Сардана Гурьева: "Правозащита - это образ жизни!"

 

В Якутии уже 20 лет работает аппарат уполномоченного по правам человека, и пять лет на этом посту трудится Сардана Гурьева. К юбилею в Якутске состоялась Всероссийская научно-практическая конференция «Становление и развитие института уполномоченного по правам человека в республике». За годы работы уполномоченным по правам человека в Якутии отработано более 35 тысяч обращений, нескольким тысячам семей оказана реальная помощь.

Глава Якутии Айсен Николаев в своем обращении к участникам конференции отметил: «В республике для обеспечения прав и свобод человека созданы все необходимые условия. Благодаря постоянной работе заложены и действуют надежные механизмы, опираясь на которые каждый якутянин имеет реальную возможность отстаивать свои гражданские права. В нынешних политических и экономических реалиях особенно важно определить взвешенные подходы к решению вопросов соблюдения прав человека».

Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Татьяна Москалькова:

— Жизнь ставит перед институтом уполномоченных новые задачи. В центре нашего внимания обеспечение прав беженцев и эвакуированных лиц с Донбасса и Украины, оказание помощи семьям военнослужащих, участвующих в специальной военной операции на Украине, семьям мобилизованных.

— Наша республика 22-м по счету субъектом страны приняла закон и создала государственный правозащитный орган. За 20 лет сделано немало, и сегодня институт уполномоченного по правам человека в Якутии — доступный орган гражданам для обращения и содействия восстановлению их нарушенных прав и свобод, защиты их интересов, — сказала уполномоченный по правам человека в республике Сардана Гурьева.

На НПК читали свои доклады студенты юридических факультетов. По итогам лучшим материалом признан доклад аспиранта 1 курса МГУ им. Ломоносова Никиты Федотова на тему «Правовой анализ современного законодательства РФ в области защиты права на охрану здоровья и медицинскую помощь». Всего в конференции участвовали очно и заочно более 200 человек из 22 районов и городов Якутии, а также Москвы, Амурской, Сахалинской областей, Приморского края, Ханты-Мансийского а. о. — Югры, Хабаровского края, Владимирской области, Камчатского края. И, конечно, мы пригласили Сардану Гурьеву на большое интервью.

 — Сардана Михайловна, почему вы стали юристом?

— Скорее всего, на мой выбор повлиял папа.

— Он был юристом?

— Совсем нет. Он всю жизнь проработал слесарем-столяром. Вообще, у него была очень сложная судьба. Отец (наш дед) погиб на фронте, мама умерла от туберкулеза, его определили в интернат. И, когда на лето остальные дети разъезжались по домам, он один оставался в детдоме. С детства был инвалидом по болезни (у него эхинококкоз был, в то время неизлечимое заболевание). При этом папа был настоящим интеллигентом, философом, очень и очень начитанным. Земляки вспоминали: «Миша постоянно с книгой был, как его ни встретишь!». И он рано умер, когда мне только исполнилось пять лет.

 — Хм, а когда он успел вас нацелить на будущую профессию?

— Он часто писал маме, когда она уехала в Москву на учебу в Высшей партийной школе. И в этих письмах он советовал ей обратить внимание на юриспруденцию, что ее надо хорошо знать. Спасибо большое маме, что она сохранила все письма папы. Для меня они стали своего рода духовной связью с ним, в них сохранилось много советов, которые мне помогли в жизни. Он был удивительным человеком! В свое время папа не хотел жениться, предупреждал, что сильно болен и долго не проживет, но мама сильно его любила, как и он ее. Поэтому они все же поженились, родили двух детей — моего старшего брата Сергея и меня, а воспитывали троих: есть еще приемная дочь, наша сестра. И, когда маму направили на учебу в Москву, папа остался в Майе Мегино-Кангаласского района с тремя детьми, двумя бабушками, и еще с нами жили брат мамы с женой в небольшой квартирке с печным отоплением.

— Хорошо, хоть бабушки были...

 — Они были уже очень пожилыми в то время, поэтому за ними надо было ухаживать. А жена дяди летом часто заменяла судей, которые уходили в отпуск. Я бывала у нее на работе, наблюдала за судебными процессами. Скорее всего, и эти впечатления повлияли на мой выбор. Вообще, с детства у меня обостренное чувство справедливости.

— Дрались за правду?

— Нет, не дралась, но часто заступалась за одноклассников, когда их обижали, на мой взгляд, несправедливо. Постоянно была лидером и в школе, и у себя во дворе.

— Почему вас назвали Сарданой?

