Самый романтичный премьер Большого

 

 

В прошлые выходные в Якутске состоялось поистине грандиозное культурное событие. На сцене Театра оперы и балета впервые в истории был показан полный спектакль «Кармен-сюита», а также дивертисмент из нескольких отрывков спектаклей «Спящая красавица», «Спартак», «Лебединое озеро», «Пламя Парижа» в исполнении артистов Большого театра. Это мероприятие было организовано в честь празднования столетия образования ЯАССР.

В столицу приехала труппа театра с солистами, примами и премьерами, кордебалетом и даже своим оркестром в составе ста двенадцати человек. Помимо собственных декораций Большой привез с собой даже специальный пол, чтобы артистам было комфортнее на сцене. Концертные программы были показаны в пятницу и субботу. В перерыве нам удалось пообщаться с премьером Большого Артемом ОВЧАРЕНКО, одним из самых романтичных артистов, и узнать впечатления от выступления на нашей сцене, как принимала публика и о многом другом.

— Вы уже станцевали первый концерт. Как публика?

 — Принимали чудесно. Зритель отзывчивый, что очень приятно.

— Как сцена? На пресс-конференции сказали, что Большой не возит к нам спектакли, так как размер сцены не позволяет показать их полноценно.

— Она уютная. Не могу сказать, что она большая, но, тем не менее, и спектакль «Кармен» поместился, и дивертисменты во втором отделении — отрывки из спектаклей. Так что на вашей сцене можно всё показывать. Уютная, компактная, и в этом своя прелесть. На таких хорошо показывать что-то драматическое, потому что публика ближе, чем на Исторической сцене Большого. Зрителю будет интересно видеть игру артистов с достаточно близкого расстояния. В каждой сцене есть своя прелесть. И под каждый театр подбирается определенный репертуар.

— Как дается адаптация?

— До Якутска из Москвы вылетел в Казахстан. В Алматы я станцевал два полных спектакля «Лебединое озеро» с местной труппой. Там тоже разница во времени. Оттуда сел в самолет, долетел до Красноярска, и потом уже сюда. На следующий день по прибытии танцевал здесь. На самом деле, не могу сказать, что задумываюсь об акклиматизации. Перестал с ней бороться давно, так как много лет гастролирую. Ты не можешь заставить организм уснуть, если у тебя по домашнему времени четыре часа дня, а здесь уже ночь. Понял, что не хочу бороться с этим, и позволяю организму уснуть тогда, когда он хочет, но подстраиваюсь так, чтобы поспать перед выступлением. Чуть раньше это будет или позже, неважно, главное — поспать хотя бы несколько часов. Можно пропустить завтрак и выспаться и потом днем не чувствовать себя разбитым. Со временем всегда очень индивидуально. Если долго находишься в какой-то стране, организм подстраивается.

— Чем собираетесь заниматься днем кроме сна?

— Сейчас сходим погуляем. Потом перед выступлением чуть-чуть посплю. Нужны силы. Когда много танцуешь, организму нужно восстанавливаться. Еда, сон, свежий воздух, меньше стресса — для любого человека это полезно вне зависимости от нагрузки.

— Куда пойдете гулять?

— Программы нет. Любая обширная экскурсия занимает много времени, и это может утомить. И ноги нахаживать перед выступлением — нехорошая примета. Может, в Старый город сходим посмотрим, что изменилось. Я уже был в Якутске лет семь назад. Заметил, что построили аэропорт, какие-то торговые центры, многоэтажки — их не было, когда я приезжал. В центре строится большая дорога.

— В Царстве вечной мерзлоты были?

— Да, там очень холодно и много льда. Даже получилось скатиться с горки. Для нас было очень холодно. В Алматы было плюс тридцать днем, а у вас уже снег. Резкий перепад. Но в каждом городе разная погода, и она по-своему прекрасна.

— Каково это — выступать на сценах мирового уровня и потом вдруг приехать куда-то далеко на Север в маленький театр?

В небольших городах зритель более душевный, открытый, эмоциональный, ярче выражает свои эмоции.

— Отношение к выступлению всегда одинаковое. Куда бы я ни приехал, что бы я ни танцевал, на сцене стараюсь быть честным и искренним. Я люблю свою профессию и отдаюсь ей полностью. Любой артист, который танцует на сцене, отдает энергию зрителю. Дальше происходит чудо: зритель возвращает энергию артисту. Такой пинг понг. Причем в небольших городах зритель более душевный, открытый, ярче выражает свои эмоции, нежели когда мы танцуем перед балованной публикой, к примеру, в Ла Скала, Гранд-опера или Ковент Гарден, в Петербурге или Москве. Там зрители видели всё, что можно было создать, и артистов самого высокого уровня. Они, можно сказать, насмотренные, и их удивить сложно. Нам на самом деле даже приятнее приезжать в маленькие города и встречаться с другой публикой. Хочется приехать еще раз, так как понимаем, что нас здесь будут ждать.

