Якутская байка про русалок
Продолжая повествование о разнообразии демонологических образов в фольклоре Якутска, рассмотрим старинные предания и рассказы мрачных 90-х.
YO–р
В прошлом номере шла речь о мертвяках или заложных покойниках. О тех, кто умер раньше своего естественного срока и потому, попав под влияние нечистой силы, сам стал подобием ходячих мертвецов. Есть аналогии и в старинных якутских представлениях о душах. Ранее мы писали о неупокоенных душах мертвецов — үөр — из якутской мифологии.
У якутов 18– 19 столетий считалось, что средний срок жизни человека в Срединном мире 70 лет, никак не меньше. Преставившиеся до этого срока считались умершими случайно. Якобы души таких покойников похищаются злыми духами, которые в образе этих людей и под их именами и блуждают по нашему миру. Считалось, что такие существа поселяются в одном из любимых при жизни мест для покойника. Там они исполняют одновременно роль духа местности и еще всячески донимают проезжих или остановившихся на ночлег. Называли такое явление үөр.
Үөр любили петь и соревноваться с людьми, кто кого перепоет, при этом человек лишь издалека слышал пение духа. Үөр может заразить человека той болезнью, от которой умер некогда сам. Говорили, что в душу младенца или старика үөр вселиться не может. Үөр становятся лишь молодые и взрослые люди в расцвете сил. Это существо приносит вред в основном родне и землякам покойного.
Среди үөр есть и утопленники. Иногда их называют уукун. Если вдаваться в этимологию этого слова, то «уу» (вода) произошло от тюркского «суг» с тем же значением, а кун — от монгольского «хюн» (человек). Получается, уукун — водяной человек. В отличие от эбэ — бабушек (древних духов-покровителей водоема) и сине-зеленого пузыря господина Күөх Боллох Тойон (духапокровителя рыбного промысла на озере), уукун — существа зловредные. Это аналог японских водяных каппа, которые утаскивают пловцов под воду и топят.
Водяница или дева-загубленка
На рубеже XIX–XX вв. прошел по Якутску слух. У дачи одного из Малышевых на Белом озере, где дорога рядом с берегом проходила, якобы водяные сюлюкюны житья не дают проезжим на бричке или санях. Потом слух уточнили. То была водяная баба или купальница, с русыми волосами, в каких-то длинных одеяниях. В камышах и рогозе был де виден женский силуэт, слышны плач да стенания, скрежет зубовный, а иногда хлопки в ладони и дурной смех. Можно предположить, что кто-то так шутил, пугая проезжих (прохожих-то там не осталось тогда — от страха).
А в то время особо со связанными с потусторонним миром явлениями шутить затейников не было. Разве что какая сумасшедшая там бродила. А затем она то колеса телеги застопорит, то и вовсе рядом с извозчиком сядет и какое-то время с ним едет, тихо напевая песенку с одним словом: «Унесет, унесет, унесе-е-ет, унесет…». В общем, это та же заложная покойница была, но загубленные молодые девы якобы чаще превращались в водяных духов. То, что мы привыкли называть с детства русалками.
В образе русалки виделась старинному человеку не дочь царя морского в виде девы с рыбьим хвостом, то был отдельный образ, называемый русскими не иначе как фараонка. Русалка или водяница была похожа на человека, но являлась неупокоенной душой. Слово «русалка» в старину связывали с понятиями «русло» (место обитания этих существ), «русая» (по цвету волос). Есть и другая гипотеза происхождения слова — от древнегреческого и латинского Росалии, Розалии (название античного праздника роз, посвященного усопшим). Якобы русалки или купалки — это убитые, утонувшие, утопившиеся, наложившие на себя руки у воды.
У Петуховки
Рассказывает Д., любитель активного отдыха на реке и охоты: «Слу-ушаай, раз пошёл такой разговор, то пусть будет вот какой припев. Это было лет пятнадцать назад. Да-да. Илюшке, сыну моему, было лет семь.