 — Мама так объясняет. В тот год была очень бурная весна, сильный паводок, даже мост на улице Алданской, где был роддом, снесло. К тому же в то время начал зарождаться интерес к национальным именам. И любимая мамина песня называлась «Сардана». Поэтому мама меня так и назвала — в честь возрождения природы весной. Помню, маму назначали в разные районы на работу, и мы какое-то время жили в Моме, в селе Хонуу. Там я первый раз увидела оленей, северное сияние, общалась с эвенами и переняла у них их певучий мягкий говор. Позже, когда встречалась с ними, работая в сфере национальной политики, они радовались: «Да ты, оказывается, нашенская, по разговору слышно!».

— Однако вы на русском говорите без всякого акцента. Как так?

— О, я вообще по-русски не говорила до 14 лет, пока в Якутск не переехали! Ну, вот, как-то научилась (улыбается).

— А вы не жалеете, что стали юристом? Может, у вас другое предназначение было?

— Совсем не жалею. Мне очень нравится моя профессия, и я горжусь, что теперь моя дочь пошла по моим стопам.

— Я почему спрашиваю... Юриспруденция испокон веков считается вотчиной мужчин, среди женщин известных имен почти нет.

— На самом деле гендерная принадлежность не имеет особого значения. У нас в Якутии очный историко-юридический факультет открылся в 1988 году, я поступила туда в следующем. А закончила в 1996-м потому, что брала академический отпуск в связи с рождением дочери.

— О, середина 90-х! Насколько помнится, тогда правовое поле нашей страны было всё, скажем так, в «дырах»...

— Помню, когда вышла на учебу, уже не было предмета «История КПСС». Да, тогда кодексов еще не было, принимались кодифицированные акты, мы изучали юриспруденцию даже по журналу «Государство и право». У нас были прекрасные преподаватели — Дмитрий Николаевич Миронов, Альбина Афанасьевна Степанова, Саргылана Николаевна Федулова (а вы говорите, женщин-юристов нет!), Александр Николаевич Бердников и многие другие. Они находили для нас публикации современных новаций и знакомили с ними на своих лекциях и семинарах. Я была старостой группы, и мы все дружили с преподавателями. Это было очень интересное время! А моим научным руководителем был Михаил Михайлович Федоров, участник Великой Отечественной войны, бывший прокурор ЯАССР, доктор наук, профессор. И очень очень человечный!

— Сардана Михайловна, вы сделали хорошую карьеру. В 2012 году вы стали председателем Госкомитета юстиции республики, а это ранг министра.

 — Я никогда не была карьеристкой. Заканчивая вуз, мечтала стать адвокатом. В то время после 4-го курса мы проходили так называемую производственную практику и даже принимали участие в судебных процессах. Так вот сейчас думаю, что воплотила свою мечту, став правозащитником. Но я никогда не делала карьеру, просто так сложилась жизнь. Когда овдовела и осталась с маленькой дочкой на руках (мама и отчим уже пожилые были к тому времени), мне оставалось только работать изо всех сил, чтобы поднять ее на ноги, надеяться было не на кого... Я впряглась в работу, поступила в Российскую академию госслужбы, получила второе высшее и работала по 18 часов в сутки, чтобы вырастить своего ребенка.

— Как в фильме «Москва слезам не верит», только предыстория немного другая...

— Просто люблю работать. Когда меня назначили председателем Госкомитета юстиции, пролистала свое личное дело, и оказалось, что у меня пять лет были годовые контракты. То есть в любой год 31 декабря мне могли сказать: «Вы завершаете свою работу». А я ведь вообще об этом не думала. И за должностями не гонялась. Коллеги об этом знают. Для меня должность — это ответственность, и ничего больше, никаких благ она не приносит. Это я еще на примере своей мамы видела.

— Ну, не для всех... Есть такие, что и по полмиллиона могут выложить, чтобы хорошее кресло получить.

— Не знаю таких. У меня только зарплата и никаких больше доходов.

— Когда вас назначили уполномоченным по правам человека в республике, какова была ваша реакция?

— Надо сказать, что, когда я работала юристом, мы с коллегами всегда занимались предоставлением бесплатных юридических консультаций. Вообще, создание Госкомитета юстиции явилось как раз реализацией правовой политики, которую проводили на территории нашей республики в рамках наших полномочий как субъекта РФ. В свое время мы внимательно проанализировали положения территориальных органов юстиции страны, чтобы не было правовой конкуренции между Управлением Минюста РФ по РС(Я) и вновь создаваемым комитетом юстиции. И с 2012-го по 2016-й годы, то есть до слияния этих структур, не было ни одного акта прокурорского реагирования или судебного разбирательства, касающихся части указа о создании Госкомитета юстиции. И это очень существенный момент. Мы обратили серьезное внимание на правоприменительную практику защиты прав граждан с точки зрения разъяснения норм законодательства. И уже в мае 2012 года (меня назначили председателем в марте) мы разработали проект бесплатной юридической помощи. А как раз тогда был принят закон о бесплатной юридической помощи в РФ. По 2018-й год мы охватили таковой все районы республики и более 250 поселений. Акцент всегда был на отдаленных населенных пунктах. К примеру, в Булунском районе есть поселок Таймылыр Тюметинского национального эвенкийского наслега. Помню, наша рабочая группа, которую я возглавляла, из Тикси до Таймылыра почти двадцать часов добиралась по реке Лене. Там никакой дороги не было, одно направление. И столько ям! Нас до потолка кидало, я думала, что шею сломаю, переживала за коллег. К счастью, добрались без происшествий, и хорошо, что мы захватили с собой специалиста, который имел право продлевать охотничьи билеты. Он был самым востребованным среди нас.

