Холод ошибок не прощает
Несколько десятков лет назад один из якутских хирургов изобрел уникальный способ лечения холодовой травмы, которая позволяла сохранить пациентам конечности. Однако сейчас эта гениальная методика на практике, увы, уже не применяется. В чем уникальность технологии, почему перестали её использовать, а также каковы сегодня перспективы по лечению отморожений, мы попросили рассказать хирурга, профессора, доктора медицинских наук Рево АЛЕКСЕЕВА.
— Лечением холодовой травмы мы занимаемся начиная где-то с 1966 года. Пытались сохранить пальцы при отморожениях, чтобы не допустить некроза тканей. За эти годы испробовали очень много способов. В 60-е и 70-е годы обычно применялся метод быстрого согревания в ванне. В 74-м году защитил кандидатскую диссертацию о методе быстрого согревания при отморожении кисти. Результаты были относительно хорошие, но, когда больные поступали с очень сильным отморожением, таким способом мы уже не могли им помочь спасти от ампутации.
В конце 70-х годов пришли к выводам, что при длительном воздействии сильного холода при замерзании наступает оледенение конечностей. Капилляры и сосуды конечностей становятся хрупкими, и уже ничем нельзя помочь. Тем временем данный метод быстрого согревания был распространен повсеместно. При оказании помощи опускали пациента в тёплую воду и начинали сразу двигать его конечности. Вот все и ломали.
Мы долго не могли доказать, что это неверный способ. Потом я договорился с учеными одного института, и они изобрели термометры с иглой на конце, которые могли измерить внутреннюю температуру тела. Оказалось, что при поступлении в больницу поверхностная температура отмороженного плюсовая, а внутренняя уже минусовая. Когда человек находится долго на улице при температуре -40, конечности замерзают в согнутом состоянии, и при размораживании их нельзя разгибать, чтобы не навредить. Мы это доказывали лет двадцать, и к нам сильно никто не прислушивался.
— Почему?
— Потому что в других регионах нет таких низких температур и за очень быстрое время человек не может так замерзнуть и оледенеть, как у нас.
— Ну да, у них зимы не такие суровые.
— Мы стали искать способ сохранения ткани. Проверили очень много методов. Потом пришли к выводу, что надо разогревать ткани изнутри естественным притоком крови, но для этого нужно, чтобы наружная оболочка кожи не подвергалась воздействию тепла. Когда человека заносят в помещение, температура тела на поверхности начинает быстро повышаться. Измеряем — плюс 4, а внутри — лед, минус. Кровь не циркулирует. Кислород не поступает в ткани, и они отмирают. Поэтому искали способ, как изолировать отмороженные конечности до поступления в больницу на уровне эвакуации скорой помощи. Так придумали сшить чехлы.
— Из чего?
— Из оленьей шкуры. Оказалось, что этот мех очень хорошо изолирует и не пропускает внутрь тепло. Это было примерно в 1997−1998 годах. К этому времени у нас сложился такой алгоритм оказания первой помощи. Не растираем, не разгибаем конечности, чтобы не ломать сосуды. Затем надеваем чехлы, чтобы не допустить быстрого наружного отогревания. Следующее, что нам предстояло сделать, — это заставить кровь циркулировать внутри сосудов и тем самым отогревать ткани изнутри. Здесь мы столкнулись уже с природной защитой организма человека. При замерзании мозг дает организму команду сузить сосуды, чтобы спасти себя. И, пока организму холодно, мы не можем отключить эту команду. Она отключается, только когда организм согревается. Стали думать, как отключить мозг...
— Наркоз?
— Совершенно верно. Во-первых, наркоз, во-вторых, блокировать нервы, которые сужают сосуды. Это вкупе с искусственной вентиляцией легких давало нам время для естественной оттайки организма до комнатной температуры, пока пальцы не разогреются.
— И каковы были результаты?
— Мы испытали эту методику и получили очень хорошие результаты. Были случаи поверхностного некроза, когда человека сначала доставляли в больницу и разогревали ткани во время осмотра. Это занимает обычно 10–20 минут, и поверхности успевают нагреться. Когда ткани закрывали на улице и не давали доступа тепла с использованием чехлов, то результат сохранения конечностей был 100-процентным. Этот метод я запатентовал и в 1999 году защитил по нему докторскую диссертацию. Мы внедрили его и использовали какое-то время. Спасали людям руки, ноги.
— Почему какое-то время?
— Потому что спустя какое-то время олений мех стал дефицитом, трудно было достать. Потом в больничных условиях его применение не совсем удобно. Сыпется, нет стерильности... В общем, было много трудностей.
— А как людей спасать?
— Вместе с компанией «Сахатент» искали материалы, которые могли бы изолировать конечности от тепла в течение 24-х часов. Перепробовали восемь-девять вариантов и подобрали материал, не пропускающий тепло. Запатентовали и стали использовать.
