В Якутии есть свой дворник-кинозвезда
Много ли вы знаете дворников? А дворников-филателистов? А дворников, которые снимались в кино? Наверное, единственный такой человек — это Павел Геннадьевич Погодаев. Вот уже более 30 лет Павел Геннадьевич каждое утро берет в руки метлу и идет наводить порядок на закрепленной территории, а после работы занимается любимыми хобби: собирает марки, охраняет исторические памятники, а однажды даже снялся в кино. Подробнее о работе и увлечениях Павла Геннадьевича читайте далее.
— Павел Геннадьевич, как вы стали дворником? Ведь не может же быть, чтобы это была мечта детства. Кто-то мечтает стать космонавтом, а вы что, дворником?
— Нет, конечно. Так получилось. Раньше во Дворце пионеров работал, на вахте сидел, потом попросили подработать дворником, ну, деньги-то не лишние, тем более в девяностые годы. Потом в управляющую компанию устроился, так же дворником. А что делать? Другой работы все равно не найдешь, а на паперть идти — это не для меня. Потом, как на пенсию вышел, из управляющей компании уволился и стал сам на себя работать. Люди ко мне обращаются, я на их территории убираю. Претензий ко мне нет, работаю ответственно, не пью.
— Но все же в обществе работа дворника не самая престижная...
— А что такого? Работа как работа. Главное не пей, и на булочку с маслом заработаешь. Вот, на днях коллегу из управляющей компании встретил, так он говорит, что сегодня один на работу вышел — вчера зарплату получили и все остальные дворники запили. Вот этого я не понимаю, месяц работать ради того, чтобы потом просто эти деньги пропить. Вот из-за таких, наверное, к дворникам и отношение не очень. А мы же пользу городу приносим.
— Вы говорили, что сейчас сами на себя работаете, это как?
— Меня в центре все знают, из разных заведений звонят, приглашают на работу. И мне хорошо — с утра пришел, убрал мусор и свободен, и им хорошо, у них чистенько всё, аккуратно. В большинстве своем в дворники идут пенсионеры, молодежи очень мало. Хотя, когда в управляющей работал, там была парочка студентов. Приезжие, конечно, городские не пойдут метлой махать. Хорошо работали, ответственно. Я им то же самое говорил: "Хлеб ты каждый день кушаешь, каждый день честно на него зарабатываешь. Работать дворником не стыдно". И, самое главное, всегда есть с кем поговорить, пообщаться, а я без этого не могу. Мне делом заниматься каким-то надо. Например, стал заместителем председателя якутского отделения по охране исторических памятников в Якутске.
— Как вас угораздило?
— Андрей Высоких предложил, говорит: "Павел Геннадьевич, ты же хорошо город знаешь, где какие дома у нас стоят, давай к нам, будем вместе работать". Ну я и согласился.
— Я знаю, что Залог — ваш любимый район.
— Да, Заложная часть — моя любимая часть города, кроме нее, мало что исторического осталось. Да и то осталось-то от нее не так много. В 2016 году мы составляли реестр, ходили по домам. Мама дорогая! Чего мы там только не насмотрелись. Дома разваливаются, на бок заваливаются. В один дом заходим, а у них до сих пор большая русская печь стоит. Всё, как положено, — с дровницей, с лежанкой, там у них дети зимой спят. На улице двадцать первый век, а в Якутске люди печь дровами топят!
Это же надо поддерживать, за этим следить, а денег нет. Мы ходили, дома переписывали. Некоторые дома, которые уже пустые стояли, мы законсервировали — окна и двери заколотили, чтобы бомжи не залезли да не сожгли. А через полгода я мимо прохожу — тут дом сломали и гараж поставили, тут дом сломали и забор какой-то поставили. Скоро от истории города ничего не останется.
— А кроме Залога, что еще исторического в городе вы могли бы отметить?