— И много у вас было таких разъездов? Были ЧП?

— Разъездов много, и тогда, и сейчас. Помню, в 2019 году поехали в Кобяйский район, и у нас в дороге сломалась автомашина. А это была середина ноября! 20 км от Кобяя, откуда мы выехали, и 80 км до Чагды, конечного пункта назначения. Глухой лес, видны волчьи следы, мороз... В то время, оказывается, шло тестирование системы 112. И, хотя мобильной связи не было, я почти час нажимала кнопку SOS на телефоне и вдруг услышала голос: «Алло, что у вас случилось?». Это прозвучало просто как музыка! Таким образом нас спасли от неминуемой гибели. И да, кстати, мы там помогли семье, в которой дочь не говорила. Валентина Семеновна Максимова, заведующая реабилитационным центром для детей с ограниченны ми возможностями, пошла навстречу. Девочка прошла курс реабилитации и начала говорить. Эта семья отправила нам отзыв в период пандемии: начался ковид, он нам не страшен, мы все очень дружно живем и не собираемся никуда выходить. Так вот еще в Госкомитете юстиции пришла идея: «Давайте накормим бездомных». Потом мы эту идею уже в аппарате уполномоченного по правам человека оформили в акцию «Путь домой», которая состоялась десять раз. И получилось так, что та работа, которой я занималась в госкомитете, плавно перетекла в правозащитную деятельность. Это получилось довольно-таки логично. Нацеленность на решение проблем конкретного человека — этим я занималась и в департаменте, и в госкомитете, и сейчас. К примеру, в 2007 году я занялась ситуацией одной одинокой мамы. Ее исключили из списка граждан, которые пострадали от паводка. Пришлось биться целых пять лет, чтобы добиться восстановления ее прав. Сейчас она, одинокая мама, в двухкомнатной квартире. Тогда я поверила в свои силы и поняла, что могу помочь, и это до того, как пришла на должность уполномоченного по правам человека.

— Вы помните своего первого посетителя?

— Да, но особенно я запомнила одну женщину, которая пришла ко мне, буквально согнутая пополам. У нее была тяжелая форма болезни. Ей была нужна медпомощь и помощь в оформлении инвалидности ее мужу. Я с особенным трепетом отношусь к инвалидам, которые не имеют возможности свободно двигаться.

— Почему?

— Каждый раз вспоминаю свою бабушку Прасковью, которая практически вырастила меня. А когда мне было семь лет, она совсем слегла от болезни. Речи о том, чтобы ее отправить в дом-интернат для престарелых, даже не возникало, и, несмотря на то, что мама работала, мы, трое детей, ухаживали за бабушкой. Брат с сестрой были уже подростками, почти все время заняты, поэтому сидеть с бабулей было в основном моей обязанностью. Я постоянно читала ей газеты. Она просила начинать с последней страницы, а именно с некрологов. «Бабушка, а зачем тебе это?» — спросила я как-то. Она ответила: «Может, знакомые есть...». Потом я прочитывала ей всю газету. А еще читала ей книги. Хорошо помню «Пробуждение» Болота Боотура. Конечно, в свои семь лет я мало что понимала из нее, но читала. А еще бабушка постоянно слушала радио, и на русском, и на якутском, и часто комментировала: «Вот этот диктор хорошо говорит, а этот — не очень, неразборчиво совсем». Меня это сильно интересовало, я бегала в зал, включала телевизор и внимательно слушала, как говорят. И даже мечтала стать диктором, чтобы бабушка все могла расслышать. В своей детской наивности я полагала, что она будет жить вечно... Именно поэтому, навещая пожилых людей, я сразу вспоминаю ее. И мы стараемся помогать одиноким старикам. Помню, как ездили к бабе Наде, которая несколько дней пролежала в одиночестве у себя в квартире и не могла вызвать помощь. Мы ее еле нашли среди коробок и вещей. Сейчас она в домеинтернате на ул. Бекетова, радостная, улыбается: «У меня все хорошо». А ей уже за 80 лет... И мой первый спецдоклад в Ил Тумэне касался защиты прав одиноко проживающих граждан. Позже мы реализовали проект защиты прав участников Великой Отечественной войны, ветеранов тыла и труда, одиноко проживающих.