Поехали мы с лодочной станции на моей моторке вверх по течению по первой городской протоке. Слева Большой Хатыстах, справа — берег, ну ты знаешь. Мимо песков, которые с опорами ЛЭП, ныне разобранными. Потом обрушающийся постоянно обрывистый берег, где ещё раньше лук собирали и траву косят. И вот, не доходя до самой Петуховки, пески. Там и остановились. В том месте есть такая лыва, как бы лужица с неглубокой теплой водой посреди песка. Дети там купаются. Дочка наша тогда маленькая была, еще не уехала на учебу. Ну вот. А мы с женой шашлыки готовим, то да сё. Вдруг вижу: мужик идёт. С ружьем, в сапогах, камуфляже. В руке сетка, а внутри три утки. Я его спрашивать: «Да ты что! Где добыл? Где утиное место? Признавайся». Тот объяснил, но какой-то странный был мужик. Напоследок буркнул: «Оно того не стоит» и удалился. Я, ясное дело, туда сходил, посмотрел. Наметил подходы к W-образному озеру. Мужик сказал, что именно там и подстрелил уток. Ладно. Осенью я рассказал об этом своему молодому компаньону по охоте, которого мы зовем Ястреб. Он решил проверить. Долетел на лодке, заякорил, пошел по руслу — там сухо не в половодье. Дошел до озера того утиного. Но подходить не стал — увидел, что восемь– десять девушек там купаются прямо в блузках и кофтах.
Постоял понаблюдал, жутко ему стало, и он зашагал к лодке. А рядом еще от озера было русло, там что-то булькнуло, послышалось плескание. Аккуратно подкрался. Девушка в теплой кофте, джинсах, туфлях в воде резво так плывет. Ястреб замер. И когда девушка подняла голову из воды и посмотрела в его сторону, то Ястреб поразился очень: лицо странное, а вместо глаз глубокие чёрные провалы. Ястреб, конечно, ружье в зубы — и бежать напролом через тальники и неровности. Скорее к берегу. Там оттолкнул лодку подальше, взобрался прытко и нажал на стартер движка. Боялся повернуть голову. Оглянулся — никого. Ну и дал газу. «Да ну на фиг. Чур меня от таких уток… Слушай, я, наверное, совсем брошу пить», — рассказал Ястреб. Только в тот раз он не выпивал: на лодке он только трезвый гоняет.
Ну и что ты думаешь. В жизни человек с разными людьми встречается, знакомится, общается. Тот тому расскажет, этот — другому, другой — пятому-десятому. Слово за слово, и узнали мы в конце концов, что, возможно, истоки этих чудищ водяных вот в чем. Оказывается, в 90-е в Якутск везли очень много проституток из-за пределов республики: из Хабаровского края, Приморья, Забайкалья и в том числе из Амурской области. Девушки попадали в кабалу. Паспорта у них отбирали, платили по минимуму. Водили на медосмотры раз в несколько месяцев. Кто заражался ВИЧ, тех рискованно было эксплуатировать дальше. Но и отпустить не могли «сутеры». Повадились «СПИДозных» вывозить на тачке через Пригородный к этому Wобразному озеру. И там душили в салоне автомобиля, выволакивали и топили в проруби. И так передушили и перетопили массу девушек… Так вот оно что.
Это стало известно, еще когда одна благополучная семья из Благовещенска проследила путь своей непутевой дочки до Якутска. Здесь каким-то образом узнали (отец ее вроде был из МВД), что да как устроено, как решают проблемы в этом страшном бизнесе. Ну что же, оплакали и за упокой решили обряд провести. У того указанного им озера. Никакой батюшка при этом не хотел соглашаться на это. Поехал с ними лишь пастор из окрестностей Белого озера, где у него был молельный дом. Приехал, попел молитвы, подымил кадилом или чем там. И как началось! В купальный сезон десятки человек утонули. В тот год даже напрочь запретили там купаться. Вот так вот. А тех утопленниц не раз там видели и позже». Вот такой страшный и печальный рассказ можно услышать от знатоков городских преданий. Правда ли, вымысел ли? Жанр фольклора.
"ЯВ"
Фото:https://bigpicture.ru