Рисующий светом
Вот уже 32 года из своих 50 Артур Низамов дарит людям свет. Он один из немногих представителей профессии — театральный осветитель, или, как принято называть его в театре, "художник по свету". Встретились мы с Артуром в родном Русском театре и, пройдя через закоулки, подняли на второй этаж, где между выходами на балкон есть неприметная дверь — осветительный цех. Хотя "цех" это громко сказано. Небольшая узкая комнатка с окошком, которое выходит в зрительный зал и на сцену. Большую часть комнаты занимает большой пульт с десятком кнопок и "дорожек" — это и есть главное орудие труда мастера по свету.
— Сколько раз был в театре, а до вашего цеха впервые добрался.
— Ну раз ты тут впервые, можешь попробовать что-нибудь элементарное, — говорит Артур Ильдусович, — вот, нажми на эту кнопку.
Нажимаю. Поначалу кажется, что ничего не происходит, но постепенно огромная люстра, которая висит в зрительном зале, начинает медленно зажигаться, и через какое-то время всё помещение освещается светом электрических ламп.
— Ровно 18 секунд, — говорит художник, — люстра настроена на 18-секундное включение и выключение. Собственно с этого начинается и заканчивается рабочий день художника по свету. Честно говоря, я немного волнуюсь, в последний раз я интервью давал почти двадцать лет назад. Тогда приходили люди из "Пионерской правды", они писали статью про нашего уважаемого Николая Чижова — тогда он был художником по свету в театре. И я рассказывал о нем, о нашей с ней работе. Ну что же, а теперь вот и моя очередь пришла.
— Артур Ильдусович, для полного понимания — осветитель или художник по свету? Как правильно? Или это одно и то же, просто названия разные?
— Профессии "Художник по свету"... ее как бы нет. Для того, чтобы была, профессия ей должны учить, а у нас в России нет учебных заведений, где бы можно было получить такую профессию. Вот и приходится как-то самим выкручиваться. Проводим семинары среди осветителей, общаемся с коллегами из других театров и регионов. Обмениваемся опытом.
Вообще, осветитель это подмастерье. Всю основную работу делает художник по свету.
— Для многих работа осветителя это — включай свет да води по сцене лучом прожектора...
— Это совсем не так. Да, и свет мы включаем, и лучом прожектора по сцене водим. Но это лишь одна сотая всего того, чем занимается осветитель и художник по свету.
Начинается наша работа еще на уровне прочтения сценария и выстраивания мизансцен. Художник по свету занимается проработкой деталей с режиссером и художником-постановщиком. Решаем, где какой свет нужен, какие фильтры, какой процент яркости и т. д. После этого я выставляю свет и все данные заношу в пульт. Так же составляю партитуру, вот видите (достает листочек с множеством пометок и записей), на каком моменте какой свет у меня должен быть, после каких слов должны загореться те или иные лампы и прожектора. Когда все готово, я передаю пульт и партитуру ведущему специалисту по свету, и его задача в нужный момент вывести на пульте нужную световую дорожку.
— Вы говорите, что на осветителей не учат. А вы-то как сюда попали?
— В театр я пришел временно. Искал какую-нибудь подработку, и мне кто-то посоветовал обратиться в театр. Пришел, поговорил и меня сразу определили в монтировщики сцены. Думал, поработаю, пока ничего другого не подвернется. Полтора сезона отработал монтировщиком, а потом меня пригласили в осветительный цех. Я не сразу согласился. Сначала думал, как я брошу своих товарищей-монтировщиков, все-таки больше года вместе отработали. Потом думал, какой смысл идти в осветители, если я в театр пришел на время поработать? Вот стану осветителем, а потом через какое-то время уйду и подведу всех. Вот так думал-думал и в конечном итоге согласился. Взвесил плюсы и минусы, и первых оказалось больше. И работа "почище", и времени свободного побольше, но, с другой стороны, и ответственности в разы больше. Тогда художником по свету был Николай Чижов, и он меня сразу предупредил, что в осветители приходят либо на полгода, либо насовсем. Я тогда этим словам особого значения не придал.
— Неужели можно вот так, с улицы прийти и стать осветителем в театре?
— Почти так. Ну конечно, нужно знать азы электричества, электромеханики и т. д. Со временем научиться разбираться в прожекторах, лампах и прочее. Ну и самое главное — это ответственность и любовь к театру. Мне ведь даже предлагали поступить на актерский, когда у нас тут Школа-студия МХАТ работала. Но я отказался, не хотелось бросать товарищей по светоцеху, да и прикипел уже к этой работе. Прав был Чижов.
— Вернемся к работе, в какой момент вы уже становитесь важной деталью спектакля?
— Мы включаемся в полную силу, уже когда у режиссера, актеров и художника-постановщика все готово. Когда есть костюмы, декорации, когда уже выстроены мизансцены. Вот тут подключается художник по свету. Мы наводим последние штрихи.
— А над каким спектаклем труднее работать — где много всего на сцене, или же наоборот?