— В Мархе есть старое скопческое кладбище, не был там? Мы туда как-то Андрея И привезли, так у него хоть волос и нет на голове, но усы, кажется, зашевелились. Говорит, что всю Сибирь объехал, нигде такого не видел. Это же уникальные места. В Мархе, в Кильдямцах еще остались. Но почему-то людей из Российского географического общества эта тема не заинтересовала.
И везде вопрос упирается в деньги, деньги и еще раз деньги. А пока они эти деньги ищут, история исчезнет.
Вот вы знаете, где находится, например, могила Гранта Григоряна? Первого композитора Якутии? До недавнего времени она была в ужасном, запущенном состоянии. Благо, люди об этом узнали и сейчас ее хоть облагородили. А сколько еще на кладбищах могил известных, уважаемых людей, которые заросли травой, провалились. С этим же надо что-то делать.
— Дворник, зам председателя общества охраны памятников, да еще, я знаю, вы и филателией активно занимаетесь.
— С детства, с конца 60-х годов, начал ходить в кружок филателистов. Тогда мальчишки почти все чем-нибудь занимались, что-то коллекционировали — кто-то марки, кто-то значки, кто-то этикетки от спичечных коробков. Ну вот и я занялся, и так меня эта страсть и зацепила, до сих пор коллекционирую.
Наверное, филателия — это моя самая главная коллекционная страсть, главная, но не единственная. Я стараюсь еще собирать предметы старины, но не так, как это принято у нынешних людей, — купить что-то старое, просто потому что это модно. Я собираю для истории. Вот когда дома старые ломали, я старался спасти скобяные изделия — дверные ручки, щеколды, вьюшки печные. Берешь такую вьюшку, а на ней клеймо стоит уральского завода. Это ж надо было тяжеленную чугунную вьюшку везти с Урала в Якутию. Или есть у меня вьюшка, которую у нас в Жатае сделали. Там такие якутские орнаменты по ней идут, посередине надпись "Якутская ССР", а в углу номер "03". Значит, это третья вьюшка, которую на этом заводе сделали. А люди несведущие непонимающие удивляются: "Зачем ты в дом всякое старье несешь?". Это не старье — это история.
— Но все же, как сейчас обстоят дела на филателистическом поприще? Выставки проводите?
— Выставки редко проводят. В последнее время только благодаря коммунистам и собираемся. Вот на столетие революции была выставка. В прошлом году должны были сделать большую выставку к 75-летию Победы и к столетию Ленина. Из-за этой пандемии они прошли в онлайн-режиме. А раньше ребята из улусов приезжали, для многих это чуть ли не единственный повод был в город приехать. Не знаю, посмотрим, как дальше будет. Хотя сейчас для многих филателия уже бизнесом стала, покупают, перепродают втридорога. Я за длинным рублем в этом смысле не гоняюсь, вот недавно у всех был бзик на новогодние открытки, а у меня их много, они и просят: "Продай!". А я и продаю — по десять рублей, мне от этих денег ни тепло ни холодно, а людям приятно, душу свою успокоят.
— Молодежь-то сейчас марки собирает?
— Есть молодежь, но не очень много. Хотя вот недавно у них началась модная штука — посткроссинг — обмен открытками с другими городами и даже с заграницей. Вот тут они к нам приходили, расспрашивали про открытки, про марки, которые на них клеят.
— Какая марка дороже — гашеная или не гашеная?
— Тут все очень индивидуально, тут от многих параметров зависит. От тиража, от года. Например, в Советском Союзе выпускали марки к какому-то событию, и, например, пять марок выпустили тиражом 1,5 миллиона, а одну из той же темы — всего 300–400 штук.
— А у вас в коллекции какая самая дорогая марка?
— Я за дороговизной не гонюсь, смысл не в том, чтобы найти дорогую марку. Иногда бывает, что для завершения коллекции не хватает одной марки, а она копеечная. Вот найдешь ее у кого-то, купишь за три рубля, вот тебе и самая дорогая марка — потому что с ней твоя коллекция закончена. Начинаешь следующую собирать.
