельно закон об учителе. И вот на этом Всероссийском съезде учителей в 2000 году я и высказалась, что мы сами виноваты в этих 2,5 миллионах неустроенных подростков. И два этих закона «выкатила». Вела заседание Валентина Матвиенко. И был и. о. президента Владимир Владимирович Путин. Я прямо за ним в президиуме сидела. Слушали внимательно, аплодировали, подходили даже со мной фотографировались. И в том же 2000 году 7 марта — «страшно» сказать — сообщили, что 20 знаменитых женщин России приглашены на прием к Путину. Я вообще не понимала, как я в это число попала. Сказали, что Министерство образования России представило. Но я не хотела ехать, я себя к таким не причисляла. Неловко было. Вызывает Михаил Николаев и говорит: ты что! Такая встреча в Кремле может выпасть раз в жизни. И дал команду меня отправить. А рейсов не было. И летела я до Нерюнгри грузовым самолетом. Оттуда уже на Москву обычным. На встрече были актриса Лидия Смирнова, Ирина Роднина, Галина Польских, Александра Пахмутова, мать 14-ти детей Галина Найденкова. Дагестанка Полина Халилова, награжденная орденом Мужества, Надежда Кадышева, Лариса Латынина, Оксана Пушкина, другие известные дамы. И я, учительница. Разговаривали мы с ними, и оказалось, что почти все они бывали в Якутии! Смирнова с Косыгиным приезжала, например. Минут 20 потом с Путиным говорили про Якутию, про Михаила Ефимовича Николаева. Путин был в нашей Высшей школе музыки, рассказывал впечатление от скрипачей. Говорил, что его дочери тоже играют на скрипке. Он слышал, как играет Ванесса Мэй. А в Якутии — играют дети, и у них глаза горят, они с музыкой сливаются. Нужно, чтобы таких школ было больше. И из этих детей обязательно вырастут профессионалы, которые понимают, что такое духовная жизнь. А теперь вот будут новую школу музыки у нас строить благодаря поддержке Айсена Сергеевича и президента России Владимира Путина. Привезла я тогда Путину в подарок от учителей вазочку из чароита, которую СМИ немедленно назвали кубком победы. Я там выступила. В Георгиевском зале. Три дня меня потом по телевизору показывали.
Мы нашли эту цитату!
«Министр образования Республики Саха (Якутия) Евгения Михайлова пожелала Владимиру Путину победы на президентских выборах. Она подарила ему кубок, выполненный из якутских самоцветов, как символ «твердости, жесткости, в меру суровости», чем, на ее взгляд, обладает глава государства». 26 марта 2000 года Путин одержал победу в первом же туре.
— Практически кубок победы получился.
— Можно и так сказать! Я иногда прямо вижу, как ему тяжело. И желаю терпения и мужества. Самое главное — мы ему доверяем. А доверие можно заслужить, если ты сказал и сделал. Чтобы твои слова не разнились с делами. И потому я знаю, что все, сказанное президентом в послании, будет исполнено. И потому мы вместе с президентом. И то, что было сделано, неоценимо. И в том числе конкретно для нас.
— Что именно?
— Он сохранил нам — нас. Народы, культуру. Достоинство. В свое время мы вместе с мэром г. Якутска Павлом Павловичем Бородиным устанавливали побратимские связи с Фэрбенксом. Там хороший университет. Сидим в зале, обсуждаем изучение родных языков. Инуиты в зале, алеуты, атабаски, эскимосы. Говорят: хотели бы изучать родной язык, но у нас нет возможности. А профессор американского университета встает и говорит: «Мы не так богаты. Одна страна, один народ, один язык». Демократия? Сравните с Россией. У меня два родных языка, и у всех народов России очень много возможностей.
— А вы лично были когда-нибудь против на выборах?
— Была. Против второго президентства Бориса Ельцина, потому что указ номер один, который он сам же подписал, — по развитию образования — ни один пункт не был выполнен. В 1996 году, когда я отказалась быть доверенным лицом Бориса Николаевича, Михаил Ефимович два часа воспитывал, что это нужно для страны, для республики. А я не понимаю тех руководителей, которые подписывают указы, приказы, а потом ни разу к ним не возвращаются. Обещал зарплату учителям повысить, а мы поверили. Время было сложное, конечно. Но принцип «сказано — сделано» говорунов развенчивает.
— Вот теперь, по прошествии стольких лет, как вы думаете, вы правильно «наколдовали» себе профессию?
— Я не колдунья. Но интуиция есть. Моя бабушка, говорят, была удаганкой. Я ее ни разу не видела, но много слышала. Она, говорят, и снег могла вызвать, и дождь, и лечила. Говорят, мне от нее много досталось. Интересная история была. Мы с коллегами ездили в Ригу на семинар, на их коммерческие школы посмотреть, в 1989 году, и одна встреча запомнилась мне на всю жизнь. С известным польским хиромантом Владимиром Огижинским. Он проводил сеанс — по ладоням отмечал будущее. А у меня сам спросил, были ли в семье колдуны, шаманы. И рассказал, что у меня хорошая связь с космосом, что мне нужно научиться запоминать свои сны. И что мне очень везет в разных играх. А я и вправду в детстве всегда выигрывала, хоть в карты, «101» или шахматы. И номер билета отгадывала для подруг, когда училась. И что я три раза тонула. И на машине переворачивалась. И что все у меня будет хорошо. И он, кстати, напомнил, что мне цыганка сказала, что я буду министром. Вот и не верь после этого! И еще сказал, что я буду богатой женщиной.
«Духовно богатой?» — переспросила я. Ответ был: «И это тоже».
— И много мистики было в жизни?
— Хватало. Когда я дочку рожала, мне снился сон, что пришла телеграмма из космоса, и там написано: «Все будет хорошо, родится Надежда, она будет эколог, биолог, президент...». И тут меня муж разбудил. Говорит, бормотала, читала что-то. Я ему и рассказала сон. И на другой день Надюшу и родила. И она у нас физик, увлекающийся биологией, медициной и экологией.
— А когда вы в последний раз очень радовались?
— 8 Марта нас поздравляли наши мужчины, и я каждый раз радуюсь креативности. Когда в правительстве работала, у нас такие замечательные поздравления были, «капустники». Помню, только стала министром, зампред дал мне поручение подготовить сценарий новогоднего праздника и провести. И я спросила: можно я не в виде мунняха буду проводить? Попробовали, понравилось. Хотя был министр, бывший глава улуса, который не понимал: как так? К Новому году готовить спектакль? И прямо возмущался: я что, клоун? Потом стал активным членом «капустников». Помню, как мы ставили «Вечера на хуторе близ Диканьки». Вакула (зампред В.) до того вжился в роль, что снял свой сапог и постучал по столу. В сценарии этого не было. Отдыхать тоже нужно уметь, дарить радость, смех другим. В свое личное свободное время.
— Вы когда-то сказали: «Компьютер никогда не заменит учителя, но учителя, который не умеет работать на компьютере, заменит тот, который умеет». А сейчас у нас интернет в республике везде. И компьютеры. Искусственный интеллект может заменить учителя с компьютером?
— Нет. В учителе все-таки главное — душа. И любовь. К детям, к школе, к стране, к своей земле. Кстати, а вы читали «Зелёный мозг» Герберта? Очень полезное чтение.
Татьяна ТАРАСОВА