Обыкновенный святой

Я много слышала об этом человеке настолько хорошего, что пора бы, как говорится, и подпортить репутацию. В течение почти ...дцати лет очень хотелось увидеть его воочию. И вот этот день настал: в Адвент отец Иосиф собратия служили мессу в Римско-католической церкви Якутска. После службы мы познакомились и договорились встретиться для интервью после всех праздников. Торжественно прошли и Рождество, и Крещение. Мы с отцом Иосифом пьем кофе в их уютном офисе в канадском домике на Курашова и ведем неспешную беседу — о жизни, вере, служении. Тридцать лет назад отец Иосиф вступил на деканат в Алдане.

«ГОСПОДИ, Я ТВОЙ!»

У него мягкий с приятным акцентом голос, искренняя улыбка и василькового цвета глаза, в которые можно смотреть бесконечно, потому что они выражают лишь одно — любовь. Правильнее называть его дон Йозеф (Toth). Дон Йозеф — благочинный Якутского округа. Но я на привычный лад называю его отцом Иосифом, на что предварительно испрашиваю позволения, а он благосклонен ко всем людям без исключения — это видно сразу.

— Отче, начнем повествование с самого начала. Вы родились в Чехословакии?

— Именно так: тогда она была Чехословакией. Родился я в 24 км от Братиславы и в двух километрах от районного центра Сенец. Поселок называется Вельки  Биел с населением порядка двух тысяч людей. Юго-Запад. Очень хорошее, теплое место. Почва жирная. Все растет — от пшеницы до абрикосов, разве что бананы не выращивают. Хотя некоторые мои друзья растят киви. После жатвы традиционно закатывали праздник — дожинки. Тетеньки садились на низкие скамейки и чистили огромные кучи кукурузы для сушки. Затем перебирали виноград. После, в забой, выщипывали перья из гусей. Словом, теплых воспоминаний много. Родился я 16 апреля 1952 года.

— Кем были ваши родители?

— Родители — люди очень доброжелательные, трудолюбивые, набожные. Папа мечтал стать механиком в авиации, но Вторая мировая не позволила отучиться. Тогда папа был еще подростком, и в тыл его взяли только в качестве помощника. Так он стал строителем. После войны более сорока лет отработал арматурщиком на строительном заводе, который в целом отстроил огромную часть Братиславы. Крепко держась за веру, он не вступал в партию, но за заслуги получал государственные награды от президента Густава Гусака. И если папа — это воля, пунктуальность, характер, то мама — мягкость, забота, милосердие. Она всегда привечала путников и помогала бедным. А жили мы на границе с Венгрией. Наш поселок и еще один соседний входили то в состав Венгрии, то в состав Словакии, то оба сразу в состав Чехословакии. И однажды, будучи уже очень взрослым человеком, я сдал тесты на ДНК: было интересно знать, больше ли во мне венгерской крови или словацкой. Но даже это не стало столь важным, когда я с удивлением обнаружил в присланных мне анализах, что в моих жилах течет кровь якутов и ненцев. Я ведь не поверил! И сдал тесты вновь, в другой лаборатории. И мне пришли те же результаты! А по маминой линии во мне течет кровь финнов, норвежцев, шведов.

— Да вас просто должно было занести в Россию! Более того, в Якутию!

— Кровь не вода. С рождения меня тянуло к лошадям и собакам. Но эта тяга осталась в качестве хобби. Папа сказал, образование обязательно. В 1976 году я окончил университет транспорта в Жилине. Я — электроинженер, обеспечивающий связь и безопасность на железной дороге, и мне очень нравилась эта специальность.

— А стали в итоге иеромонахом.

— А сие тайна великая есть. Первенцем в нашей семье был Ладислав. Это был славный красивый мальчик, рассказывали мои родители. В восемь месяцев отроду он заболел и умер, и это было огромным горем. И когда через два года родился я, то они обратились к Господу с молитвою, что пусть я посвящу жизнь служению Ему, только бы жил долго и счастливо и пусть бы Бог хранил меня всю мою жизнь. Об этом я долгое время, конечно же, не знал. Еще четыре года я был один — меня баловали, опекали, обучали, и той любовью, что была подарена мне с лихвой, я до сих пор делюсь со всеми в духовном служении. Потом родились брат Винска, сестренки Маргаритка и Ева.

РАК И МАТ

 Маргаритка — с такими же добрыми, василькового цвета глазами — входит с подносом с дымящимся кофе и бутербродиками с чудесным соусом из авокадо и пряных трав.

— Маргаритка — тоже монашествующая сестра?

