Закаленные БАМом
В этом году исполнилось пять десятилетий с момента начала строительства Байкало-Амурской магистрали. Один из самых масштабных проектов позднего советского времени. Стройка легендарная. Якутия благодаря БАМу получила стабильное наземное сообщение с другими регионами страны. Строили всей страной. Кто-то приезжал за романтикой, кто-то за длинным рублем. Но были на строительстве БАМа, конечно, не только строители, но и люди совершенно разных профессий. Были и учителя. В новых поселках открывались школы, где обучались дети этих самых строителей, и не только. Среди учителей была Ирина ПОПОВА.
***
Сразу после окончания ЯГУ она по собственному желанию поехала в только строившийся поселок Хани, где проработала пять лет. Настоящий ветеран БАМа, чьи заслуги отметили уже в 1985 году, наградив медалью от имени Президиума Совмина СССР. Таких в Якутске всего пара десятков человек. В интервью она вспоминает о тех временах, о том, как шла знаменитая стройка и в каких непростых условиях все это происходило.
— Что подвигло молодую девушку, только что окончившую престижный факультет иностранных языков, отправиться в тайгу?
— Еще во время учебы в ЯГУ я попала в ряды бойцов студенческого строительного отряда Gaudeamus. Это, кстати, название международного студенческого гимна. Причем попала в отряд сразу после первого курса. Меня еле взяли, поскольку мне было 17 лет, а брали туда с восемнадцати. Так вот, летом 1976 года я впервые выехала с отрядом в Нижний Куранах. И далее каждое лето мы выезжали уже в Нерюнгри, строили молодой город. Туда привлекали много студенческой молодежи. Разбивали палаточные городки, жили в армейских палатках на двадцать человек. В таком городке проживало десять студенческих отрядов. Причем только наш отряд был из Якутска, а остальные — из Горьковской области. Они занимались строительными и земляными работами, довольно тяжелыми. А мы — отделочными работами в готовых домах. Жизнь в нашем городке кипела очень бурно. Вечерами и в выходные играли в КВН, проходили спортивные соревнования, обязательно танцы. Причем на танцплощадке играла живая музыка — студенческая группа из Горьковского политехнического. Это было счастливое время. К тому же работа, конечно, оплачивалась. Можно было заработать. Не очень много, но для студентов подспорье.
— И после окончания университета вы решили продолжить сотрудничество с БАМом.
— В какой-то степени я была очарована атмосферой БАМа. Это атмосфера романтизма, мужества и патриотизма. Я подумала, что после окончания хорошо бы работать где-то на БАМе. Пошла в Министерство образования и добилась, чтобы меня направили туда. Мне пошли навстречу, сказав, что как раз сейчас строится новый поселок Хани и можно поехать туда. Я попала в распоряжение Олекминского РОНО. Приехала в Олекминск 15 августа 1980 года. Познакомилась с будущим директором школы в Хани. Тоже молодая женщина, тридцати пяти лет. А мне на тот момент 21 год был. В общем, мы оформились и направились в Хани. Мало того, что свои вещи были, мы еще везли несколько кулей учебников. А добраться до Хани было не очень просто. Там настолько высокие хребты окружают эту местность, что даже вертолет их не перелетал. Поэтому напрямую добраться было невозможно. Только окружным путем. Маршрут такой: Олекминск — Чульман — Тында — Хани. И особенно проблемно была добраться из Тынды в Хани. Поскольку поселок новый и рельсы еще не уложены, то сообщение или по дороге, которая скорее была направлением, или на вертолете. А вертолеты были грузовые. Есть место — возьмут, а нет — значит, нет, сидишь. Впоследствии каждый год, возвращаясь из отпуска в Хани, я сидела и ждала вертолет. И, помню, мечтала, что если бы был поезд, то я смогла бы прямо из Якутска сюда добраться. А в тот первый раз мы несколько суток с директором сидели на вертолетной площадке в Тынде. В итоге дождались и долетели до места назначения. Этот вертолет сел на площадке в глухой тайге. Она находилась в стороне от самого поселка. И такая тайга, что даже немного испугалась. Если захочешь сбежать, то и не сбежишь.
— Хорошее начало. Обратно в вертолет не захотели?
— Конечно, я предполагала, что будет примерно так, но не до такой же степени! И если студенческий стройотряд в Нерюнгри — это было весело и беззаботно, то здесь, на настоящем БАМе, все оказалось суровым и серьезным. Когда добрались до поселка, то там нас ждала новенькая школа, где мы с директором и поселились.
— Кстати, из чего строили дома? Их уже много было в поселке?