— Ваш способ до сих пор применяется при отморожении и спасает людям руки, ноги?
— Нет. В 2011 году в системе здравоохранения были приняты стандарты лечения. Придумали их, конечно, в Москве, где не понимают особенностей нашего климата. И примерно с 2013 года у нас перестали пользоваться разработанной мною методикой.
— И как изменилась ситуация?
— Пациентов с отмороженными конечностями привозят в больницу. Руки, ноги согреваются. Наступает некроз тканей, и конечности ампутируют.
— Как так-то?
— Вот так. Я писал везде, но меня все отправляют в Министерство здравоохранения, а там говорят, что лечение проводится согласно стандартам. А стандарты таковы, что даже термометрию не делают. Хотя в стандартах есть применение теплоизолирующих повязок, но сделаны они из ваты, которая не держит температуру, и изоляция не получается. В итоге — ампутация конечностей.
— Ужас.
— И это не единственная проблема.
Ни единого шанса
— В Якутске в 2000-х годах за год замерзало порядка 80−90 человек. Раньше по стандартам было так, что при обнаружении замерзшего человека его везли в ожоговое отделение. Мы их размораживали. Это еще одна моя технология. Погружали человека в наркоз. Накладывали термоизолирующие повязки и под наркозом оживляли, лечили. В 2011 году пришли стандарты, при которых людей, которых нашли на улице, везли не в больницу, а сразу в морг. Количество умерших с тех пор увеличилось до 120–130 человек. Я просил, чтобы, когда замерзшего на улице или в подъезде человека привозили в морг, вызывали меня. Приходил, измерял температуру. Наружная температура тела, к примеру, была -30 градусов. А внутри плюс. Замерзла только оболочка. Сердце и мозг находятся в состоянии гипотермии, кровь живая, но из-за оледенения оболочки (кожи, подкожно-жировой ткани и мышцы) не может дышать. Если человека оставить в морге, то он постепенно оттаивает и погибает. Если его погрузить в наркоз, то в течение суток есть шанс на спасение.
— То есть людям не дают ни единого шанса?
— Да. Причем мы до сих пор проводим эксперименты на свиньях. Замораживаем и оживляем их. И это работает. Мы просим, чтобы людей привозили в больницу и постепенно отогревали, но нам говорят, что на это нет денег. Средств не выделяют.
— Где вы проводите эксперименты на свиньях?
— В Арктическом государственном агротехнологическом университете вместе со студентами. Однако в прошлом году нам не разрешили ставить подобные эксперименты. Ректор сказал, что мы свиней мучаем. Однако во всем мире как раз и ставят эксперименты на свиньях, чтобы потом можно было лечить людей. В этом году, надеюсь, добьемся. Финансов на это нет, поэтому все расходы берем на себя. Пенсию свою туда трачу.
— На что живете?
— До недавнего времени работал в Якутском научном центре.
— Почему до недавнего времени?
— Потому что сказали, хватит заниматься ерундой, сократили оплату на полставки, пришлось уволиться.
— Как-то все это нереально звучит. Во всем мире проводятся тысячи исследований, люди защищают докторские диссертации, двигают науку, а у нас как-то все печально...
— Диссертации защищают, да. Но дальше этого обычно не идет. К примеру, мы живем в стране, где в большинстве регионов холодные зимы. Однако официальных исследований действия холода на организм у нас нет. Есть несколько человек, которые благодаря собственному энтузиазму изучают эту проблему, но их единицы. Это мои коллеги из Иркутска, Читы, Красноярска. А ведь замораживающее действие холода — это только вершина айсберга. Большинство людей думают, что от холода умирают, замерзая на улице в сугробе, а от жары — после тепловых ударов. Однако в реальности основная причина холодовой смертности — рост частоты сердечно-сосудистых заболеваний. Поскольку на них приходится примерно треть всех смертей в мире, даже небольшое увеличение их частоты из-за температуры превращается в очень большое число смертей.
Самое главное, что нужно изучать это действие холода на организм. Люди, живущие на Севере, живут гораздо меньше, тех кто живет, к примеру, в Краснодарском крае. Холод сокращает жизнь. Сейчас средняя продолжительность жизни мужчин на Севере порядка шестидесяти лет. Во времена, когда якуты жили в лесу в 600–500-х годах нашей эры, продолжительность жизни составляла 25–30 лет.
Средняя продолжительность жизни в Якутии в XVI–XVII веках достигла 30–35 лет, что стало результатом технологических улучшений и начала освоения региона русскими землепроходцами. Средняя продолжительность жизни в Якутии в XVIII–XIX веках увеличилась до 35–40 лет благодаря развитию сельского хозяйства, внедрению новых культур и методов обработки земли, что улучшило питание населения.