 — Какие у вас были впечатления, когда вы в первый раз вышли на сцену?

 — В балет пришел в одиннадцать лет. В двенадцать первый раз вышел на сцену. Сначала у меня был ступор. Ставили спектакль «Дон Кихот». Мне дали бубен и сказали, что в первом акте буду стоять по заднику в общей массе кордебалета. Изображать мальчика двенадцати лет, горожанина на площади в Испании. Сказали, мол, просто ходи вот здесь с бубном, живи на сцене. Ну я вышел вместе со всеми, занавес открылся. А когда находишься на сцене, из-за света софитов зрителя не видно. Я смотрел в темноту и долго не мог пошевелиться. Тут сзади ко мне кто-то подошел, подтолкнул и сказал: «Давай, танцуй». И всё. Я вместе со всеми ходил, изображал жизнь в городе. Потом постепенно стал привыкать, танцевать что-то серьезное.

— Сейчас какое ощущение? Темнота ведь никуда не делась.

— Это моя профессия. Сцена и театр чем прекрасны? Это общение с людьми вживую. Когда был ковид, мы все сидели по домам, и для нас всех это было непростое время. Карантин усилил понимание, что живое общение необходимо. Театр будет существовать всегда, так как это обмен энергией. Обмен моментами, которые важны для нас, для жизни, существования. Люди очень социальны. Нам нужно чувствовать друг друга, видеть друг друга, ощущать, созерцать. И даже те, кто это до сих пор не осознает, придет к этому. Когда я танцую спектакль, идет рассказ без слов. Он может вдохновить зрителя либо пробудить какие-то мысли. Дать возможность о чем-то задуматься. Это один из самых важных моментов нашей работы.

— Вы призер очень многих конкурсов. Сейчас готовитесь к какому-нибудь?

— Давно не готовлюсь. Это было в самом начале моего творческого пути. Сейчас больше посвящаю время театру. Я артист, который пришел к искусству, а не к спорту. У нас нет линейки, где можно было бы измерить, кто быстрее, выше, сильнее. Именно поэтому я пришел в это искусство. В моей жизни вначале был спорт. Занимался легкой атлетикой, единоборствами, плаванием, шахматами. Но всё это не привлекло, быстро терял интерес. В балете есть всё: и музыка, и танец, и физическая нагрузка, и красота. Много литературы, интеллекта, много истории, целый мир.

— У вас в семье есть музыканты?

— Нет, я единственный, кто пошел по этому пути.

— У вас двое детей. Много гастролей. Когда вы общаетесь? Кто с ними занимается? Тем более, что ваша супруга тоже танцует в Большом.

— Дежурим по очереди. Когда я дома, то я с детишками. Аня, моя супруга, занимается своими делами. Плюс у нас есть бабушка и дедушка, которые нам помогают. Справляемся. Дело даже не в занятости и возможности найти время для близких. Когда появляются дети, жизнь дополняется. Это целый мир. От них исходит много любви и теплоты. Когда появляются дети, это как определенный дополнительный навык и чувства. Они дают понять жизнь с другого ракурса. Я артист, мы очень сконцентрированы на себе, на своем эго и в какой-то мере эгоистичны. Профессия такая. Приходим утром, смотрим на себя в зеркало целый час. Делаем свое тело более пластичным, красивым. Занимаюсь этим целый час, выстраиваю свои положения. Потом иду репетировать и час или больше думаю, как буду делать то-то или то-то. Потом на мне делается костюм. Потом делают грим. Я проживаю и ощущаю это всё. И вдруг появляются дети, которые говорят тебе: «Привет! Есть кто-то важнее, чем ты сам!».

— На репетициях присутствуют?

— Иногда берем в театр. Они смотрят спектакль.

— Если они пойдут по вашим стопам, то поддержите?

— Поддержим. Если выберут что-то другое, тоже поддержим. Это их выбор. Сейчас гены уже дают о себе знать. Они постоянно танцуют, поют. Дома стоит колонка «Алиса», и она постоянно играет. У нас музыкальная семья.

 — Самая любимая роль?

