В Якутске состоялся инклюзивный форум «Включайся»
В Якутске состоялся инклюзивный форум «Включайся». В качестве гостей-спикеров приехали Алексей ТРАНЦЕВ, занимающийся различными инклюзивными проектами, и фотограф, автор проекта «Особенная красота» Юлия ОТРОЩЕНКО.
Несчастный случай, как рассказывает Алексей, произошел во время «экстремальных игр». Сильнейший удар током. Врачи говорили, что после такого вообще не выживают. Остался без обеих рук в восемнадцать лет. Потом была долгая реабилитация, а после он нашел себя в развитии инклюзивной среды в России. Создал в родной Самаре первый инклюзивный центр, со своими проектами ездит по всей стране. И работает в этой сфере весьма успешно на протяжении почти десяти лет. У Юлии нет инвалидности. Она успешный коммерческий фотограф. Но в какой-то момент ей стало тесно в той среде, где она работает. Отсюда появился социальный фотопроект «Особенная красота».
Год назад Алексей и Юлия познакомились на инклюзивном форуме, и Алексей стал одним из героев фотопроекта. В интервью «ЯВ» Алексей Транцев и Юлия Отрощенко рассказывают о развитии инклюзивной среды в России.
— Мотивы работы в инклюзивной среде Алексея вполне понятны. А что способствовало приходу в нее тебя?
Ю. — Непонятно (смеется). На самом деле я совершенно из другой сферы. Я — коммерческий фотограф. На сегодня это мой основной вид деятельности. Инклюзия скорее мое хобби и отдушина. Так случилось, что несколько лет назад я почувствовала первые симптомы «выгорания». Проводила очень много фотосессий для женщин, заработав себе реноме фотографа, «поднимающего самооценку». А поскольку в нашей стране самооценка женщины зиждется на весьма эфемерных критериях вроде неидеально стройных ног или недостаточно густых волос, в какой-то момент я почувствовала острую нехватку реально сложных и интересных задач для себя. Так родился проект «Особенная красота» — о людях, чьи особенности внешности и здоровья выходят за рамки конвенциональных представлений о красоте. Изначально проект был ориентирован на любых людей с такими особенностями. Но после первого сезона мне стало ясно, что важен не только сам факт преображений — важно вывести на первый план тех, кому удалось состояться в жизни и в профессии вопреки обстоятельствам здоровья. Людей, способных стать настоящими ролевыми моделями от инклюзии. Делать не только фотосессии для них, но и записывать полноценные интервью с ними. Тот факт, что проект несколько раз становился победителем самых крупных всероссийских конкурсов в сфере социальной деятельности в номинации «Социальные СМИ», «Творческая работа» («Мы вместе», «Доброволец России»), говорит о том, что я выбрала правильное направление.
— Что за инклюзивный ресурсный центр, который ты, Алексей, возглавляешь в Самаре?
А.: — Мы разрабатываем инклюзивные практики и способы адаптации социальных активностей так, чтобы в них могли принимать участие люди с любыми формами инвалидности. От туристических походов и фотовыставок до многотысячных форумов и фестивалей. Как сделать так, чтобы туда мог попасть, например, слабовидящий или человек в инвалидном кресле. И при этом быть, как вариант, еще и волонтером или организатором этого события. Как сделать так, чтобы получить общество действительно равных возможностей. За эти годы мы попробовали почти все направления молодежной политики, молодежной деятельности, и оказалось, что инклюзия работает везде. Можно организовать инклюзивный бал на 300 человек или полевой форум с палатками на две тысячи человек и при этом сделать так, что даже в лесу людям на колясках было комфортно. Моя деятельность начиналась с организации подобных мероприятий, а теперь вылилась в обучение тому, как масштабировать этот опыт на страну в целом.
— Насколько успешно идет работа?
— Я помню, когда мы создавали центр, были в том числе разговоры о том, насколько корректно называть его «инклюзивным». И вообще, нужна ли инклюзия, ведь есть всероссийские общества инвалидов и слепых. И что делать, например, незрячему человеку вместе с человеком на коляске. К тому же участники без каких-либо ограничений не были готовы к взаимодействию с людьми с инвалидностью. Зачем пытаться делать такой сложный проект, когда можно продолжать делать по несколько мероприятий — для «обычных» людей и для людей с особенностями. Мнений было много. Но инклюзия доказала свою эффективность, отразившись даже на банальных цифрах. Зачем, для примера, проводить два разных фестиваля, тратить и здесь, и там деньги, когда можно сделать один масштабный и доступный абсолютно для всех фестиваль. Это здорово и экономически, и идеологически. Думаю, что многие чиновники согласны со мной, в том числе в силу таких причин.
— И много таких инклюзивных мероприятий бывает?
А.: — Десятки каждый год. В разных регионах.
— О каком-нибудь недавнем ярком событии можете рассказать?
Ю.: — Например, в этом августе в Екатеринбурге в рамках празднования Дня города проводился «День инклюзии». Масштабнейшая программа на главной сцене города с лекциями, мастерклассами, музыкальной программой. Мы оба были приглашены в качестве спикеров, а у меня, помимо этого, была интереснейшая коллаборация с администрацией города, в рамках которой для десяти активных ребят с инвалидностью я провела фотосессию в фирменном стиле моего проекта.
— То есть вы можете сказать, что толк от таких мероприятий на самом деле есть. Если взять форум, который проходит сейчас в Якутске, знают о нем немногие. И массовым его тоже назвать нельзя. В целом какие изменения за эти десять лет произошли в инклюзивной среде?