Средняя продолжительность жизни в Якутии в первой половине XX века увеличилась до 40–50 лет. После революции 1917 года началось развитие системы здравоохранения, хотя оно было ограничено ресурсами и доступностью в отдаленных районах. Продолжительность жизни во второй половине ХХ века — 55–65 лет. Введение центрального отопления, утепленных домов и улучшение снабжения значительно повысили качество жизни в условиях сурового климата Якутии.
Продолжительность жизни зависит от борьбы с холодом. Сейчас появился газ и другие блага цивилизации, продолжительность жизни увеличилась в среднем до 65-ти лет. Но в районах Крайнего Севера так долго не живут.
— А как же долгожители, которые доживают до ста лет?
— Это единицы. Сколько у нас тех долгожителей на всю республику? Несколько десятков. При длительном воздействии холода на организм люди чаще подвержены инсультам, инфарктам, стенокардии, заболеваниям легких и т. д. Возьмите для сравнения цифры количества долгожителей в теплых регионах, на Кавказе и т. д. Там отметивших столетний юбилей гораздо больше, при этом люди сохраняют подвижность и ясность ума, трудоспособность. У нас такого нет.
Везде за границей есть целые институты для изучения действия холода. К примеру, в Англии, где в квартирах не разрешается держать температуру выше 16 градусов, в год от переохлаждения и связанных с ним заболеваний умирает порядка 60 тысяч человек. Или в Африке несколько лет назад было снижение температуры до +18...+20 градусов, и в это время смертность увеличилась на два миллиона человек. Резко возросло количество людей, умерших от инсультов и инфарктов. Температура низкая, сосуды суживаются, и результат не заставляет себя долго ждать.
Утепляйтесь
Опять же из-за холода у нас на Севере в три раза больше заболеваний суставов, чем в других регионах. Наши предки раньше, когда шли на охоту и рыбалку, надевали специальные меховые штаны, а сейчас что? Даже подштанники не все носят.
— Лыжные костюмы очень хорошо прижились. Спасение для наших холодов.
— Согласен. Тем не менее, как показывает практика, проблема существует. Даже если говорить об эндопротезах. Люди делают операцию. Вроде в первое время все хорошо, а через пять лет 30% разрушается.
— Почему?
— Эндопротез железный и при низких температурах в легкой одежде замерзает. Кровообращение вокруг него ухудшается, и протез начинает болтаться. Так что холод надо изучать и относиться к нему с уважением. Он не прощает ошибок. Опять же, в разных странах есть понятие «точка минимальной температурной смерти», в России такого понятия нет. Точка минимальной температурной смертности — это температура, при которой наблюдается наименьшая смертность населения. Она различается в зависимости от региона и отражает адаптацию населения к местному климату. В России эта точка научно не определена, что затрудняет полную оценку холодовой смертности в стране.
— И какая она эта температура?
— Во всех странах разная. Точка минимальной температурной смертности в Нидерландах составляет +16,5 °C, что является самым низким показателем среди изученных стран. В странах Центральной Европы этот показатель варьируется от +18 °C до +20 °C, отражая адаптацию населения к умеренному климату.
В Южной Испании точка минимальной температурной смертности достигает +35 °C, что является самым высоким показателем и отражает адаптацию к жаркому климату.
Пороговая температура воздуха, приводящая к повышенной сердечно-сосудистой смертности, вызванной воздействием низких температур окружающей среды, зависит от климатической зоны. Интересно, что смертность, связанная с холодом, значительно выше в регионах с более высокими зимними температурами, например в Великобритании.
В тропической климатической зоне пороговая температура +23...+24 ̊С и ниже, здесь высокая чувствительность к холоду. Парадоксы холодовой смертности: китайские ученые обнаружили, что воздействие холода на сердечно-сосудистую смертность в Южном Китае было более выраженным, чем в северных городах страны, несмотря на более теплый климат юга.
В Африке от холода ежегодно умирает 1,18 миллиона человек, что значительно превышает смертность от жары (25 тысяч в год), хотя континент ассоциируется с жарким климатом. В Европе, несмотря на развитую инфраструктуру и здравоохранение, от холода умирает 657 тысяч человек в год, что указывает на недостаточность мер по защите населения.
— То есть у нас нет исследований от слова «совсем»?
— Ну почему же нет. Я занимаюсь уже лет 60, наверное. Меня за это многие ненавидят. Говорят, чтобы я народ не баламутил. Живут до 60-ти лет, и хватит. Согласно статистике из 256 стран Россия по продолжительности жизни мужчин находится на 160-м месте.
— И что делать?
— Надо нейтрализовать действие холода, а для этого надо его изучать. Проблема холодовой смертности практически не обсуждается на политическом уровне во многих странах, включая Россию. Политики редко знакомы с научными исследованиями в этой области, что приводит к отсутствию целенаправленных программ по снижению смертности от холода.