— Маргаритка — мирянка. После того как овдовела, приехала бескорыстно, как салезианский доброволец, помогать нам в служении. Дело в том, что у меня обнаружили злокачественную онкологию, сразу на третьей-четвертой стадии, а я не всегда бываю дисциплинированным пациентом. Несколько случайно это получилось обнаружить. И это есть причина моего пребывания в Якутске.

— Вы смотритесь пышущим здоровьем человеком.

— Еще три года назад на костях были кучи метастаз. Я не то чтобы ходить, и сидеть-то не мог. А сегодня уже довольно неплохие результаты анализов.

— С Божьей помощью?

— Химия! На второй же день после постановки диагноза срочно отправили на химию. Ночью меня трясло так, что был уверен: умру! Говорю утром Маргаритке, позвони врачу, скажи, что у меня нет сил идти на химиотерапию. Она звонит, сообщает об этом врачу, на что тот говорит: «Конечно, откуда же взяться силам? У него ковид. Вот пришли результаты». Ко всему выяснилось, что по дороге из Алдана я, поскользнувшись, сломал палец на ноге. И по клиникам со сломанным пальцем бегал. А уже началось воспаление легких. В общем, сложный был период. До самой смерти буду благодарен всем врачам и медсестрам, которые занимались моим лечением. Это они говорили: «Надо, миленький». Низкий им поклон! Сейчас я в ремиссии. Онкохирург сказал мне: «Это чудо». Я принимаю лекарства, не столь силен, как раньше, но можно жить и радоваться, поддерживать других людей, молиться и служить.

— Вы словно апостолы, отправившиеся из благодатных краев в дальние страны — нести слово в люди.

— Церковь со времени своего создания — миссионерская, и эту черту невозможно убрать или остановить, потому что это дело Святого Духа, чудесная Божья благодать.

— Отче, а как вы, собственно, стали монахом? Чехословакия была социалистической республикой, и вряд ли там исповедовали веру открыто.

— Это интересная история! Монастыри и церкви салезианцев, францисканцев, доминиканцев, иезуитов и многих других орденов были закрыты. До института я учился в техникуме. И мой друг Владислав посещал профессора физики и математики, а по совместительству подпольного священника-салезианца, а вот за это, если стало бы известно, можно было загреметь в тюрьму на три года и больше. Он служил подпольно тридцать лет, пока в 1989 году не случилась Бархатная революция. Владислав познакомил меня с профессором-священником Иоанном, и тогда-то я углубил свою веру в Иисуса Христа, получил новые знания, а главное — благодать Божью. Когда молился, чувствовал внутренний голос, который гласил: «Иди за Мною». Но я строил свои планы на жизнь — жениться, построить дом в деревне, завести хозяйство — с лошадками, собаками, козами. Но голос открывался вновь, особенно в дни духовных упражнений — постов и молитв. Так длилось почти восемь лет. И голос, и мечта, и борьба. Мой духовный учитель видел, какое у меня призвание, но не торопил, только говорил иногда: «Йозеф, ты хорошо бежишь по дороге, но идешь мимо нее». Я закончил институт, отслужил в армии, работал по профессии в лаборатории в Братиславе. Но однажды произнес в ночи: «Господи, я твой!». Утром мы завтракали с отцом Иоанном, он, пододвинув ко мне солонку, произнес словацкую шутку, которая в переводе звучала бы как: «Возьми соль, посоли», но здесь она имела другое значение «Ты — осел». Потому что думал долго. Никто из моих родственников не знал о моем рукоположении во священники. Это был 1981 год.

— И до 1989 года вы все еще подпольно служили?

— Да, с виду мы вели обычную жизнь, а служили подпольно, после работы. Наши священники — они же инженеры, медработники, дантисты, программисты, преподаватели — оставили свои должности в миру, и люди увидели их в облачениях в церквях. Это для многих было удивительно. Мой друг с родителями пошли в церковь — по прошествии времени рассказывая об этом, весело смеялись, — и в какой-то момент, когда месса уже началась, его мама поворачивается к супругу и говорит: «Посмотри, как этот священник похож на нашего сына». Отец: «Кстати, а где наш сын?».

— А как ваши родители восприняли такую же весть?