— На неделе в кинотеатрах выходит фильм "Рядовой Чээрин", в котором вы исполнили одну из ролей. В кино-то вас как занесло?
— Да это всё мой приятель Володя Попов. Он узнал, что снимается кино, сфотографировал меня и отправил первому режиссеру фильма Сергею Звереву. Сижу я как-то дома, мне звонят и говорит, мол, приезжайте на пробы. На какие пробы? Чего пробовать? Только потом он мне объяснил, что типаж ему понравился и он хочет меня в кино поснимать.
Я приехал, на меня форму надели, погоны старшинские. И тут кто-то и говорит: "Да ему даже грим не нужен! Хоть сейчас в кадр". Так я и стал кинозвездой (смеется).
Как-то приятель мне говорит: "Видел тебя. На улице повесили". Чего? Как это повесили? Оказывается, он на улице рекламный плакат к фильму увидел, а там и мое лицо есть. И, кстати, на площадке, пока работали, кликуха "Старшина" ко мне так и приклеилась, практически все меня так и звали. Иногда по улице иду, и какой-нибудь человек на меня так внимательно смотрит, потом подходит и спрашивает: "Вы же Старшина?". Ролики рекламные, плакаты появились, люди стали узнавать.
— Понравилось вам в кино сниматься?
— Что ты, страсть как интересно! Для меня же всё в новинку. Я-то думал, ну сидим мы за столом, тут камеру поставили и снимают. А тут камера и спереди, и сзади, и сбоку. Спрашиваю: "Зачем так много?". "Для ракурса" — отвечают.
Ну и я, конечно, где-то советы давал, где-то поправлял. Там же молодежь в основном, я самый пожилой из них, и к тому же служил в Советской Армии, когда она еще нормальная была. Кое-что из тех времен помню, как ходили, как разговаривали.
— То, что по итогу получилось, вам понравилось?
— Очень понравился, с большим удовольствием посмотрел. На первом показе рядом со мной дочь Тимофея Сметанина сидела. Я иногда смотрел на ее реакцию, ну интересно же, и вот ей тоже очень понравилось. Военком после показа выступал, говорил, что хочет этот фильм призывникам перед отправкой в армию показывать. В общем, отзывы были только хорошие. А то у нас включишь какое-нибудь кино про войну, а там кровь, кровь, то се, убийства, опять кровь. Аж смотреть неприятно. А у нас такого нет.
Вот недавно с продюсером Нюргуном Ивановым разговаривали, он говорит, что вроде как 27 улусов уже хотят показывать у себя этот фильм, и я считаю, это правильно, лучше такое кино показывать, чем ерунду всякую.
— Еще в кино сниматься будете, если позовут?
— Уже звали. Снимался фильм "Черный снег", и опять же Володя Попов отправил мою фотографию, и меня пригласили на "Сахафильм", побеседовали. Но там надо было на две недели из города уезжать и несколько сцен зимой снимать, на лыжах ходить. А я уже не мальчик. Так что я отказался. Не знаю, может, потом еще куда-то позовут. Если никуда из города уезжать не придется, то снимусь, наверное. Интересно же, елки-палки.
— В кино вы попали благодаря вашему типажу и, наверное, в первую очередь благодаря шикарным усам. Давно их носите?
— Лет 30 уже ношу, это сейчас они у меня еще короткие, а раньше длинные носил, закрученные. В конце девяностых еще и бороду отпустил, почти до пупа. И в таком виде к родственникам в Алма-Ату поехал. Так меня сразу же на перроне, как только из поезда вышел, милиционеры остановили, говорит: "Ты террорист! Пойдем в участок, разбираться". Я им говорю: "Да что вы! Какой террорист! Я из Якутска приехал!", а они мне: "Ты нам сказки про Якутск не рассказывай. Ты себя в зеркало видел? Моджахед натуральный. Какой Якутск?". Короче, кое-как убедил их, что я не террорист. Отпустили. Потом несколько дней ходил по городу, стараясь милиционерам на глаза не попадаться. А родственники все жужжали: "Сбрей бороду! Сбрей бороду". В общем, поддался, сбрил. И стало спокойнее ходить по городу. Правда, я привык к ней. Да и жене моей — цыганке она нравилась?