А.: — Ты говоришь, что форум маленький. При этом десять лет назад мне не удалось собрать со всего (!) Приволжского федерального округа и 20 человек на подобное мероприятие. Сегодня же на инклюзивный форум в не самом многочисленном Якутске пришло человек сто. И еще примерно столько же онлайн.
Ю.: — Да, очень иллюстративно то, что на открытии форума показывали кадры, с чего начинался этот форум год назад, когда собралось человек 15.
А.: — Еще несколько лет назад мы в принципе не могли представить в Якутии такого форума. Или направления театральной инклюзии (театр «Алгыс»). Не представляли, что подобные темы будут транслироваться онлайн. Все меняется, просто это действительно постепенный процесс, от которого бессмысленно ждать быстрых результатов. Уже сейчас есть популярные блогеры с инвалидностью. Есть и параспортсмены, и даже стендаперы с инвалидностью, которых приглашают выступать за большие гонорары перед аудиториями, вообще никоим образом не связанными с инклюзией. Уже сейчас мероприятия, подобные вашему, проходят по всей стране — просто в большем масштабе. Крупнейшие площадки вроде форума «Сообщество» уделяют огромное внимание таким проектам и часто организуют тематические площадки. Давайте так: инклюзивное направление в социальной политике — лишь одно из многих. Но среди них именно инклюзия сейчас на слуху. Подойдите к любым представителям крупного бизнеса и спросите об их отношении к инклюзивным практикам. И, вероятнее всего, они расскажут о своей внутрикорпоративной программе, посвященной этой теме. Это очень крутое изменение, которое со временем будет становиться только шире. Я наблюдаю это и на примере своей жизни каждый день. Когда в 2008 году я получил инвалидность, мне было попросту некуда пойти. В любом заведении, на любом мероприятии на меня смотрели косо. А сейчас я имею возможность выбирать и живу полноценной жизнью. Колоссальные изменения за малое количество лет.
— Государство помогает инклюзивным проектам?
Ю.: — Мне не помогает. Свой проект я делаю за свой счет и своими силами. Это мой личный интерес и отдушина.
А.: — Скажу, что НКО стало проще получить финансирование на инклюзивные проекты. Делаешь ли ты турпоход или открываешь театральный кружок по инклюзии. Есть несколько крупных грантовых фондов, которые несколько раз в году проводят конкурсы. Есть фонды и поменьше, это стало интересно бизнесу. Инклюзия стала трендом.
— Какие самые приоритетные задачи в развитии инклюзивной среды в России?
А.: — На мой взгляд, это рост числа активистов с инвалидностью. Людей, которые имеют серьезные особенности здоровья, но живут полноценной жизнью. Если раньше считалось, что с получением инвалидности на человеке можно ставить крест и ничего дальше в жизни ему не светит, то сегодня это уже совершенно не так. Подобные стереотипы копились в нашем обществе годами. Но людей, ломающих их, все больше. Они работают, имеют достижения и, таким образом, меняют отношение всего общества к себе.
Ю.: — Я полностью согласна. Добавила бы только, что то, о чем говорит Алексей, можно назвать ростом «инклюзивной насмотренности». Чем чаще люди будут встречать в повседневной действительности людей, отличающихся от них, тем меньшим шоком для них это будет становиться, тем выше будет уровень их лояльности и, наконец, культуры общения. Поэтому да, принципиально важно, чтобы люди с инвалидностью выходили из своих домов как можно чаще. Но, чтобы они могли сделать это, у нас должны быть и пандусы, и лифты, и адаптированный общественный транспорт, и доступная среда в целом. А с этим наблюдаются серьезнейшие проблемы. Особенно в регионах. Начинать нужно с этого. Для того чтобы люди с инвалидностью выходили на улицу, у них должна быть такая возможность. В финале одного из тренингов-лекций Алексей предложил со сцены пожать ему руку. К нему подошел молодой человек. И в момент рукопожатия протез отстегнулся и оказался в руке у парня. Со словами «Теперь мне руку может пожать каждый» Алексей отправил свой протез в зал.
— Алексей, сколько времени ушло, чтобы принять себя после травмы, начать жить дальше?
— Психологическая реабилитация, конечно, намного тяжелее физической. Уже спустя три месяца после ампутации я вернулся в вуз. При этом психологический барьер удалось преодолеть в лучшем случае года через четыре. Это большой срок. Но мне вообще повезло, что это в принципе произошло. Многие так и живут десятилетиями, не приняв случившееся. Вообще, инвалидность — очень табуированная тема. Но если про травму не говорить, не трогать, замкнуться в ней, то каким образом это может быть преодолено? Психологические барьеры страшнее физических. Потому что с физическими проблемами работать научились — выдавать протезы и коляски, ставить специальные программы на смартфоны для незрячих. А вот сделать так, чтобы тебе было куда выходить и зачем, чтобы была мотивация, — это другое. Это то, что обычно государство не может за нас сделать. Мне сложно представить какого-то депутата, который подойдет к мальчику без рук и скажет ему: «Привет, дорогой, теперь ты будешь работать у нас, пойдем!». Нет, никто так делать не будет. Но вот волонтеры — сверстники этого парня могут к нему прийти и постепенного втянуть в свои проекты. Таким образом, у него постепенно начнется меняться восприятие, и в итоге он поймет, что может жить полноценной жизнью, общаться с людьми, заниматься любимым делом. Так это и работает. Я — пример тому.
И. БАРКОВ.
Сайт проекта — inner-beauty.info