— Когда я, приехав в родительский дом, сказал, что я монах-салезианец, папа встал и обнял меня. А мама расплакалась. У нашего народа священники всегда были в особом почете, а священников — выходцев из нашего поселка не было уже более 70 лет. На моей работе коллектив не хотел меня отпускать, а начальник был искренне опечален. Но я священник, сказал я им на прощальном чаепитии. «Так хоть бы сказал, что ты священник, мы бы при тебе не матерились», — смеялись коллеги. На первой священной мессе в поселке все пришедшие не поместились в церкви. Был крестный ход. Был большой праздник. Затем я служил в Братиславе, и церковь всегда была набита до отказа. Это была настоящая духовная весна.

«ЕХАТЬ НАДО В СССР»

— Как вы попали в Якутию?

— Я слушал рассказы одного из салезианцев, приезжавших в отпуск в Словакию, и мечтал, как и он, служить в Эквадоре. Но однажды из Советского Союза прилетел один из наших братьев-миссионеров и сказал: «Йозеф, нужно ехать в Советский Союз. Там гораздо больший духовный голод, нежели в Конго», а в этой стране он служил больше восьми лет. И мы с отцом Даниилом полетели в Новосибирск — там на деканат заступил отец Иосиф (Верн). Ныне он католический епископ. Письма с просьбой отправить пастырей к ним в Алдан писали Валентина Ивановна и Августина Федоровна — они работали в РОНО (районный отдел народного образования). Отец Иосиф предложил нам ехать в Алдан. И когда мы посмотрели на карте, где это находится, то засмеялись: «Мы же там замерзнем!» — на что он парировал: «Не замерзнете. Это якутская Швейцария». И мы полетели в Алдан. На несколько дней. Знакомиться. На дворе стоял уже 1991 год.

— Эквадор действительно был не самой плохой мечтой.

— По-русски мы еще неважно говорили, поэтому больше улыбались, чем разговаривали.

— Куда-нибудь дальше, чем Алдан, еще закидывали салезианцев?

— До этого самой дальней точкой считалась Япония. А сегодня салезианцы представлены в 135 странах. По возвращении домой мы интересовались: а нельзя ли отправить нас куда-либо поближе? Но настоятели решили, что надо ехать. Подготовка шла почти полгода: мы учили язык, подготавливали обучающие программы для преподавания в лицее, собирали вещи, гуманитарную помощь и решали все оргмоменты. В июле 1992 года отправились в путь: Братислава — Ивано-Франковск — Самара — Новосибирск — Чульман — Алдан. На поездах, грузовым самолетом, на перекладных. Двенадцать тонн груза с собой. За все время пути, а это больше недели, мы разгружали и загружали весь этот тоннаж семь раз. Втроем.

 — Бесстрашные вы.

— Это был новый жизненный опыт. Много новых знакомств. Однажды ночевали прямо на взлетном поле, на матрасах — их мы тоже везли с собой. И под этим же самолетом, проснувшись, проводили мессу. В самолете после взлета летчики пустили меня в кабину. Видеть землю сверху — это так красиво! По дороге из Чульмана видели старые ГУЛАГовские лагеря. Мы просили водителей остановиться, чтобы помолиться за всех умерших здесь людей. В Васильевке нам сказали, что здесь никто не останавливается, уж больно место страшное. Потом мы ездили туда с друзьями с десяток раз — провести службы. Однажды в таком походе друзья плесканули мне в алюминиевую кружку самогона — до краев. Надо сказать, тоже незабываемые ощущения (смеемся).

— Когда вы провели первую мессу в Алдане?

— Наутро после приезда. К нам пришли уже пятеро верующих. Отец Иосиф Верт однажды отправлял в Алдан монаха-францисканца отца Августина — он-то их и крестил. После мессы на крещение записались сразу 15 человек. Кстати, у нас была с собой 15-литровая бутыль с вином для причащения. На следующий день я поехал в Томмот.

— После недельного дикого путешествия по стране вы вновь отправились в путь?

— Тогда я был полон сил и не замечал усталости. В Томмоте два поляка-миссионера организовали детский лагерь для детей, и я отправился с ними знакомиться. По приезде обратно в Алдан братья говорят: «Беда у нас».

— Сперли бутыль!

— Точно! — хохочем в голос. — В «Алданском рабочем» вышла заметка «Обокрали иностранных специалистов». Так о нас узнал весь район. А мальчишек, похитивших бутыль, поймали. Только мы, конечно, заявлять на них не стали, а велели простить и отпустить. Пришлось нам закупать вино в местных магазинах. С этим туго было.

— Да со всем туго было.

— Это правда. Наш отдел социальной помощи называется «Каритас», что значит «милосердная любовь». Швейные машины, которые мы привезли, до сих пор работают в Угояне и Хатыстыре. Мы раздавали нуждающимся, многодетным, школе-интернату еду, одежду, одеяла, лекарства. Посещали больницы, детдом, ИВС (изолятор временного содержания).