— У вас жена — цыганка?
— А что? У меня две жены были, и обе цыганки. На меня цыганские парни ножи точили, это ж надо — русский у цыган женщину увел.
— Прям из табора увели?
— Нет, они из оседлых. Мы в детстве на Горького жили, там стояли дома от Якутского рыбзавода. И вот их дед, цыган, долго время на этом заводе работал, и ему квартиру там дали. Там вообще много цыган работало. И мы детворой вместе играли, гуляли, и у нас не было каких-то разделений — русские, не русские, цыгане, якуты, все вместе дружно жили. Ну и у нас как-то это закрутилось.
— Не страшно было свататься? Сами же говорили — цыганские парни ножи точили. Как родственники ее за вас отдали?
— Что ты! Какое сватовство? Всё втихаря было. Потом ее сестры узнали и говорят мне: "Ты, Пашка, нам не ко двору!", а я им: "Это мы еще посмотрим!". И таки добился своего! Первая жена у меня умерла — у нее сахарный диабет был, он ее и сжег.
Через какое-то время снова женился, и снова на цыганке. Она на девять лет меня младше. Но в тот раз все нормально, без скандалов и происшествий прошло.
— Странно, они же вроде такие, темпераментный народ.
— Да нет, нормальные ребята. Правда, сейчас старых уже не осталось. А раньше-то их в Якутске прилично было, работящие, многие войну прошли.
— Как в "Будулае"...
— О да, фильм про Будулая они любили, но еще больше любили "Табор уходит в небо". Да и вообще они народ веселый, я люблю про них шутить, что "Дал же бог родственничков", они обижаются, говорят: "Тебе что, с нами плохо?". А я отвечаю: "Нет, что вы, с вами — весело". Так и живем.
Александр ХАВРЕНКО
— Павел Геннадьевич, как вы стали дворником? Ведь не может же быть, чтобы это была мечта детства. Кто-то мечтает стать космонавтом, а вы что, дворником?
— Нет, конечно. Так получилось. Раньше во Дворце пионеров работал, на вахте сидел, потом попросили подработать дворником, ну, деньги-то не лишние, тем более в девяностые годы. Потом в управляющую компанию устроился, так же дворником. А что делать? Другой работы все равно не найдешь, а на паперть идти — это не для меня. Потом, как на пенсию вышел, из управляющей компании уволился и стал сам на себя работать. Люди ко мне обращаются, я на их территории убираю. Претензий ко мне нет, работаю ответственно, не пью.
— Но все же в обществе работа дворника не самая престижная...
— А что такого? Работа как работа. Главное не пей, и на булочку с маслом заработаешь. Вот, на днях коллегу из управляющей компании встретил, так он говорит, что сегодня один на работу вышел — вчера зарплату получили и все остальные дворники запили. Вот этого я не понимаю, месяц работать ради того, чтобы потом просто эти деньги пропить. Вот из-за таких, наверное, к дворникам и отношение не очень. А мы же пользу городу приносим.
— Вы говорили, что сейчас сами на себя работаете, это как?
— Меня в центре все знают, из разных заведений звонят, приглашают на работу. И мне хорошо — с утра пришел, убрал мусор и свободен, и им хорошо, у них чистенько всё, аккуратно. В большинстве своем в дворники идут пенсионеры, молодежи очень мало. Хотя, когда в управляющей работал, там была парочка студентов. Приезжие, конечно, городские не пойдут метлой махать. Хорошо работали, ответственно. Я им то же самое говорил: "Хлеб ты каждый день кушаешь, каждый день честно на него зарабатываешь. Работать дворником не стыдно". И, самое главное, всегда есть с кем поговорить, пообщаться, а я без этого не могу. Мне делом заниматься каким-то надо. Например, стал заместителем председателя якутского отделения по охране исторических памятников в Якутске.