— Сборно-щитовые. Из фанеры, можно сказать. Возводили, конечно, быстро. Фактически все постройки были такими. Но и горели они как спички. Еще на тот момент в поселке была больница, даже медпункт, скорее, а также магазин. И несколько жилых домов. Не было ни сельсовета, ни бани, ни почты. И даже радио на тот момент не было. И еще раз повторю: дороги тоже не было.
— И началась новая жизнь.
— Первого сентября мы открыли школу вдвоем с директором. У нас было всего 26 учеников, в основном начальных классов. Но потом населения прибавилось, и к концу года их уже стало около 350.
— Так, а вы там вдвоем из учителей были?
— Да, сначала вдвоем. Она учитель физики, и я — иностранных языков. Конечно, в течение года штат учителей был укомплектован. Надо отметить, что БАМ тогда динамично развивался. И если был план открыть ту или иную станцию к определенному сроку, то так и происходило. Поэтому и население Хани так резко выросло. Когда мы приехали в Хани, нам назвали сроки появления станции — май 1982 года. Так в итоге и вышло.
— Из каких областей были люди в поселке?
— Почти все — с Украины, из Донбасса, Макеевки и Авдеевки. Когда мы приехали, там были рабочие строительно-монтажных поездов СМП-576 и СМП-596. Первый из них занимался строительством домов, а второй — подготовкой к будущей укладке рельсов.
— Как получилось, что много строителей с Украины?
— Мне кажется, потому что они мобильный народ. Приехал один, сделал вызов другому, и так далее. А у меня вообще вот какая сложность была. Основной язык у меня — английский: филолог, переводчик и преподаватель. Второй язык — немецкий. А вот с Украины ехали дети с французским языком. Куда деваться? Я усаживала на уроках их так: первый ряд — «англичане», второй — «немцы» и третий — «французы». Ни один методист не скажет, как на одном уроке обучать трем языкам. «Французов» приходилось переучивать на английский. А почему на Украине именно французский язык, не знаю. И вот я с этими «французами» после уроков дополнительно занималась. Из школы вообще не вылезала. Причем эти дополнительные занятия мне не оплачивали.
— Кстати, а что касается других учителей: они как-то по распределению туда попали?
— Нет, это были жены строителей БАМа. Из разных областей СССР. Кстати, что примечательно, на весь поселок я была единственная из коренных — то есть единственная саха. Из Якутии никого больше не было. И вот когда в 1982 году открывали станцию, укладывали так называемое серебряное звено, меня с хлебом и солью отправили на торжественную встречу строителей. Правда, еще была женщина из Бурятии. Символизировали дружбу народов. Я была одета в национальный костюм. Это был большой праздник. Приехали даже телевизионщики из Москвы.
— Но поезд, наверное, не сразу пришел?
— Конечно! Предстояла еще большая работа. И, если не ошибаюсь, первый пассажирский поезд пришел в Хани только через год. Интересно, что туда пустили старые списанные поезда. Он очень похож на поезд из кинофильма «Сибирский цирюльник». Огромные мягкие диваны, и купе казалось очень просторным. Так или иначе, связь с Большой землей появилась. Это был западный участок Большого БАМа. Кстати, уместно будет вспомнить немного истории. БАМ начали строить еще до войны, потому что были не очень хорошие отношения с Китаем и существовала вероятность, что соседи могут что-то сделать на Транссибе. То есть БАМ задумывался как резервная стратегическая магистраль. А еще существовал Малый БАМ — это ветка со станциями Беркакит, Нагорный. И я считаю, что если бы не было этого Малого БАМа, то не было бы и Большого. А ветка Малого БАМа подводила к Нерюнгринскому угольному месторождению в Якутии.
— Кстати, а в то время говорили о том, когда ветка дойдет до Якутска?
— Нет, совсем об этом не слышала.
— Как было со снабжением в поселке и какие были зарплаты?
- Наша школа – это была не бамовская организация, поэтому зарплаты были обычными. У меня зарплата была маленькая. Мне мама даже хотела деньгами помогать. А в бамовских организациях зарплаты были приличными. Что касается снабжения, то оно было очень хорошее. Снабжение так называемого первого класса. Правда, мне не хватало зарплаты на всё это. Там был и сервелат, и апельсины — то, чего не было даже в Якутске. Шубы мутоновые, правда, по талонам. Курточки всякие модные, кожаные вещи.
— В поселке был сухой закон? Как с пьянством обстояли дела?
— Сухого закона не было. Все продавалось с утра и до вечера. Пьянства тоже не было, потому что сразу увольняли с работы. Люди приезжали издалека не для того, чтобы пьянствовать.
— Что вообще за люди были в поселке?