— Это непростой вопрос. Нет самой любимой. Каждый спектакль — это часть прожитого момента твоей жизни. Ты погружаешься в какую-то историю. Возьмем Шекспира. Играл партию Леонта в спектакле «Зимняя сказка». Как раз за нее получил «Золотую маску». Но речь не про премию, а про то, что каждой партии посвящаю много времени. Сначала рассуждаю. Провожу много времени в залах. Ищу своего героя, пластику, психофизику. Идет работа над актерским диапазоном. Это целый этап жизни. Потом идет спектакль. После него другой. Но тот, прошлый, откладывается в моей жизни как отрезок, который я не могу вычеркнуть или изменить. И таких отрезков очень много. Остаются воспоминания. И я как человек, как личность, как артист становлюсь другим. Все спектакли, пусть это будет «Ромео и Джульетта», «Дама с камелиями», «Лебединое озеро», «Спящая красавица» — это всё мной любимое, всё разное. Балет «Чайка» из последнего — это тоже этап жизни, который важен для меня и, надеюсь, не только для меня. Это как дети, и каждого ребенка я люблю.

— Каково это — умирать на сцене?

 — Есть такая фраза: если ты на сцене отдаешься полностью и без остатка, то ты самый богатый человек. И когда это чувствуешь, то получаешь отдачу еще больше, чем ты дал. Когда ты умираешь на сцене, потом возрождаешься как Феникс.

— Сейчас в стране очень сложная обстановка, и я не могу не спросить, как вы к этому относитесь? Как это отражается на творческом процессе? Или еще нет осознания?

— Все всё уже поняли, что происходит на этой планете. Непростое время. Чтобы не сойти с ума, каждый из нас должен заниматься своим делом и делать то, что он делает лучше всего, несмотря ни на что. И то, что каждый делает, должно создавать, а не разрушать. По возможности стараюсь придерживаться этого. Возможно, мои действия вдохновят кого-то, дадут задуматься. Для кого-то это незначительно, а для кого-то изменит жизнь. Стараюсь придерживаться этой стези. Каждый может внести свою часть любви, доброты, созидания в этот мир, даже когда кто-то пытается его разрушить.

 — Вы преподаете?

— Пока я артист, у меня нет времени. Плюс появились дети, и я хочу им уделять внимание. У них сейчас самый сладкий возраст. Тем не менее преподавал во время ковида. Давал онлайн-уроки. Когда все открылось, стал возвращаться на сцену, играть партии. Преподавание — это особое мастерство и часть таланта человека. Не каждый артист, который прекрасно танцует, может преподавать. Умение передавать знание — особый талант. Не знаю, буду ли делать это дальше. Возможно, у меня есть чем поделиться с более молодыми артистами. Но пока я вижу себя как художник, как исполнитель, который больше не учит, а рассказывает.

— У вас есть кумир?

— Никогда не было. Всегда смотрел на артистов, которые танцевали в Большом театре. Видел невероятный уровень мастерства и старался стремиться к этому. Но каждый артист, который был в Большом, не может быть хорош или прекрасен во всех спектаклях. У каждого есть свое амплуа. И если кто-то может быть невероятен в «Лебедином озере», где нужна академическая школа, легкость, то в другом спектакле, где нужно быть более эмоциональным, он уже менее интересен. Пока не встречал таких артистов, чтобы они были настолько универсальны, танцевали абсолютно всё.

 — Вы считаетесь романтическим исполнителем...

— Да, когда выхожу на сцену, кажусь положительным. У меня очень позитивная энергия, и чаще на сцене играю что-то положительное. Когда балетмейстеры ставят что-то, они говорят: ты — Ромео, а ты — Тибальт. Но иногда бывают интересные и настолько неожиданные для всех решения, когда ктото, сам по себе крайне положительный, берет отрицательную роль. Этот диссонанс может дать интересный результат.

 — Приходилось?

— Да, и не раз.

— И как это — ломать себя?

— Не ломать. Находить в себе другие краски. Взгляды, положения, смыслы. Смысл — это самое важное для артиста. Найти смысл своего существования на сцене: почему я тут, кто я на сцене, что мне нужно... Эти глаголы внутри тебя начинают создавать роль, и то, что ты в реальной жизни никогда не почувствуешь, можешь прожить на сцене. Там можно прожить, и не раз, смерть, почувствовать себя плохим, вульгарным, жестоким. И на сцене это нужно утрировать. Чем больше утрируешь, тем лучше. Иногда кажется, что ты не доигрываешь, а на самом деле, наоборот, нужно переиграть. Для этого есть педагог, с которым это всё оттачивается. Какой бы уровень артиста ни был, нужен взгляд со стороны. Тебе может казаться одно, а на самом деле зритель видит совсем другое.