— Рево Захарович, давайте немного отвлечемся от грустных мыслей и поговорим о вас. Почему вы вообще связали свою жизнь с медициной? Призвание?
— Изначально я окончил педучилище в Вилюйске. Занимался спортом. После окончания училища работал преподавателем. Потом меня забрали в армию на четыре с половиной года.
— Так долго?
— На морфлоте раньше так служили. Через три с половиной года командование отправило в Хабаровск за справкой, что я поступил в вуз, чтобы уменьшить срок службы. Приехал в Хабаровск, сдал экзамены. А в это время в мединституте были приемные экзамены. Решил попробовать и сдал. Дальше началась учеба. В 1966 году приехал в Якутск. В то время никто сильно не изучал холодовую травму. Стал изучать. В 1974-м защитил кандидатскую диссертацию. Много где работал, был заведующим и т. д. В итоге получилось так, что шестьдесят лет посвятил изучению холода и борьбы с заболеваниями, с ним связанными.
Всё по инструкции
— Вы преподаете?
— Да. Студентам 4–5 курсов. В этом году тоже буду заключать договор.
— И как вам нынешнее поколение медиков?
— Раньше в республике травматологов можно было по пальцам пересчитать. Сейчас больше ста. Это все мои студенты.
— Как они справляются со своими обязанностями?
— Согласно установленным стандартам. Они не имеют права ничего нового внести. Понимаете? Ничего нового назначать, ничего нового делать. Они не думают, они выполняют стандарт.
— Как-то обидно звучит, вы не находите?
— Нет. К примеру, на днях пришел ко мне пациент. Говорит, упал в мае. Ходил на прием к неврологу, травматологу, ортопеду — и результата нет. А он руку поднять не может. Провел осмотр. Выявил причину. Назначил процедуры, препараты. В итоге пациент говорит, что никто из врачей за плечо за все это время не трогал, все сидят в компьютере, время от времени спрашивают о жалобах, смотрят снимки и на основании этого назначают лечение. Всё по стандарту. И врачи не имеют права что-то другое писать. Все работают по шаблону. Если стандарты не выполняют, сначала снижают заработную плату, а потом и вовсе выгоняют с работы.
— А как же научная деятельность, исследования, вот это вот все?
— Они научной работой практически не занимаются. И как заниматься, когда ничего нового внедрить нельзя? Научной работой и нестандартными методами лечения занимаются в частных клиниках. Также те, кто хочет заниматься наукой, идут в работать в исследовательские институты.
— Студенты интересуются вашими исследованиями?
— Медики мало. Кардиохирурги иногда интересуются, приходят. Детские хирурги. Студенты биофизики интересуются действием холода на организм человека.
— Какие дисциплины вы преподаете?
— Травматология, ортопедия, военно-полевая хирургия или, как она сейчас называется, медицина катастроф.
— Как вы отдыхаете? Марки собираете, охота, рыбалка?
— Охота, рыбалка само собой. А так мое хобби — это изготовление лекарств и БАДов. Например, есть такой витамин Омега-3 — рыбий жир. Его достаточно много содержится в нашей северной рыбе, но, оказывается, его в семь раз больше в жире кольчатой нерпы, обитающей в районе Тикси в море Лаптевых.
— Это редкие животные? Можно у них жир отбирать?
— По лицензии их можно брать. Есть женщина, которая десять лет работает над изучением свойств жира кольчатой нерпы. Скоро должна защитить кандидатскую. Мы работаем над этим вместе. Изобрели БАД с добавлением этилового эфира.
— Алкоголь?
— Да. Но без него Омега-3 — это просто еда, полезные вещества которой не всасываются организмом. У человека с 14 до 45 лет ежедневно в желудке выделяется до 15 миллилитров спирта. Они помогают многим полезным веществам усваиваться. После этого возраста выработка прекращается, и нужно принимать добавку с ЭЭ. В нашей стране БАДов Омега-3 с ЭЭ нет. Поэтому мы сейчас ищем способы, как внедрить разработанный нами БАД в промышленное производство, создать лабораторию и т. д.
Опять же, у нас в Якутии много лекарственных растений с усиленными свойствами. Они за короткий период времени должны вырасти и оставить семена. Поэтому они очень мощные по своим свойствам в отличие от собратьев, произрастающих в других регионах. Тот же пустырник, который растет в каждом дворе. То, что продают в аптеках, вообще не действует.
— Наш термоядерный?
— Точно. Кроме этого, есть сиибиктэ, чыыбаайы (хвощ пестрый). Хотим также внедрить БАДы на основе этих растений и сделать их одним из брендов Якутии. Пока все упирается в финансирование. Ищем спонсоров для полномасштабных исследований, разработки бренда и производства.
— Это надолго.
— Конечно, может занять не один год. Но оно того стоит.
Виктория БУШУЕВА