— Как уже сказала, большинство с Украины. Например, у нас жил Герой соцтруда Новик, начальник СМП-576. Он получил свою звезду за укладку 50 километров рельсов. Потом появился знаменитый бронепоезд Варшавского с его бригадой. Он укладывал рельсы со стороны Тынды, а навстречу ему шел со стороны Усть-Кута со своей бригадой Бондарь. Оба впоследствии стали Героями соцтруда. В бригаде Варшавского, кстати, было очень много людей с высшим образованием. Как уже сказала, у нас в Хани большинство были из Авдеевки и Макеевки. Я сейчас очень много думаю об этих людях, переживаю. Где они сейчас, что с ними? Когда-то я мечтала туда поехать, может, учеников своих найти.
— Текучка кадров была большая?
— Нет. Конечно, люди приезжали и уезжали, но это текучкой назвать нельзя.
— А как у вас с досугом было в глуши?
— В 1981 году построили клуб, а в следующем появилось телевидение и радио. Был еще спортивный зал. В клубе показывали фильмы, приезжали самодеятельные артисты.
— А вот что касается гигиены, сначала там даже бани не было. И как мылись?
— Кто как мог. Дома в основном. Воду развозили. Ну и, что там говорить, удобств не было. Ведерно-выносная система. Дома тоже довольно холодные были, хотя там, в Южной Якутии, нет таких сильных морозов, как в Якутске.
— Какое-то коренное население было в поселке?
— Местных жителей не было. Но неподалеку от поселка жили эвенки. Они почему-то считали место, где стоял поселок, мертвым и там не селились. Хотя в поселке было озеро, и рядом горная речка. Почему они так считали, не знаю. Но для длительного проживания Хани — место довольно тяжелое. Эти высокие хребты, окружавшие поселок, создавали гнетущее впечатление.
— Как часто прилетали пассажирские вертолеты?
— Они вообще не прилетали. Только грузовые. В этом-то и была сложность. Почему-то о людях никто не думал.
— Итак, вы проработали в Хани целых пять лет. Почему решили вернуться обратно в Якутск?
— Пять лет — довольно большой срок для жизни в глуши. Хоть к тому моменту уже и была построена железная дорога. Мне хотелось развиваться, а там этого сделать бы не получилось. К тому же у меня ведь даже наставника не было, я варилась в собственном соку. Моим наставником был журнал «Иностранные языки в школе». И плюс тяжелые бытовые условия.
— Спустя годы как вы вспоминаете эти пять лет, проведенные в тайге? Что вам дал этот опыт?
— Конечно, сейчас себе удивляюсь. Как я могла поехать в двадцать один год в такую глушь, в глухую тайгу. Но я об этом не жалею. Этот опыт меня закалил. С тех пор не боюсь никакой работы. И еще мне помог мой открытый характер. Там невозможно было быть некоммуникабельным. Взаимовыручка всегда ценилась в сложных условиях. И оказалось, что я по жизни люблю решать глобальные задачи. Этот опыт мне помог.
— Что, на ваш взгляд, значит БАМ для Якутии?
— Считаю, что главным выгодоприобретателем от строительства БАМа стала именно Якутия. Это стройка действительно стала переломным событием в ее истории. Она решила одну из главных проблем — грузотранспортную изолированность республики. Вот в Нижнем Бестяхе такой крупный логистический центр появился. А приход первого пассажирского поезда на эту станцию — это вообще реализация моей давней мечты.
— Что можете сказать о торжествах по поводу 50-летия БАМа?
— Я узнала случайно, что был праздник в Тынде и награждение ветеранов БАМа в Центре культуры им. Гагарина. Меня почему-то не пригласили, хотя я подавала свои данные в окружную администрацию города. Потом написала письмо министру транспорта Якутии и спросила, почему не пригласили. Ответили, что на праздничный поезд в Тынду не пригласили из-за отсутствия мест. Недавно медаль мне все-таки вручили. Кстати, торжества были за счет РЖД. А вот республика, насколько я знаю, не выделила на это ни копейки, хотя юбилейные торжества были объявлены на федеральном уровне. В Якутске не было ни одного билборда, ни одного концерта, посвященного юбилею, чтобы люди знали, подрастающее поколение. Хотя, еще раз повторю, для Якутии БАМ значит очень и очень много. И еще знаете, странно, что ни один из якутян-бамовцев не стал героем соцтруда. А была ведь такая бригада — «Якутский комсомолец», и на их долю пришелся очень тяжелый труд. Они, кстати, прямо с 1974 года работали. И этот труд сопоставим с бригадой того же знаменитого Варшавского. У меня сейчас есть идея сделать общественную организацию, которая бы объединила ветеранов БАМа. И надеюсь, что в ближайшем будущем она появится. Причем, чтобы туда вошли только люди, непосредственно работавшие там.
И. БАРКОВ