— Про любимую роль мы поговорили, а какая роль самая сложная?

— Из того, что для меня было вызовом, — это партия Краса в спектакле «Спартак». Я очень позитивный, а там очень непростой герой. Отрицательный. И физически сложно, и эмоционально. И этот диапазон нужно было понимать, взгляды, свойства, о которых я говорил ранее.

— Есть какой-то ритуал перед выходом на сцену?

— Нет даже никаких обычаев. Кто-то стучит по сцене три раза, кто-то перекрещивается, иконы раскладывает на столике у зеркала, где переодеваются. Кто-то кулончики берет. Я прихожу, делаю грим, разогреваюсь. Настраиваюсь на роль и танцую. — Есть понятие «профессиональное выгорание». Вам до него еще далеко или случаются моменты? — Каждый человек может устать. Но по себе скажу, что устаешь от рутины, если у тебя однообразие. Конечно, любой человек может от нее устать. Чтобы не было рутины, ее нужно разбавлять. Возможно, мне повезло, я постоянно гастролирую, танцую разные спектакли. Не чувствую однообразия. Встречаюсь с разными людьми, балетмейстерами, которые приезжают из разных стран. У меня есть дети. Я люблю готовить...

— О, как интересно. Коронное блюдо?

— Неплохо готовлю рыбу в духовке. Это быстро и вкусно. Беру рыбу сибас. Перчу, солю, добавляю сливочное масло, внутрь лимон либо лук, каперсы. Все это в фольгу и в духовку. Двадцать пять минут — и это невероятно вкусно. Иногда экспериментирую с кухнями разных стран. Когда жил в московском интернате, у нас было много корейцев, японцев. К ним приходили посылки, и они делились едой. Тоже понравилось. Острая, много лапши, риса, каких-то сочетаний. Когда готовлю, тоже немного добавляю азиатских нот.

— Вы в курсе, что в Якутии самая вкусная рыба?

— Да, у вас прекрасная строганина и мясо очень вкусное. Домой точно повезу рыбу. Семьей сядем и насладимся. Мясо, может, тоже полезно, но его нельзя есть так часто, как рыбу. Она не такая жирная. В ней больше витаминов, легче усваивается организмом. И детям тоже легче.

— А как же диета?

— Когда у тебя много работы, начинается сезон, мы будем даже худеть. Можно есть всё, так как нужны силы.

— Вы выступаете на сцене с супругой, потом видитесь дома. Не устаете друг от друга?

— Выступать с женой — прекрасно, а жить вместе — еще прекрасней. Какие-то технические моменты обсуждаются, но стараемся дома этого не делать. Дом — это дом. Мы и так в театре проводим много времени. Дома другая жизнь, это место, где восстанавливаешься, отдыхаешь. Место силы, где должен зарядиться на следующий день.

— Когда вас назначают на какую-то партию, с вами советуются? Вы можете отказаться?

— У нас есть художественный руководитель, который делает репертуар. Иногда приезжают балетмейстеры, хореографы, которые ставят нам спектакль и подбирают артистов, как им кажется, подходящих на роль. Мы приходим в зал, начинаем творить, пробовать и смотреть, кому что подходит. Артист может посоветоваться, что-то предложить или отказаться, если понимает, что не сможет сделать.

— Как насчет конкуренции?

— Спектакль обычно идет блоками. Например, если это «Лебединое озеро», то оно идет четыре, пять спектаклей подряд. И на каждый спектакль есть артисты. Состав разный. Кордебалет может оставаться одним и тем же, а солисты меняются. Плюс в Большом очень много спектаклей. Конкуренция существует, но к ней нужно относиться более здраво. Она должна быть с добрым азартом. Твоя задача — самому всё сделать хорошо, а не насолить комуто, чтобы станцевал плохо. Стекол в пуантах я в своей жизни не встречал. Это какие-то мифические вещи, о которых чаще всего снимают фильмы. На самом деле все не так.

— Вы завидуете кому-нибудь? Вашим коллегам?

— Я не встречал людей, которые, занимаясь любимым делом, полностью, без остатка и с большой любовью отдаваясь ему, раскрывая свой потенциал, при этом еще кому-то завидовали бы.

— Вы к нам еще приедете?

— Обязательно.

 

Виктория БУШУЕВА.