— Как вас угораздило?
— Андрей Высоких предложил, говорит: "Павел Геннадьевич, ты же хорошо город знаешь, где какие дома у нас стоят, давай к нам, будем вместе работать". Ну я и согласился.
— Я знаю, что Залог — ваш любимый район.
— Да, Заложная часть — моя любимая часть города, кроме нее, мало что исторического осталось. Да и то осталось-то от нее не так много. В 2016 году мы составляли реестр, ходили по домам. Мама дорогая! Чего мы там только не насмотрелись. Дома разваливаются, на бок заваливаются. В один дом заходим, а у них до сих пор большая русская печь стоит. Всё, как положено, — с дровницей, с лежанкой, там у них дети зимой спят. На улице двадцать первый век, а в Якутске люди печь дровами топят!
Это же надо поддерживать, за этим следить, а денег нет. Мы ходили, дома переписывали. Некоторые дома, которые уже пустые стояли, мы законсервировали — окна и двери заколотили, чтобы бомжи не залезли да не сожгли. А через полгода я мимо прохожу — тут дом сломали и гараж поставили, тут дом сломали и забор какой-то поставили. Скоро от истории города ничего не останется.
— А кроме Залога, что еще исторического в городе вы могли бы отметить?
— В Мархе есть старое скопческое кладбище, не был там? Мы туда как-то Андрея И привезли, так у него хоть волос и нет на голове, но усы, кажется, зашевелились. Говорит, что всю Сибирь объехал, нигде такого не видел. Это же уникальные места. В Мархе, в Кильдямцах еще остались. Но почему-то людей из Российского географического общества эта тема не заинтересовала.
И везде вопрос упирается в деньги, деньги и еще раз деньги. А пока они эти деньги ищут, история исчезнет.
Вот вы знаете, где находится, например, могила Гранта Григоряна? Первого композитора Якутии? До недавнего времени она была в ужасном, запущенном состоянии. Благо, люди об этом узнали и сейчас ее хоть облагородили. А сколько еще на кладбищах могил известных, уважаемых людей, которые заросли травой, провалились. С этим же надо что-то делать.
— Дворник, зам председателя общества охраны памятников, да еще, я знаю, вы и филателией активно занимаетесь.
— С детства, с конца 60-х годов, начал ходить в кружок филателистов. Тогда мальчишки почти все чем-нибудь занимались, что-то коллекционировали — кто-то марки, кто-то значки, кто-то этикетки от спичечных коробков. Ну вот и я занялся, и так меня эта страсть и зацепила, до сих пор коллекционирую.
Наверное, филателия — это моя самая главная коллекционная страсть, главная, но не единственная. Я стараюсь еще собирать предметы старины, но не так, как это принято у нынешних людей, — купить что-то старое, просто потому что это модно. Я собираю для истории. Вот когда дома старые ломали, я старался спасти скобяные изделия — дверные ручки, щеколды, вьюшки печные. Берешь такую вьюшку, а на ней клеймо стоит уральского завода. Это ж надо было тяжеленную чугунную вьюшку везти с Урала в Якутию. Или есть у меня вьюшка, которую у нас в Жатае сделали. Там такие якутские орнаменты по ней идут, посередине надпись "Якутская ССР", а в углу номер "03". Значит, это третья вьюшка, которую на этом заводе сделали. А люди несведущие непонимающие удивляются: "Зачем ты в дом всякое старье несешь?". Это не старье — это история.
— Но все же, как сейчас обстоят дела на филателистическом поприще? Выставки проводите?