— Чем меньше декораций, тем сложнее работать — свету не за что зацепиться. Бывают спектакли, когда к тебе подходит режиссер и говорит: "У нас все готово, теперь одна надежда на свет". И тут начинается тремор. Чувствуешь давление и большую ответственность. Я люблю, чтобы было много декораций, чтобы они были объемные или полуобъемные, и ты при помощи света этот объем усиливаешь. Но самое главное — чтобы на сцене не было грязи. Твоя задача сделать так, чтобы свет выхватывал только то, что нужно, чтобы луч не уходил со сцены, чтобы не выхватывал закулисье. Вот в плане работы, если брать из последних нескольких лет, самым интересным по свету был для меня спектакль "Калека с Инишмана", жаль, сейчас мы его не показываем — еще действует режим ограничений для работников "65+", а в нем заняты несколько актеров из старшего поколения. Все жду, когда ограничения снимут. В спектакле очень хорошие декорации, и игра света очень добавляет ему амфотерности.
— Да, я помню, особенно в моменты, когда калека сидит на кровати на темной сцене и его выхватывает луч прожектора.
— Вот видишь, ты это заметил, тебе это в память врезалось. Значит, я со своей работой хорошо справился.
— Вы человек творческий, режиссер и художник-постановщик — тоже, и часто у вас случаются творческие споры и разногласия?
— Не то что бы споры, а скорее обсуждения. Режиссер предлагает свое видение, а я свое. Бывает, что они совпадают. Бывает, что режиссер настаивает на своем, я соглашаюсь и делаю, как он говорит. А потом на сцене смотрим, и временами, да, бывает, что видение режиссера оправданно, но бывает, что прав был я, и тогда мы все переделываем под мое видение.
— Сколько сейчас у вас людей в цехе?
— Сейчас нас всего двое, а в советские времена доходило и до пяти человек. Но оптимизация, модернизация и т. п. внесли свои корректировки и в нашу работу. Но мы не жалуемся, справляемся.
— Сейчас в театр осветители тоже приходят случайно?
— Как правило, да. Но одно время даже династия была — Николай Чижов своего сына Кирилла приводил, тоже у нас в цеху работал. А потом они вместе в Москву уехали.
— Сложно стать осветителем? Сколько времени потребуется, что бы, например, меня научить быть осветителем?
— И медведя можно научить на велосипеде кататься. Но так, чтобы хорошо владеть техникой света, нужно учиться год, не меньше. И, главное, понимать и чувствовать свою ответственность за вклад в общее дело.
- Получается, что вы вынуждены каждый спектакль смотреть по многу раз и на каждом спектакле работать.
— Нас сейчас двое в цеху работает. И мы стараемся делить спектакли между собой, чтобы не каждый вечер работать. И я, как старший, стараюсь спектакли распределять по сложности. Себе оставляю сложные, а напарнику — попроще.
— В каком смысле "попроще" и "посложнее"?
— А вот сейчас наглядно покажу, — говорит Артур и достает из под пульта увесистую папку с файлами. — Эта папка — самое важное в работе художника по свету, здесь записаны все партитуры всех спектаклей. Вот видишь, некоторые листы уже пожелтели и истрепались, настолько давно и часто их используем. Вообще, сейчас многие партитуры на компьютере записывают, мне тоже вот поставили. Но я не люблю компьютерные штуки эти. Я привык по старинке.
Отвлекся, так вот, смотри. Это, например световая партитура спектакля "Незнайка" — шесть или семь страниц. А вот спектакль "Тетки" — полстранички. Понятно, какой из них сложнее, а какой проще? Но "Незнайка" еще не самый сложный спектакль. Бывают такие постановки, где у нас на пульте все шестьдесят дорожек. Бывают очень сложные спектакли, на которых мы вдвоем работаем. Вот на пульте шестьдесят дорожек, и на некоторых спектаклях все шестьдесят заняты.
Свет очень важен, вот представьте, например, актер по сценарию плачет где-то в глубине сцены. Если на сцене темно, то и его не видно, а если его в этот момент грамотно подсветить, то совсем другая история получается.
— Хотел бы на минуту вернуться к партитурам. Что будет, если партитуру потерять?
— Была у меня пара моментов в жизни, когда перед спектаклем не находил партитуру. Однажды все приготовил, скоро должен начаться спектакль, листок лежит на пульте. Я на несколько минут отвлекся, подхожу к пульту — нет листочка. Всю комнату перевернул, не нашел. Оказывается, кто-то в кабинет заглядывал, дверь открыл, и листок сквозняком через открытое окошко прямо в зрительный зал вынесло. В первый момент, конечно, паника была, но потом как-то справился.
— А актеры всегда понимают нужность и важность света?
— Бывает, заставляют понервничать. У меня же все выставлено, как должно быть. А актер по сцене пару шагов не сделал нужных, свет есть, а актер не освещен. Ну, если актер грамотный и профессиональный, то он это увидит и сделает эти два шага. А если нет, то так и будет работать в потемках.
— О, так вы тот самый человек, который в буквальном смысле может выставить другого в невыгодном свете?
— Да, это точно про меня. Но на самом деле скажу так — если актеру некомфортно, если он глазами чувствует свет, значит, он находится в нужной точке и в нужном месте, можно сказать — представлен в выгодном свете. Если же он видит свет на себе, но при этом не чувствует его глазами, значит, он не достаточно освещен. На некоторых моментах мы можем прямо из аппаратной подправить прожектор, но большинство прожекторов выставляются вручную до спектакля и подправить их дистанционно уже нельзя.
Актеры относятся к этому с пониманием, ведь все понимают, что мы делаем общее дело и каждый из нас — это винтик в одном большом механизме — театре.
Александр ХАВРЕНКО