Последние короли колымской тундры

Первое упоминание о чукчах относится к 1641 году, когда землепроходцы Федор Чукичев и Афанасий Стефанов писали в челобитной: «...на Алазейской реке... были с тундры чухчи мужики, а живут чухчи на тундре у моря...». Сегодня мы расскажем о тойонах чукчей.

ЧУКОТСКИЕ ВОЙНЫ

Многие читатели, конечно, вспомнят, что чукчи, персонажи поздних анекдотов, были непокорными и крайне воинственными. Это действительно так. Против них в течение XVIII века предпринимался Российской империей ряд военных экспедиций, форпостом которых был Якутск, а потом Анадырский острог. Якутский казачий голова Афанасий Шестаков и драгунский майор Дмитрий Павлуцкий возглавляли эти походы совместно, а потом уже по отдельности. Шестаков был убит в бою с чукчами в Егаче в 1730-м.

Павлуцкий воевал с чукчами и восставшими коряками в 1730–1733 годы. Во время боевых действий в 1731–1732 годах в трёх стычках разбил чукчей, убив около тысячи человек и добыв более 40 000 оленей, являющихся основой их жизнедеятельности. Возглавлял казачество на Камчатке с 1733-го. В 1739–1742 годах служил воеводой в Якутске. В 1742 году сенатским указом вновь направлен на Анадырь. Составлял карты. Совершил несколько удачных военных экспедиций. Майор Павлуцкий был убит на реке Орловой в 1747 году. Хотя родом он был из Тобольска, но вошел в чукотские предания как Митя Якунка (то есть Якут). Похоронен в Якутске на территории современного Краеведческого музея.

Стычки чукчей со служилыми, а также с колымскими юкагирами и эвенами продолжались почти весь тот век.

Эрем Эйгели в 1898 году. Фото из фондов Американского музея естественной науки

ДЕД АМВРАУРГИН

В первой половине XIX столетия с чукчами прак­тически примирились. Одни чукотские воины-отшельники янъралъыт, уеди­няясь в горы и тундру, усиленно тренировались в воинском искусстве (бег на выносливость илюльэтык, метание пращой вийеви, копейный бой пойгынатыркын) и стяжали славу, похищали женщин, нападая на стойбища чужаков и на путников, порождая страшные слухи о диких горных людях чучунаа. Да были вялые стычки с ламутами за пастбища в тундре.

Первым назначил себя эремом («королем») колымских чукчей Афанасий Ятыргин, надев шейные медали своего отца и заявив, что они дают право на наследование власти среди чукчей в тундре. Мол, «белый царь» назначил его тойоном.

Сын его, Андрей Амвраургин, приобрел беспредельную власть над колымскими чукчами. Был очень богат — владел 40 тысячами голов оленей. Судя по преданиям, был настоящим богатырем. Имел несколько жен, много ел (это было в ту пору признаком доблести), мог одолеть в борьбе и поднятии тяжестей любого сородича.

Несколько раз бывал в Якутске. В 1859-м в Иркутске принял присягу императору Александру II. Эрем организовывал Анюйскую и другие ярмарки. Андрей также принял участие в постройке часовни на реке Эламбал.

По описаниям 1875 года эрем Амвраургин носил в качестве потестарных символов красный кафтан с галунами и со стоячим воротником (видим на снимке 1898 года одетым на Эйгели), красные штаны с золотыми лампасами, дарственную саблю и три медали на шее. При этом надевал чукотскую шапку и торбаса.

Согласно устным преданиям Амвраургин не расставался с оружием предков — топором с боевой частью из грубо отделанного мамонтового бивня, пришедшего к нему в качестве символа власти чуть не с первобытных времен. Говорят, до сих пор втайне хранится в одной из колымских семей.

Последний эрем Тынапо в 1930 году. Фото из книги А. Полякова «По непроторенным тропам» (1983)

ГОВОРЯТ, БЫЛ ТАКОЙ КАЗУС

В 1859-м эрем Амвраургин, возвращаясь из Иркутска к себе в тундру, прибыв в Якутск, остановился в квартире чиновника особых поручений при якутском губернаторе, ревизора Колымского округа Шевелева.

После сытного ужина Амвраургин потребовал супругу чиновника к себе в спальню. Ведь Шевелев не отказывался делить ложе с одной из жен эрема во время своих «ревизских» при­ездов на Колыму, да отказ не был бы принят самим Амвраургином. Ведь у чукчей издревле бытовал обычай гостеприимства: они делились в постели своей женой с гостем.

Однако же Шевелев наотрез отказался от участия в этом «ритуале» обмена гостеприимством.

Супруга чиновника, узнав от присутствовавшего здесь же туземца-толмача, в чем же дело, устроила сцену и отхлестала мужа по щам...

ПО СЛЕДАМ СТАРОГО СНИМКА

Наследником Амвраургина был его сын, Афанасий Эйгели. Тоже весьма влиятельный в Колымском округе человек. Существует любопытная фото­графия, сделанная во время Джезуповской экспедиции 1897–1902 гг. Совершенно неизвестный у нас снимок чукотского эрема в кафтане с золотыми галунами, семью нашейными медалями и саблей. Фото из фондов Американского музея натуральной истории в Нью-Йорке. Неизвестный снимок — потому как не опубликован в отечественной литературе по истории чукотского народа. Чтобы проверить, знаком ли кому-то снимок, я написал в телеграм-канале, что на снимке Тынапо, — и никто (в том числе и историки) не возразил. По стилю снимок напоминает работу участника экспедиции Владимира Иохельсона: фоном служит белый тканый экран на стене строения.

Умер эрем Эйгели в окрестностях Среднеколымска в 1898 году. Тогда Иохельсон был еще в США. Описывал же похороны Эйгели во всех подробностях другой участник Джезуповской экспедиции Владимир Тан-Богораз. Следовательно, снимок, вероятно, мог сделать в 1898 году сам В. Тан-Богораз.

В начале Джезуповской экспедиции Тынапо (сын и наследник «короля» Эйгели) был 28-летним. На фото человек гораздо старше и почти полуслепой, страдающий от трахомы. Притом есть фотография 1930 года, где Тынапо предстает 60-летним. Фенотип людей на обеих фотографиях, несомненно, схож, однако анализ черт лица указывает на анатомические расхождения. На фото из фондов Джезуповской экспедиции — эрем Эйгели.

ПРОЩАНИЕ С КОРОЛЕМ

В 1930 году Среднеколымский окружной исполком решил провести среди кочевых чукчей выборы в наслежный совет депутатов.

На встречу с представителями исполкома пришел шестидесятилетний чукча Прокопий Тынгыпин (Тынапо), последний эрем чукчей. Он явился в экзотическом наряде — парадной одежде короля. По описанию очевидцев собрания, Тынапо был одет в обычную кухлянку и камусы, а поверх — длинный красный суконный плащ, подбитый горностаем (не кафтан Амвраургина и Эйгели). На голове — шапка из вишневого атласа — та же, что у его отца Эйгели на 32-летней давности снимке. На шее свои, отцовские и дедовские медали, на поясе — кортик, а на плечевой портупее — дедушкина сабля. Что мы и видим на снимке 1930 года, запечатлевшем Тынапо.

Выяснилось в ходе беседы представителей власти с эремом, что во время эпизоотии пали все его олени, Тынапо совсем обеднел и с тех пор еле-еле жил на иждивении у более успешных оленеводов.

На тех выборах и был окончательно свергнут последний король колымских чукчей.

Владимир ПОПОВ