— Выставки редко проводят. В последнее время только благодаря коммунистам и собираемся. Вот на столетие революции была выставка. В прошлом году должны были сделать большую выставку к 75-летию Победы и к столетию Ленина. Из-за этой пандемии они прошли в онлайн-режиме. А раньше ребята из улусов приезжали, для многих это чуть ли не единственный повод был в город приехать. Не знаю, посмотрим, как дальше будет. Хотя сейчас для многих филателия уже бизнесом стала, покупают, перепродают втридорога. Я за длинным рублем в этом смысле не гоняюсь, вот недавно у всех был бзик на новогодние открытки, а у меня их много, они и просят: "Продай!". А я и продаю — по десять рублей, мне от этих денег ни тепло ни холодно, а людям приятно, душу свою успокоят.
— Молодежь-то сейчас марки собирает?
— Есть молодежь, но не очень много. Хотя вот недавно у них началась модная штука — посткроссинг — обмен открытками с другими городами и даже с заграницей. Вот тут они к нам приходили, расспрашивали про открытки, про марки, которые на них клеят.
— Какая марка дороже — гашеная или не гашеная?
— Тут все очень индивидуально, тут от многих параметров зависит. От тиража, от года. Например, в Советском Союзе выпускали марки к какому-то событию, и, например, пять марок выпустили тиражом 1,5 миллиона, а одну из той же темы — всего 300–400 штук.
— А у вас в коллекции какая самая дорогая марка?
— Я за дороговизной не гонюсь, смысл не в том, чтобы найти дорогую марку. Иногда бывает, что для завершения коллекции не хватает одной марки, а она копеечная. Вот найдешь ее у кого-то, купишь за три рубля, вот тебе и самая дорогая марка — потому что с ней твоя коллекция закончена. Начинаешь следующую собирать.
— На неделе в кинотеатрах выходит фильм "Рядовой Чээрин", в котором вы исполнили одну из ролей. В кино-то вас как занесло?
— Да это всё мой приятель Володя Попов. Он узнал, что снимается кино, сфотографировал меня и отправил первому режиссеру фильма Сергею Звереву. Сижу я как-то дома, мне звонят и говорит, мол, приезжайте на пробы. На какие пробы? Чего пробовать? Только потом он мне объяснил, что типаж ему понравился и он хочет меня в кино поснимать.
Я приехал, на меня форму надели, погоны старшинские. И тут кто-то и говорит: "Да ему даже грим не нужен! Хоть сейчас в кадр". Так я и стал кинозвездой (смеется).
Как-то приятель мне говорит: "Видел тебя. На улице повесили". Чего? Как это повесили? Оказывается, он на улице рекламный плакат к фильму увидел, а там и мое лицо есть. И, кстати, на площадке, пока работали, кликуха "Старшина" ко мне так и приклеилась, практически все меня так и звали. Иногда по улице иду, и какой-нибудь человек на меня так внимательно смотрит, потом подходит и спрашивает: "Вы же Старшина?". Ролики рекламные, плакаты появились, люди стали узнавать.
— Понравилось вам в кино сниматься?
— Что ты, страсть как интересно! Для меня же всё в новинку. Я-то думал, ну сидим мы за столом, тут камеру поставили и снимают. А тут камера и спереди, и сзади, и сбоку. Спрашиваю: "Зачем так много?". "Для ракурса" — отвечают.
Ну и я, конечно, где-то советы давал, где-то поправлял. Там же молодежь в основном, я самый пожилой из них, и к тому же служил в Советской Армии, когда она еще нормальная была. Кое-что из тех времен помню, как ходили, как разговаривали.
— То, что по итогу получилось, вам понравилось?