— Основополагающее право каждого человека — это право на жизнь. Как оно может нарушаться в наше время? Ну, не считая преступлений против личности.

— Да, это естественное право. Обычно оно рассматривается в контексте с правом на здоровье. К примеру, человек живет в аварийном доме, который угрожает жизни и здоровью. Были ситуации, когда мы обращались в компетентные органы, по нашим обращениям проводился инструментальный анализ, дом признавали опасным и его расселяли. Таким образом, снимали угрозу жизни и здоровью.

— Таких домов у нас более чем достаточно!

— Хорошо, что федеральный центр сейчас активно помогает в вопросе расселения ветхого жилья. Еще хотелось бы обратить внимание людей на то, чтобы они внимательно смотрели свои медицинские карты. К нам обратилась женщина-инвалид с целым букетом заболеваний, и у нее была мечта: она хотела съездить на море. Мы попросили Фонд соцстраха рассмотреть ее обращение, и, знаете, в ее документах было найдено заболевание, при котором ей полагается курортное лечение на морском побережье. Так что мечта ее исполнилась. Такие примеры есть. Проблема в том, что отдельные врачи порой не полностью заполняют медкарты. Вот пациенты жалуются, что, мол, эскулап только пишет, а толком не смотрит. Так это же правильно, что он много пишет в вашей истории болезни! Для МСЭК очень важно именно то, что написано в ваших выписках.

— Вы целенаправленно занимаетесь бомжами, к примеру, через акцию «Путь домой». Но ведь среди них не так уж много именно тех, кто не имеет определенного места жительства. У большинства хоть какая-то, но жилплощадь есть.

— Дело в том, что сейчас нет закона, который бы определял правовой статус бездомного. Вроде и выглядит плохо, и живет в техэтаже, а при проверке оказывается, что он сам ушел из дома, где его очень ждут. Надо отметить, что среди контингента, который приходит на наши акции «Путь домой», больше половины — бывшие осужденные, которым после мест лишения свободы некуда идти. Также есть небольшой процент сирот, которые в свое время не смогли получить бесплатное жилье от государства. Например, молодая женщина, у которой было очень тяжелое детство. Мама умерла, отец запил. Ей приходилось ночевать в холодной кладовке, зачастую голодала. Не выдержав, украла, попала в места лишения свободы, жизнь пошла по наклонной, к тому же родила... Она плакала: «Я так хочу жить по-человечески!». Нам удалось ей помочь. Она получила компенсацию, сейчас на стадии приобретения жилья. Надеемся, что у нее и ее детей все получится! Еще один случай. Мать детей, которых убил отец в далеком поселке, при проверке оказалась сиротой. Сейчас ее права на получение жилья восстановлены, она ждет квартиру. Хотела взять компенсацию деньгами, но мы ее отговорили, уж лучше сразу жилье пусть будет.

— Сардана Михайловна, конечно, хотелось бы коснуться вопроса частичной мобилизации. Были обращения по этому поводу?

 — Да, порядка 500. И около 90% — это по статье 18 ФЗ 31, которая регулирует право на отсрочку. По нашему обращению и по поручению правительства в ПВР в Кангалассах была организована медкомиссия, и 61 человек вернулся домой, не выезжая за пределы республики. Рассматривались также случаи, когда мобилизовали студентов-очников. Одного молодого человека, условно осужденного, успели отправить за пределы, сейчас совместно с прокуратурой добились признания того, что он подлежит возврату.

— Сардана Михайловна, вы любите читать и что?

 — Очень люблю, с детства. Особенно исторические романы. «Жестокий век» Исая Калашникова (о Чингисхане) несколько раз перечитывала.

— Любимые сериалы, фильмы? Немного задумалась:

— Ну, что-то смотрю... Да, последний фильм, который я смотрела, — это «Гладиатор» Ридли Скотта.

— Чем занимаетесь в свободное время?

— Его немного, конечно. У меня практически 24/7 занято правозащитой. Утром просматриваю соцсети, в основном новостные телеграм-каналы, вечером перед сном тоже.

 — И все же?

— Увлекаюсь скандинавской ходьбой и плаванием. А еще хожу на уроки вокала. Очень люблю музыку — и слушать, и петь!

— Спасибо, Сардана Михайловна, и до новых встреч.

 

Ирина ЕЛИСЕЕВА.

Фото:https://www.sakhaparliament.ru/