— Ни разу не жалели, что так далеко вас занесло?

— Ни разу! Мы научились пилить и рубить на всю зиму дрова, заготавливать лед, косить сено. Мы закаливались, чтобы привыкнуть к суровому для нас климату. Но были совершенно счастливы от того, какие душевные люди здесь живут, как они тянутся к вере, как умеют дружить. Мы сами у них многому учились. И каждый день служили мессу. В РОНО нам выделили кабинет, потому что мы работали и в Алданском республиканском педагогическом лицее, и в вечерней школе, и в медучилище, и в школах Алдана, Солнечного, Ленинского, Хатыстыра, Нижнего Куранаха, Якокита. А каждое лето организовывали детские лагеря.

БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ

— Как вы все успевали?

— А вот тут я уверенно скажу — с Божьей помощью. Мы занимались строительством первого Христианского дома на Пролетарской, 3. В 1994 году уже стали подбирать место под строительство Центра молодежи — Дома Боско в Якутске. Новоселье отметили в 1997-м. А католическая церковь Святой Троицы была завершена в 2009-м.

— А в Якутске кто эти объекты строил?

— Руководил строительством отец Даниил, а строила канадская компания — та же, что возводила канадскую деревню и многие другие объекты. Здание церкви было построено под руководством отца Андрея.

— В Доме Боско уже много лет собираются анонимные группы алкоголиков, наркоманов, а также созависимых.

— Каждый из нас борется со своими зависимостями либо занят внутренними переживаниями и мыслями. Но не бывает человека без креста. Иногда и внутреннее, и внешнее соединяется все вместе, и в таких группах людям легче разбирать и понимать происходящее. Группе АА 8 февраля исполнится 14 лет. Даже если один страждущий победил свою зависимость, значит, эта работа ведется не зря.

— С такой трудоспособностью вы должны были филиал ордена салезианцев здесь развернуть.

— По предварительной системе Дона Боско мы готовим человека к крещению год, два, а то и три года. Мы не отказывали никому, но не каждый готов пройти этот путь. Приход — это всегда живой организм, и с ним нужно, скажем так, одинаково дышать — со смирением, терпением и любовью. Тридцать лет для истории церкви, да и истории в целом — это немного, но и за это время важно успеть посеять зерна, которые потом дадут свои ростки, а затем и плоды. Надо отметить, что мы ведь не втроем здесь служили — за все эти годы к нам в разное время приезжали 230 салезианских добровольцев.

— А каковы принципы системы Дона Боско?

— Она называется «превентивная (профилактическая) система Дона Боско». Если коротко: разум, вера, доброта. Жизнь так быстро меняется, такие повороты случаются, что люди иногда теряют и почву под ногами, и надежду, и направление. Важно подсказать вектор. Надо быть очень разумными. Уважать каждый день как дар жизни и привносить в нее больше мира, света, добра. И славить Бога. Если искренне верить, если есть желание узнать истину, Бог открывается вам.

— Молиться надо учиться?

— Думаю, для любого навыка требуется определенная подготовка. Как ребенок не умеет ходить сразу по рождении, так и мы учимся всему новому. Но вместе с тем для человека молитва есть тайна, потому что через нее действует Бог. Как сказали бы радиошники, подключиться на эту длину волны, поймать резонанс. У святых такое соединение было практически непрерывным, и было горе, если эта связь прерывалась. Но Бог никогда не допускает испытаний, под которыми человек мог бы согнуться и сломаться, иначе Он не был бы милосердным Отцом.

— Он был бы тогда лишь карающим и наказующим.

— А ведь это не так. Божье милосердие — это пик Его любви. Есть справедливость: Он дает каждому то, что ему принадлежит. Есть любовь, которая заглаживает множество наших недостатков. И есть милосердие: Он прощает, принимает, просто обнимает в духовном смысле и ставит человека на новый путь, новые возможности — в этом и заключается исцеляющая Его любовь.

— А кто, по вашему мнению, есть счастливый человек?

— Тот, кто точно знает, куда идет.

***

Мы еще пару часов общаемся обо всем на свете. Отец Иосиф рассказывает мне о своих командировках — в Ирландию и Монголию. Наблюдательный, внимательный, очень проницательный, он бесконечно говорит о людях, которых встречает на жизненном пути. Очень жаль, что газетные полосы не в силах вместить всей щедрости его души, ведь не каждый день встречаешь святого.

 

Яна НИКУЛИНА Фото автора