— Очень понравился, с большим удовольствием посмотрел. На первом показе рядом со мной дочь Тимофея Сметанина сидела. Я иногда смотрел на ее реакцию, ну интересно же, и вот ей тоже очень понравилось. Военком после показа выступал, говорил, что хочет этот фильм призывникам перед отправкой в армию показывать. В общем, отзывы были только хорошие. А то у нас включишь какое-нибудь кино про войну, а там кровь, кровь, то се, убийства, опять кровь. Аж смотреть неприятно. А у нас такого нет.
Вот недавно с продюсером Нюргуном Ивановым разговаривали, он говорит, что вроде как 27 улусов уже хотят показывать у себя этот фильм, и я считаю, это правильно, лучше такое кино показывать, чем ерунду всякую.
— Еще в кино сниматься будете, если позовут?
— Уже звали. Снимался фильм "Черный снег", и опять же Володя Попов отправил мою фотографию, и меня пригласили на "Сахафильм", побеседовали. Но там надо было на две недели из города уезжать и несколько сцен зимой снимать, на лыжах ходить. А я уже не мальчик. Так что я отказался. Не знаю, может, потом еще куда-то позовут. Если никуда из города уезжать не придется, то снимусь, наверное. Интересно же, елки-палки.
— В кино вы попали благодаря вашему типажу и, наверное, в первую очередь благодаря шикарным усам. Давно их носите?
— Лет 30 уже ношу, это сейчас они у меня еще короткие, а раньше длинные носил, закрученные. В конце девяностых еще и бороду отпустил, почти до пупа. И в таком виде к родственникам в Алма-Ату поехал. Так меня сразу же на перроне, как только из поезда вышел, милиционеры остановили, говорит: "Ты террорист! Пойдем в участок, разбираться". Я им говорю: "Да что вы! Какой террорист! Я из Якутска приехал!", а они мне: "Ты нам сказки про Якутск не рассказывай. Ты себя в зеркало видел? Моджахед натуральный. Какой Якутск?". Короче, кое-как убедил их, что я не террорист. Отпустили. Потом несколько дней ходил по городу, стараясь милиционерам на глаза не попадаться. А родственники все жужжали: "Сбрей бороду! Сбрей бороду". В общем, поддался, сбрил. И стало спокойнее ходить по городу. Правда, я привык к ней. Да и жене моей — цыганке она нравилась?
— У вас жена — цыганка?
— А что? У меня две жены были, и обе цыганки. На меня цыганские парни ножи точили, это ж надо — русский у цыган женщину увел.
— Прям из табора увели?
— Нет, они из оседлых. Мы в детстве на Горького жили, там стояли дома от Якутского рыбзавода. И вот их дед, цыган, долго время на этом заводе работал, и ему квартиру там дали. Там вообще много цыган работало. И мы детворой вместе играли, гуляли, и у нас не было каких-то разделений — русские, не русские, цыгане, якуты, все вместе дружно жили. Ну и у нас как-то это закрутилось.
— Не страшно было свататься? Сами же говорили — цыганские парни ножи точили. Как родственники ее за вас отдали?
— Что ты! Какое сватовство? Всё втихаря было. Потом ее сестры узнали и говорят мне: "Ты, Пашка, нам не ко двору!", а я им: "Это мы еще посмотрим!". И таки добился своего! Первая жена у меня умерла — у нее сахарный диабет был, он ее и сжег.
Через какое-то время снова женился, и снова на цыганке. Она на девять лет меня младше. Но в тот раз все нормально, без скандалов и происшествий прошло.
— Странно, они же вроде такие, темпераментный народ.
— Да нет, нормальные ребята. Правда, сейчас старых уже не осталось. А раньше-то их в Якутске прилично было, работящие, многие войну прошли.
— Как в "Будулае"...
— О да, фильм про Будулая они любили, но еще больше любили "Табор уходит в небо". Да и вообще они народ веселый, я люблю про них шутить, что "Дал же бог родственничков", они обижаются, говорят: "Тебе что, с нами плохо?". А я отвечаю: "Нет, что вы, с вами — весело". Так и живем.
Александр ХАВРЕНКО